Книга Никитиных Б.П, Л.А. Резервы здоровья наших детей

Никитин Б.П., Никитина Л.А.

Резервы здоровья наших детей

 Никитин Б.П., Никитина Л.А. Резервы здоровья наших детей. — М.: Физкультура испорт, 1990. — 221 с.

СОДЕРЖАНИЕ

От редактора.Предисловие.Часть I. Мы и наши дети.        Наша семья        Главная забота — здоровье        Физкультура с пеленок и… даже раньше        Малыш и те, кто с ним рядом.        Движение, движение, движение        Способный ребенок не дар природы        И трудовые обязанности        И человеческие отношения        Волшебная сила искусстваЧасть II. Резервы здоровья наших детей.        Каким же родится ваш малыш?        Человек родился        Безработный иммунитет        Надо ли бояться солнечных лучей?        Закаливание без процедур. Как это?        Еще о физическом развитии… и здоровых зубах        Вопросы, вопросы, вопросы…        Физическое развитие… в килограммах?        Интеллектуальное развитие малыша        Вместо заключения, или немного повторенийКоварство комфорта (интервью с профессором И.А.Аршавским)

ОТ РЕДАКТОРА

Эта книга объединила две работы супругов Никитиных — «Мы и наши дети» и «Резервы здоровья наших детей». Первая ее часть — «Мы и наши дети» – уже выдержала испытание временем. Сегодня интерес к этой части книги настолько велик, что поток читательской почты в издательствах, где она уже выходила, до сих пор не уменьшается. Мы решили дать ей жизнь в нашем издательстве. Врекламе книга «Мы и наши дети» не нуждается. Вторая часть — «Резервы здоровья наших детей» — задумана авторами и редакцией как логическое продолжение первой. Дети в семье Никитиных выросли, появились внуки, да и время ушло вперед, и опыта прибавилось… Борис Павлович постоянно и неустанно выступает с лекциями, несет в народ (пусть вам не покажется высокопарной эта фраза) свои светлые, целительные идеи. На материале этих лекций и родились «Резервы здоровья наших детей». Эта часть книги так же полемична, остра, спорна, как и первая. И читатель, на суд которого мы выносим эту книгу, вправе согласиться или не согласиться с авторами и издателями. Хотя многое, очень многое, на мой взгляд (а я мать двоих дочерей — 10 и 14 лет), можно и нужно принять, усвоить и запомнить…Надеюсь, что эта книга поможет мамам и папам войти в «таинственный» мир младенчества и детства с открытой и пытливой душой.                                                        Лариса Кирюхина

ПРЕДИСЛОВИЕ

На протяжении ряда лет супруги Никитины привлекают внимание людей, интересующихся воспитанием. Они не только высказали идеи о значении ранней тренировки ума и тела, но и провели их в жизнь в своей многодетной семье. Их публикации в широкой прессе лет этак двадцать назад о первых двух детях вызвали целую бурю. Высказывались сомнения и даже возмущение. Приезжали комиссии медиков и педагогов. Одни утверждали, что Никитины калечат детей, что метод нужно осудить. Другие, наоборот, восхищались и рекомендовали широкое распространение их системы воспитания. А между тем шли годы, росла семья, росли дети. И Никитины продолжали воспитывать их в том же духе, ничуть не разочаровываясь в результатах. Опыт накапливался, замалчивать его стало трудно. Снова появились робкие публикации. Вопросы воспитания интересуют меня давно, и не только в теоретическом, но и в практическом плане: насколько вообще воспитуем человек, в какие сроки, ценой каких усилий, каково значение наследственности? Уникальный опыт Никитиных имеет прямое отношение к проблеме формирования личности. Именно поэтому я поехал к ним в Болшево, чтобы самому посмотреть ребят. Оказалось, что все правда. Был конец октября, падал снежок, Борис Павлович встретил меня на перроне вокзала с несколькими ребятами. Одеты они были по-летнему, но не выглядели озябшими. Я пробыл в гостях день и выяснил все, что хотел. Конечно, за это время нельзя проникнуть в душу ребят, но впечатление осталось. Прежде всего я посмотрел детей по-врачебному: все они оказались очень тощими, очень сильными и несомненно здоровыми. Врачи, которые их «браковали» раньше, привыкли оценивать меру здоровья по толщине подкожной жировой клетчатки, а не по «резервам мощности» сердца, легких, мускулатуры. С резервами ловкости и силы было более чем благополучно — не мальчишки, а юные Тарзаны. Второе впечатление: свобода, самостоятельность и независимость личности. В семье нет даже тени муштры, строгого режима, расписания. Да и как его провести, когда семеро детей и родители работают, когда, кроме того, бюджет составлял в то время около тридцати рублей на члена семьи в месяц. Во всем чувствовался коллектив, одна семья в самом высоком значении слова. Конечно, я не мог выяснить особенностей личности каждого из детей, их взглядов, убеждений, но одно приятно поражало: шкала моральных ценностей начиналась не с вещей и престижа, а с труда, доброты и сопереживания близким и товарищам. Наиболее спорным является вопрос о развитии интеллекта. Скажу прямо, я не нашел в семье юных интеллектуалов и эрудитов. Я увидел очень сообразительных «решателей проблем» со свободным и изобретательным мышлением, с хорошо развитым языком. Да, они обгоняли своих сверстников по школьным программам кто на два, а кто на четыре года. Я видел их школьные тетради, дневники, пытался вникнуть в трудности их отношений с учителями. Увы, многие учителя, как и врачи, мыслят слишком шаблонно, чтобы оценить этих необычных ребятишек. Не все меня убедило в части школьных занятий: так ли уж необходимо кончать школу в двенадцать лет, но несомненно, что для таких ребят нужны особыепрограммы, иначе мозг детренируется «на манной каше» рутинной школьной программы, рассчитанной на сугубо средних учеников. Однако перескакивание через класс далеко не так безобидно и связано с психологическими опасностями, которые еще требуется уяснить. Борис Павлович выдвинул закон, вернее, явление, которое он называет «нувэрсом» и которое касается развития умственных способностей. Его идея выглядит очень заманчивой: по его взглядам, всех людей можно сделать очень умными, если их очень рано и не так, как сейчас принято, целенаправленно начать обучать. Никитин не одинок в вопросе высокой эффективности раннегообучения. Имеется большая литература, с которой я более или менее знаком. Но несомненно, что уровень интеллекта ребенка можно повысить путем раннего обучения. Энтузиасты утверждают, что, занимаясь в дошкольном периоде, можно всех датой приблизить к уровню отличников или хотя бы «хорошистов». Видимо, так и есть. Но превратятся ли школьные отличники в талантливых специалистов — вот это еще не доказано. Нет достаточных материалов. Возможно, что гены влияют на «пределы интеллекта» и даже раннее обучение не может существенно повысить эти пределы, не знаю. Но все равно я убежден, что правильно поставленная работа с дошкольниками может существенно повысить интеллектуальный потенциал целого народа. Именно поэтому опыт Никитиных имеет большую ценность. Образование — это тренировка ума, воспитание — это формирование чувств и убеждений, движущих поведением человека. Именно они определяют гражданина. Трудно сказать, что важнее: воспитание или образование, но ясно, что эти факторы связаны. Образование само по себе не создает благородного человека, но повышает возможность привить идеал, поскольку расширяет воспитательные каналы, через которые действуют искусство и наука. Система воспитания в семье Никитиных построена на прививании чувства солидарности и любви к труду, что является, видимо, главным условием формирования коммунистической нравственности, и в этом отношении значение опыта Никитиных в воспитательном плане исключительно велико. Книга Никитиных дает представление не только о методике их занятий с детьми, о физическом развитии детей и укреплении их здоровья, но и об отношениях в семье, о способах социализации детей. Авторы не скрывают своих трудностей и ошибок, рассказывают о путях их преодоления. Книга в целом не носит характера нравоучения и назидания, авторы не призывают делать так, как делают они, но именно это заставляет читателя соотносить их опыт со своим, размышлять, анализировать. Это полезно не только родителям, но и специалистам, занимающимся теорией и практикой воспитания.                    Академик АН УССР, Герой Социалистического Труда Н.АМОСОВ

 * Часть 1. МЫ И НАШИ ДЕТИ. НАША СЕМЬЯ

В каждой семье есть свои особенности, обычаи, традиции — свой уклад жизни. И у нас он свой. Это обнаруживается прямо с порога — в тесноватой прихожей целая стена занята одной обувью. Немудрено: у нас трое взрослых, семеро детей. Направо большая светлая комната, но что тут творится! Верстаки и инструменты всех размеров; лаки, краски, химические реактивы, моторы, машины, проволока, фанера, уйма разных железок, деревяшек. На стенах свободного места нет, даже с потолка свешиваются какие-то, разумеется, очень нужные вещи. Иногда не выдерживаешь, в сердцах скажешь своим «мастерам»: «Дождетесь – половину выкинем на свалку, ведь скоро пройти невозможно будет!» Но, поостынув, рассмеешься: дело житейское — на то, в конце концов, и мастерская. Кухня, она же столовая, соединена большим проемом с соседней комнатой, в которой много книг, магнитофон, радиола, полки с рукоделием, стол, заваленный рукописями и письмами. Здесь у нас что-то вроде кают-компании. При «камбузе» она находится потому, что здесь чаще всего бывает мама. Здесь решаются сообща все семейные проблемы и засиживаемся допоздна с разговорами, которые никак нельзя отложить на завтра. А в нашей спортивной комнате надо быть осторожнее: с каната из-под потолка кто-нибудь может спрыгнуть, а на кольцах можно раскачиваться от стены до стены, а на матраце кувыркаться сколько хочешь. Два турника, лесенка, гири, обручи, мешочки с галькой, целый угол деревянных кирпичей и несколько палок с куклами, игрушечными зверятами, конструкторами, играми. А над дверью из каркаса старой раскладушки сделано «гнездышко», куда набиваются не только наши «птенцы», но и соседские. Полстены внизу — коричневый линолеум, а по нему мелом — рожицы, солнышко, цветы и разные каляки-закаляки — все, что подскажут желание и фантазия. В «кунацкой» — так мы называем гостиную (от кавказского «кунак» — друг) — телевизор, пианино, круглый стол, низкие кресла, полки с книгами. Ничего необычного, кажется, здесь нет. Но поролоновые подушки с кресел могут перекочевать вместе со стульями в «спортивную» в качестве строительного материала для «дворцов», «космических кораблей» и прочих сооружений. Тут же собраны наши «развивающие игры» — предмет особых папиных забот. Они находятся здесь, потому что наши многочисленные гости очень интересуются ими: срисовывают, копируют, осваивают их методику, а потом увлекаются и просто начинают тут же играть со своими малышами. А спальни у нас наверху, в трех маленьких комнатках мансарды. Тут же полки для белья, шкаф, столик для швейной машины, где, конечно, всегда лежит что-то недошитое, недочиненное, недоглаженное… Из «спортивной» дверь в комнату дедушки — единственную комнату, неприкосновенную для ребят. Только самая младшая, шестилетняя Любаша, там частый гость — она дедушкина любимица. А остальные кто где: кто сидит, уткнувшись в книгу, кто делает что-то в мастерской, кто домывает посуду в кухне, кто пытается освоить новое упражнение на кольцах. Бывает, в игре собираются все вместе — тогда дом ходит ходуном от топота, смеха, шума, и крика: ничего не поделаешь — бывают и конфликты, которые не всегда удается  разрешить мирным путем. Но если вместе сядем у телевизора, получается маленький зрительный зал с «партером», «амфитеатром» и даже «ложей» — это кто-нибудь из малышей устраивается к папе или маме на колени. В доме тишина. И как хорошо смотрится и переживается вместе!

Предсказания не сбываются

Было время, когда нас пугали: дети ваши «из болезней не будут вылезать», и «руки-ноги они обязательно себе переломают», и «в школе им будет трудно учиться», и «вырастут они недисциплинированными», и «на шею вам скоро сядут» и т.д. и т.п., и все из-за того, что слишком уж странными, непривычными казались многим наши методы воспитания, наш образ жизни. — Зачем все эти спортснаряды и таблицы в комнате? Зачем читать в три года? Зачем босиком по снегу? Зачем все эти фокусы? Вы искалечите детям жизнь! Шли годы, дети подрастали один за другим, а страшные прогнозы не сбывались. Болели они редко, простуды им вовсе были не страшны, а инфекционные болезни они переносили легко, чаще всего без лечебных процедур и лекарств. Годам к трем они становились крепкими, сильными и ловкими, даже сбитого носа мы у них не видели, а вывихов или переломов ни у кого из них не было ни разу за все 18 прошедших лет. И в школе им учиться совсем не трудно: за домашними заданиями не засиживаются, а учатся в основном на «четыре» и «пять». Школу кончают раньше срока на год-два-три («перескакивая» через классы) и никаких хлопот не доставляют нам с поступлением в средние или высшие учебные заведения: ни особых условий, ни протекций, ни репетиторов, как и должно быть. От работы не бегут: старший уже в 14 лет работал почтальоном, а в 16 лет был принят на должность техника в лабораторию и проработал два года, получив перед поступлением в институт четвертый разряд регулировщика радиоэлектронной аппаратуры. И чем старше становятся наши ребята, тем чаще мы слышим похвалы в их адрес: «Хорошие у вас помощники растут». Да, косые взгляды сменяются теперь доброжелательными улыбками, а недоумение и раздражение — интересом: письма, гости, встречи, лекции — и уйма самых разных вопросов и просьб: — Расскажите, как и чем вы занимаетесь с детьми… Покажите свои игры, учебные пособия, мастерскую, спортивные снаряды… Напишите о том, как вы обращаетесь с новорожденным… Пожалуйста, о закаливании!.. И о своих ошибках не забудьте, чтобы их не повторить нам… И среди других обязательный вопрос: — А откуда вы все это взяли? Как не побоялись воспитывать детей так необычно?

Как мы начинали

Иногда считают, что мы все обдумали заранее, наметили, так сказать, план  действий, а потом уж стали его осуществлять в жизни. Ну и наделали бы мы беды, если бы так случилось — мало ли ломается ребячьих судеб из-за тщеславных замыслов их родителей и педантичного проведения их в жизнь. Да, многое в нашей жизни сложилось иначе, чем у других, и все это не само собой,а по нашей доброй воле (и тоже, конечно, не без тайных надежд на это самое-самое… — кто из родителей этим не «переболел»?!), но никаких заранее намеченных планов у нас и быть не могло по той простой причине, что мы оба о дошкольном детстве представление имели довольно примитивное, а о младенческом возрасте вообще ничего почти не знали. Мы, конечно, могли обложиться учебниками, популярными брошюрами, учеными трудами и, проштудировав их, отобрать, наметить… и т.д. Но тогда, к счастью, это оказалось нам не под силу: загруженность работой, неблагоустроенное жилье, бытовые заботы отнимали все время. Мы добрались до книг всерьез лишь тогда, когда у нас было уже двое сыновей, четыре или пять исписанных толстых тетрадей с результатами наблюдений за ними и уйма самых житейских, а не теоретических проблем. Признаемся и еще в одном нашем «грехе»: мы сами по себе люди не очень организованные и к планам тяготения не испытываем. И в данном случае это оказалось полезным: нам не понадобилось подгонять жизнь под свои намерения и установки. Так мы убереглись от одной крайности в воспитательном деле — излишне жесткого руководства этим сложным и тонким процессом. А другая крайность — равнодушие — нам не грозила: мы оба задолго до знакомства друг с другом увлеклись проблемами воспитания. Мы и встретились-то (вот судьба!) на совещании, посвященном «Программе воспитательной работы в школе». Случай усадил нас рядом, но разговорились мы уже не случайно: оба жили учениками, школой и ее многочисленными бедами, оба мечтали о преобразованиях в школьном деле, много думали об этом. Мы начинали свою семейную жизнь единомышленниками — видимо, это и послужило основой для всего, что было дальше. Конечно, впрямую школьные проблемы с заботами о новорожденном не связывались. Это лишь потом мы обнаружили между ними самую тесную связь, а тогда и не догадывались об этом. Зато твердо знали, что в школу дети уже приходят очень разные по уровню развития и от этого зависит их дальнейшая школьная жизнь. Значит, много надо сделать до школы, но не с пеленок же начинать? Когда родился наш первенец, мы просто радовались ему и любили каждую свободную минутку быть с ним: играть, разговаривать, смотреть на него и удивляться всему. Он чихнул? Он нахмурился? Он улыбнулся? Кому из родителей не знакомо это ощущение чуда, имя которому Мой Ребенок? Но вскоре к этой родительской радости прибавилось любопытство. Почему он плачет по-разному? Почему он напружинивается, когда берешь его прохладными руками? Почему он сопротивляется надеванию чепчиков? И т.д. и т.п. А сынишка рос, и вопросов этих все прибавлялось. Мы стали записывать свои наблюдения, предоставляли малышу все больше свободы действий, дали ему возможность самому определять, например, сколько ему есть, когда спать, как долго гулять — словом, во многом доверились природе. И наблюдали, и записывали все, что казалось нам наиболее интересным, а потом сопоставляли записанное с тем, что к тому времени удалось уже прочитать, и обнаруживали интереснейшие вещи: малыш, оказывается, моггораздо больше, чем об этом было написано в популярной литературе. Это поразило нас и вызвало еще больший интерес к сынишке. А когда родился еще сын, мы с самого начала обращаться с ним так, как научил нас его старший братик: давали ему пальцы, чтобы он мог уцепиться за них своими крошечными пальчиками, и в первую же неделю он мог висеть на них несколько секунд. Спервого месяца стали его держать над горшочком, избавили его от всяких платков и чепчиков и разрешили ему лежать голеньким сколько захочет…

Споры, ссоры…

Первыми, кто был возмущен таким «варварским» отношением к ребенку, были, конечно, наши бабушки, которые тогда жили вместе с нами и просто видеть спокойно не могли голого младенца. Но мы не уступали их натиску. Малыши были веселы, спокойны, энергичны, не болели, легче переносили диатез, и мы настаивали на своем. А на нас уже косо стали посматривать соседи. Прохожие на улицах, когда мы шли с непривычно легко одетыми малышами, осуждающе бросалинам в спину: — Сами-то в шубах, а детей заморозить хотите? Пришлось нам подравниваться под малышей, мы стали одеваться тоже полегче, но реплик от этого не убавилось: — Смотри-ка, ребенок едва поспевает, бежит за ним, а отец хоть бы шагпоубавил.- Ушки, ушки-то ему прикройте — застудите!- Что же ты, мать, ему головку-то не прикроешь — напечет ведь.Мы же твердо придерживались правила: считаться только с самочувствием малыша и в своих действиях исходить прежде всего из него. Вот здесь мы и допустили первую серьезную ошибку: внимательно наблюдая за детьми, мы не всегда обращали внимание на самочувствие окружающих и, конечно, были за это наказаны градом новых замечаний, наставлений, упреков. А ребятишки тем временем росли. Кто-то из знакомых подарил полуторагодовалому Алеше кубики с буквами. Но буквы-то ему еще ни к чему, подумали мы, но кубиков у сына не отобрали. И были немало удивлены, когда обнаружили месяца через три, что Алеша-то наш уже узнает с десяток букв. К двум годам он уже знал чуть ли не весь алфавит, а в два года восемь месяцев прочитал первое слово. Для самого Алеши это было как будто так и надо, а для нас это стало целым открытием: так вот уже когда человек может читать! А как же в остальном? Так начались наши пробы не только с обучением грамоте, но и в физическом развитии малышей, в овладении различными движениями и даже в укреплении их здоровья. Пробы эти были чаще всего чисто интуитивными попытками разобраться, что малыш уже может. Мы ведь не знали, что ему по силам, что уже можно, а чего нельзя, и пробовали осторожно, играя. Никакого давления, никакого обязательного урока, но и не сдерживали, если ему самому хочется. Удалось что-то малышу — мы рады, не получилось — значит, пока отложим. Мы жили тогда в небольшом щитовом домике, сами его оборудовали, сами топили печи, ходили к колонке за водой и делали массу других хозяйственных дел. А дети были рядом. Вот Алеша видит, что папа забивает гвозди, и требует себе молоток. Мама подметает пол — он тянется к щетке или венику. И вот тут-то мы, кажется, сделали еще один правильный шаг к дальнейшим нашим педагогическим открытиям: впустили детей в мир взрослых хлопот и занятий, постарались дать им большой простор для собственной их деятельности. Мы не только обзавелись маленькими молотками, пилами, топориком, веничком и многими другими инструментами, но и дали возможность малышам самостоятельно постигать свойства вещей и явлений. Даже опасные вещи (спички, булавки, иголки, ножницы и т.п.) мы не прятали, а знакомили детей с ними. Малыши рано узнали, что утюг горячий, иголка острая, спички могут обжечь, а нож порезать пальчик. Сначала нами руководило лишь желание, чтобы занятый делом малыш не лез на руки, не приставал, не мешал работать, но при этом сам был бы осторожен — ведь следить за детьми, не спуская глаз, нам было совершенно некогда, мы оба работали. И только значительно позже мы поняли, какие большие возможности для развития получают дети при таком самостоятельном исследовании окружающего мира. Со временем у Алеши и Антона появились целые наборы столярных и слесарных инструментов, конструкторы металлические и деревянные, пластилин и бумага, проволока и гвозди. Так же естественно вошли в мир малышей буквы на кубиках и буквы на картонках, азбука на стене и касса букв, карандаши и бумага. Алеша с Антоном не только строили поезда и башни из кубиков, но и свободно плавали в этом «азбучно-цифровом» море, писали буквы и не подозревали, что это «абстракции». А мы не делали разницы между вещами, числами и буквами и просили: принеси ТРИ ложки, найди ДВЕ буквы М, разрежьяблоко на ЧЕТЫРЕ части… Азбука и счет, опущенные с высот «возрастной недоступности» и вошедшие в ребячью жизнь наравне с игрушками и инструментами, оказалось, усваиваются столь же легко и просто, без всяких уроков, как слова «ложка», «хлеб», «дай» и «молоко». В самом деле, что такое три десятка букв и цифры среди многих сотен слов, которые малыши узнают в первые два года жизни?! Но снова мы слышали: — Что вы делаете? Нельзя до школы обучать грамоте, ведь вы не знаете методики, вы неспециалисты, вы изуродуете детей?

Трудное наше счастье

Вот так, в спорах, мы начинали… Сначала мы воевали с бабушками и соседями, потом спор вышел на страницы печати. «Правы ли мы?» — спрашивали мы в своей книжке, газетной статье, фильме. Многие с нами не соглашались: «Нет, они не правы? Раннее развитие опасно? Раннее развитие вредно?» А мы, глядя на веселых, подвижных, всегда чем-то увлеченных наших малышей, недоумевали: «Почему опасно? Почему вредно?» — и погружались в изучение книг, брошюр, статей — всего, где можно было добыть сведения об этом страшном раннем развитии. Мы узнали, что еще в начале нашего века у М.Монтессори дети (причем дети умственно отсталые) к пяти годам не только читали, но и каллиграфически писали, что в Японии создана школа для одаренных детей и принимают туда четырехлетних ребятишек, что в Филадельфии существует институт по исследованию человеческого потенциала, где сделали вывод: самый «правильный» возраст, в каком следует учить ребенка читать, — это полтора-два года. Петра I дьяк Никита стал учить грамоте примерно в три года. Мария Кюри была на два года моложе своих подружек в гимназии, Н.В.Гоголь в три года писал слова, а в пять пробовал сочинять стихи. В семье Ульяновых все дети к четырем-пяти годам уже читали. Все это поддерживало нас в наших поисках. Но главным подтверждением правильности выбранного пути были наши дети. Они поражали нас своими возможностями. Мы не поспевали за их развитием, мы постоянно ошибались в своих прогнозах. Это было удивительно! И это заставило нас увязнуть в проблеме раннего развития всерьез. За восемнадцать лет мы заметно отклонились от традиционных сроков начала развития детей, но теперь мы слышали новые возражения: — Ну хорошо, действительно, дети могут развиваться намного быстрее, но нужно ли это, не лишаете ли вы своих детей счастливого беззаботного детства?Так говорят и думают многие, пока… не побывают у нас в гостях. А когда увидят все своими глазами, поговорят и поиграют с нашими ребятами да еще и привезут своих малышей в наш «детский сад», а потом никак не могут их вытащить домой, вот тогда, расставаясь с нами, признаются: — Счастливые у вас дети… А иные вздыхают:- Счастливые вы родители… А мы и не отказываемся — действительно счастливые, только счастье наше не само по себе к нам пришло, нет, не само… Вот мы и решили написать обо всем, что узнали сами, с единственной целью: может быть, наш опыт поможет кому-нибудь стать счастливее. В своем рассказе мы постарались учесть те вопросы, которые нам чаще всего задают в письмах, на встречах, во время посещения нашего дома. Когда слышат, что мы оба работали, детей в ясли и садик не отдавали, няни у нас никогда не было, а бабушки живут отдельно, нам непременно задают один и тот же вопрос:- Как вы успеваете? Откуда берете время на воспитание? Тут с одним не знаем, как управиться, а у вас семеро. Ответом на этот вопрос служит вся наша книга. Мы расскажем вам, на что мы тратим время, а на что не тратим, за счет чего экономим, а на что не жалеем ни минут, ни часов, ни дней, ни целых лет. И так же, как в беседах, мы, конечно, говорим не хором, а по очереди, так и в книге каждый из нас будет рассказывать о том, в чем он больший «специалист». А в случае надобности мы будем комментировать или дополнять друг друга и даже иногда можем поспорить, как это бывает у нас и в жизни.

ГЛАВНАЯ ЗАБОТА — ЗДОРОВЬЕ

Л.А.: Поскольку основная доля хлопот и забот в первое время выпадет, естественно, на долю матери, мне и придется начать…

Первый час, первый день

Что говорить о первом часе жизни новорожденного? И он и мать в родильном доме: опытные врачи, акушерки, медицинские сестры, прекрасное оборудование, заботливый уход — все, что нужно для того, чтобы принять нового человека в жизнь и обеспечить матери полноценный отдых. И все-таки начну я свой рассказ не с возвращения из родильного дома, а с прихода туда. Шесть раз это было как обычно: мы прощались у дверей в приемную, обменивались последними тревожными, но подбадривающими взглядами, и отец, естественно, возвращался домой, а я вручала свою обменную карту, отвечала на вопросы врача, ну и так далее… А вот седьмой раз получилось иначе. Мы прошли к заведующей отделением… вместе. Она удивленно посмотрела на нас. — Мы хотим попросить вас… — нерешительно начала я, — дать мне кормить ребенка в первые часы после рождения.- Что за странная просьба, — еще больше удивилась заведующая, — когда надо, тогда и дадим! И тогда мы рассказали ей о том, что у всех наших шестерых детей был очень сильный диатез, и мы, родители, уже смирились с этим, думая, что передаем диатез по наследству. Но о нашей беде узнал известный ученый, профессор Илья Аркадьевич Аршавский (*) и настоятельно рекомендовал — в качестве профилактического средства против диатеза — как можно раньше приложить ребенка к груди, чтобы он высосал те капли молозива, которые есть только у родной матери. (*) Заведующий лабораторией возрастной физиологии и патологии НИИ общей патологии и патофизиологии АМН СССР, доктор медицинских наук профессор И.А.Аршавский. С 1966 года лаборатория вела наблюдения за развитием детей Никитиных. — Мы не знаем, будет ли толк, но все-таки решились последовать совету Ильи Аркадьевича. А вдруг поможет? И вот просим вас…- Ну хорошо, — согласилась заведующая, — тем более что в этом нет ничего противоестественного, — добавила она. Любочку принесли для первого кормления часа через два после рождения… И что же? Дочка росла, пошла уже в школу, и все это время мы не нарадуемся на нее — никаких следов диатеза! Если бы мы узнали об этом раньше… Скольких бы неприятностей могли избежать. Диатез болезнью не считается, но мучений от него и ребенку и родителям бывает много. Уже у трех-пятимесячного малыша появляются мокнущие прыщики, а потом и болячки на личике, под коленками, а сгибах локтей, у ягодиц. В тепле они нестерпимо зудят, малыш их расчесывает иногда до крови, плачет, капризничает. И это тянется год, два и дольше, и ни лекарства, ни диета не дают стойкого результата. Наступает временное улучшение, а потом вдруг опять хуже прежнего. И вот от всего этого мы избавились и к тому же так просто! Могли ли мы предполагать, что первые часы жизни человека так сильно могут повлиять на его дальнейшее развитие? Конечно, не могли, как не знали и многого другого.Мы начинали точно так же, как начинают многие родители: с нервотрепки поповоду того, что у меня не хватает молока, с гор грязных пеленок, с бессонныхночей и изнурительных попыток установить «ночной перерыв в кормлении», стщетных и столь же безрезультатных стараний излечить сынишку от диатеза имассы подобных проблем, которые наваливаются на родителей с рождением первогоребенка. После всего этого редко отваживаются даже второго. Сколько раз яслышала от матерей: «Чтобы еще раз все это повторилось?! Ни за что!» А еслиприбавить бесконечные детские болезни, постоянную прикованность к дому,отчуждение (вместо помощи!) супруга… Ни за что! Точно так же сказала бы и ясама, если бы не наша помощь друг другу и не тот огромный интерес у нас обоихк развитию малышей, который постепенно помог нам пересмотреть кое-какиеустановившиеся традиции и намного облегчить кропотливый труд по уходу замладенцем. Вот допустим…

Проблема пеленок

Эта проблема, так пугающая иногда молодых родителей, может быть разрешенапо-разному. Одни убеждены, что это, конечно, мамина обязанность. Другиесчитают, что стирать должен отец (у матери и других хлопот хватает). Третьистирают по очереди (равноправие!), есть и такие, которые взваливают этуработу на бабушку. Лишь немногим удается совсем избавиться от стирки спомощью службы быта. Возможно, последний способ понемногу вытеснит всеостальные, но пока это дело не очень близкого будущего. Поэтому «до восьмимесяцев смиритесь со стиркой пеленок» — так сказано в руководстве по уходу заребенком. Вначале и мы не были, разумеется, исключением — смирялись. Кто имел с этимдело, тот знает, каково это — стирать, кипятить, сушить и гладить с двухсторон 30 — 40 пеленок каждый день. Но однажды, когда мой, тогдаполуторамесячный, сынишка проснулся сухой, я подумала: «Зачем ждать, пока онпеленки намочит, а если попробовать его подержать?» Села на краешек дивана, положила малыша себе на колени и подхватила его подколеночки. Через несколько секунд на полу рядом с диваном была лужица, новедь можно что-нибудь и подставить — так у нас появился специальный тазик(обычный горшок не годится — мимо получается). Сначала я держала малыша надтазиком, если он проснулся сухим или минут через пять-десять после кормления,а потом научилась узнавать, когда ему надо. Жаль, что не всегда в это времябываешь с ним рядом, но если есть возможность последить, то можно вообщеобойтись без мокрых, а тем более грязных пеленок. Здесь интересна такая»деталь»: когда держишь малыша над тазиком «по-большому», он чаще всего этоделает в несколько приемов, не сразу, и надо дождаться, пока он в концеконцов не сделает немножко и «по-маленькому». Это означает, что теперь-то ужевсе кончено: можно его подмыть и без опасения класть на чистые пеленки. Конечно, порой приходится проявить терпение и настойчивость. Иногда малышупрямится и не желает делать, что полагается: выгибается дугой, может дажезаплакать. Чаще всего это бывает ночью или сразу после сна. В таких случаяхпомогало простое средство: если малышу дать немного попить из бутылки илипросто пососать пустышку, он как будто переключается на другое и перестаетупрямиться. О физиологическом механизме этого явления мы узнали совсем недавно, нопользовались этим способом довольно часто. Мы, правда, преследовали другиецели, когда давали соску ребенку (чтоб не шумел, другим спать не мешал), апольза получалась двойная. Так уже в первые недели у нас бывали целые дни без стирки, и это стало нетолько большим облегчением для меня, но, главное, оказалось очень полезнымдля младенца: он не подмокает, кожица остается постоянно сухой, дажеподмывать его приходится очень редко. Позже, когда малыш начинает ползать иходить, он не всегда помнит о том, что надо попроситься. Видимо, слишкоммного отвлекающих моментов у него в это время появляется в жизни: столькоинтересных вещей кругом, столько дел! Мы сначала не понимали этого ирасстраивались: ну вот, все забыл. Оказывается, нет не забыл, просто теперьему, что называется, не до того. Мы старались замечать по поведению малышаили по пройденному времени, когда ему следует посидеть на горшочке, истарались предотвратить «беду». И очень радовались, когда все получалось какнадо, не скупились на похвалу. Если же «беда» все-таки приключалась, мы, ужконечно, старались обходиться без криков и шлепков. Постепенно все приходилов норму. Таким образом и мокрые штанишки особой проблемой для нас нестановились, и совершенно исключалась большая неприятность, которая мучаетиногда ребятишек годами, — ночное недержание мочи. Малышу уже в первый месяц так не нравится быть мокрым, что он просыпается иможет заплакать даже на улице, когда лежит завернутый в коляске. Привезешьего домой, развернешь, а на пеленке крохотное мокрое пятнышко. Это он начали… испугался, что мокро получается. Зато теперь над тазиком он весь свойзапас выльет без задержки. Когда мы рассказываем об этом, нам не верят, а когда удостоверятся,спрашивают: «Ему не больно, не вредно?» И нам теперь только смешно: неужто влуже лежать лучше и полезнее, чем у мамы на коленях? И неужели человеческоедитя глупее котят или щенят, которых с первых дней можно приучить к порядку?Теперь я так научилась понимать малыша, что уже в родильном доме могласказать, когда его надо «подержать над тазиком» — он ведь обязательно даетзнать об этом: завозится, закряхтит, сморщится — поймите только, взрослые! Авзрослые понимают только тогда, когда уже поздно. И не понимают подряднеделю, месяц, полгода. А когда малыш смирился с «бестолковостью» взрослых иначнет наконец безропотно все «делать под себя», тогда начинаются шлепки ивсякое недовольство. Сами приучили, а потом начинают отучать — ну и логика! Как часто, к сожалению, приходится встречаться с этой странной логикойвзрослых. Не дают, например, малышу ни подумать, ни сделать по-своему — всерешают и делают за него, а потом его же и ругают: мол, бестолковый, ленивый,равнодушный. Или, допустим, учат есть побольше, впихивают еду чуть ли несилком, а потом не знают, как унять аппетит ожиревшего ребенка.

Он голодный!

Это одно из самых распространенных заблуждений начинающих матерей, которымвсе время кажется, что у них не хватает молока, что малютка недоедает, плохоприбавляет в весе, бледный, худой и т.д. и т.п. И вот мамы и бабушкизапасаются спасительной смесью («Она такая питательная! Она такая удобная!»),и… очень скоро малыш меняет родную маму на бутылочку с соской: из рожкатянуть легко — трудиться не надо. Да и маме самой вроде легче: бутылку дала -и никаких тебе хлопот… Никаких хлопот? К нам как-то приехал папа с двухлетней девочкой, весящей 22(!) килограмма, то есть больше, чем надо весить семилетнему. — Что теперь делать? — спрашивал он удрученно. — Она ни ходить, ни бегать нехочет. Может быть, «спортивный комплекс» поможет? — Как это у вас получилось, — растерялись мы, видя впервые такогосверхупитанного ребенка. — Сами не знаем. Она у нас искусственница. У матери молока не было, кормилаее смесями, и вот… Не отсюда ли появляются тревожные цифры о постоянном росте процента ожиревшихдетей? В школах Харькова, например, этот процент перевалил в 1975 году за 14. А чем грозит ожирение, представить себе нетрудно: плохая сопротивляемостьболезням, малая подвижность, слабое сердце и… насмешки сверстников,застенчивость, неуверенность в себе… Нет! Чем такие хлопоты, лучше уж мамес самого начала проявить максимум настойчивости, изобретательности, терпенияи кормить малыша самой. Конечно, не все может получиться сразу. У нас бывали дни — из рук вон,особенно с первым, когда опыта еще не было и когда всякий вопль казалсясигналом: «Хочу есть!» Дело осложнялось еще тем, что мы жили тогда с двумябабушками и дедушкой, которые, понятное дело, не могли молчать, видя, какмладенец «целый час орет не переставая, а мать сидит как каменная». Известно,когда кричит ребенок, минута может показаться вечностью, так что можнопростить бабушке ее невольное преувеличение. Что касается «каменной» матери,то только я знаю, каково мне было, пока сидела рядом с плачущим малышом, а стрех сторон мне давали советы. Дедушка: «Надо, чтоб сосал грудь. Пустьпокричит, но сосет из груди». Бабушки (наперебой): «Дай ему бутылку, не мучайребенка!» Отец: «Приложи к другой груди, не бойся!» А мне хотелось толькоодного: «Уйдите вы все, дайте мне самой разобраться!» Но сказать это вслух яне решалась (сейчас-то понимаю: зря не говорила), а уж ночью давала волюслезам. Молоко от всего этого и вовсе стало пропадать. Так и стал нашпервенец «благодаря общим усилиям» к пяти месяцам полным искусственником. Со вторым сынишкой я постаралась обойтись без советчиков: сама пробовала икормить почаще, и прикладывать к одной и другой груди в одно кормление, апервые дни на ночь иногда готовила полбутылочки молочной смеси илиподслащенного коровьего молока, разбавленного пополам с водой, чтобы ненервничать из-за того, что не хватит молока. Это был, конечно, не лучшийвыход, но он снимал беспокойство. Зато недельки через две все приходило внорму, надобность в докорме отпадала, малыш вполне наедался, а у меняприбавлялось молока, и кормила я сына до года. Так получалось и со всемиостальными детишками, хотя каждый раз в родильном доме приходилосьвыслушивать безнадежные предсказания: «Да, молока у вас совсем нет, плоховаше дело!» Хорошо, что я в эти предсказания уже не верила.

Кормить ли ночью?

Об этом я не решилась бы написать, если бы не книга известного американскогопедиатра доктора Б.Спока. Он написал о том, что американские врачи сначалачрезвычайно преувеличивали значение строгого режима и почти всякиенеприятности — вплоть до расстройства желудка — связывали с нарушением режимаи винили в этом родителей: не вовремя положили спать, не вовремя покормили -вот и результат. Но в Америке нашлись такие храбрые папа и мама (оба ученые), которые сталивоспитывать свою новорожденную дочку, не придерживаясь рекомендуемого режима,но при этом очень внимательно записывали, какой «режим» устанавливала самасебе малышка. Оказалось, что в первые месяцы жизни она питалась довольнобеспорядочно, но, в общем, делала меньшие перерывы в кормлении, чем этообычно требуется, и только к трем-четырем месяцам жизни вышла нарекомендуемый интервал — 3-3,5 часа между кормлениями. «Безрежимность»воспитания никакого вреда ей не нанесла. После опубликования материалов обэтом исследовании врачи перестали требовать строгого выполнения режима. Иматери вздохнули с облегчением: ведь точно следовать режиму очень трудно, ипоэтому все время чувствуешь себя виновной в массе погрешностей. У нас первые неприятности с режимом произошли, когда я попыталась установитьтак называемый ночной перерыв в кормлении и ночью не давала малышу грудь. Аон обязательно просыпался (диатез не давал ему покоя), плакал, просил есть.Вода из бутылочки с соской его не устраивала. Засыпал он, если его держалиили носили на руках, но тотчас же поднимал крик, как только его сноваукладывали в свою кроватку. И так из ночи в ночь. И вот, намаявшись от постоянного недосыпания, я решилась однажды на»преступление»: ночью покормила сынишку и… следующей ночью тоже покормила.С тех пор кончились наши недосыпания. И со всеми остальными ребятишками мнене пришлось больше «воевать» по ночам. А в дневное время я, еще не зная ничего о докторе Б.Споке и его книге, самаустановила очень гибкий режим и в еде и в сне: время кормления моглосдвигаться на час и более. Если ребенок спал, я его никогда не будила для»очередного» кормления, а если не хотел спать, насильно не укладывала.

Учимся понимать ребенка

Вначале, конечно, было трудно научиться определять, что требуется ребенку.Оказалось, плакать он может от множества причин: подмок или вот-вотподмокнет, неудобно лежит, пучит животик, наглотался воздуха при еде, где-тотрет пеленка, мешает соска, хочет спать, пить или, наконец, хочет есть. Иесли каждый раз, как только он заплачет, давать грудь, можно человека совсемвыбить из колеи. Со временем я научилась различать интонации плача, а помимике, по движениям сынишки угадывать его потребности. Правда, при этомпришлось запастись терпением, зато месяца за три мы уже неплохо научилисьпонимать друг друга. А со следующим было уже проще, хотя каждый малыш имелсвой характер и к каждому приходилось приноравливаться заново. Со временем мы поняли, что при всех трудных ситуациях прежде всего надосказать себе: «Только без паники» — и постараться успокоиться. А потомпопробовать и так и иначе. И наблюдать, наблюдать, наблюдать — не жалеть наэто времени (и записывать наблюдения), учиться понимать младенца, себя, другдруга и окружающих, обязательно и окружающих — об этом речь еще впереди. Постепенно мы учились главному — подходить к ребенку без предвзятых мерок ипредставлений, с желанием разобраться в возможностях, потребностях,особенностях самого малыша. Конечно, не всегда это получалось, конечно, мычастенько сбивались на привычные методы, основанные на принципе: взрослыйзнает и может все, ребенок — ничего. Но мы очень старались понимать малышей иучиться у них. И нас ждали на этом пути многие радости и… настоящиеоткрытия. Б.П.: Почему-то считается: чтобы ребенок рос здоровым, его надо главнымобразом от всего оберегать — от простуд, от инфекций, от падений и ушибов, отопасностей — прежде всего беречь! Но это значит не готовить его к переменампогоды и к разным колебаниям и перепадам температур, не повышать защитныесилы организма (неспецифический иммунитет), не учить падать без последствий ит.д., то есть не готовить к тому, что обязательно встретится в жизни. А мы с самого начала думали иначе: здоровье надо укреплять — делать организмребенка физически развитым, выносливым, невосприимчивым к болезням;закаленным во всех отношениях, чтобы малыш не боялся ни жары и ни холода. Нокак этого достигнуть, мы не знали и, наверное, долго не решились бы насерьезное закаливание, если бы не… диатез. Как говорится, не было бысчастья, да несчастье помогло. Ведь диатез является сигналом того, чтоорганизм предрасположен к болезням, особенно к простудным. А мы благодарядиатезу, наоборот, избавились от простуд, укрепили здоровье ребятишек. Л.А.: А дело было так. Диатез особенно сильно мучил нашего первенца. Личико унего иногда превращалось в сплошную болячку. Где мы с ним только в первый годне побывали, каких только средств не перепробовали: мази и примочки, кварц ипереливание крови, купания в разных отварах, лекарства внутрь, строгая диета,но… решительного сдвига так и не добились…

Холод — доктор

Мы тогда жили в только что построенном сборном щитовом домике, еще плохоутепленном. Температура в комнатах могла колебаться от плюс 10-12 градусов (сутра, пока печка еще не затоплена) до плюс 25 градусов (к вечеру). Я тогдарасстраивалась из-за этого, думала, что для малыша это очень вредно, имечтала о теплой квартире. Однако и тут оказалось — нет худа без добра. Мыдовольно скоро заметили: с утра, пока не затопили печь и в доме прохладно,малышу намного легче — красные пятна на кожице бледнеют, зуд прекращается. Онвесел, энергичен, много и охотно двигается, самостоятельно играет. Но стоитего одеть потеплее или сильно натопить печь, как ему сразу становится хуже:зуд мучает малыша, он делается плаксивым, вялым, капризничает и буквально несходит с рук, требуя внимания и развлечений. И вот однажды вечером, зимой, стараясь как-то унять зуд у плачущего сынишки,я вышла с ним на минуту в тамбур, перед дверью на улицу. Сама я успела за этуминуту слегка озябнуть, а он — в одной распашонке — быстро успокоился, дажеразвеселился. С этого и началось наше невольное «закаливание». Как только онначинал расчесывать свои болячки, мы — в прохладный тамбур или назастекленную террасу, а однажды в солнечный февральский денек осмелилисьвыскочить и на улицу. Пригревало уже по-весеннему, сверкал снег, сиялоголубое небо. Сынишка в восторге прыгал у меня на руках, и мы самиразвеселились, глядя на малыша. Но было все-таки, конечно, страшновато: авдруг простудится, заболеет? Через полминуты мы вернулись домой, а сынишкапотянул ручки к двери — еще, мол, хочу! Но мы все-таки решили подождать дозавтра. А на следующий день мы уже «гуляли» таким образом дважды — тожепримерно по полминутки. И через неделю от наших опасений уже ничего неосталось: сын чувствовал себя прекрасно. Ему было тогда всего восемь месяцев.А в полтора года сынишка уже сам выбегал босичком на снег и даже нас тянул засобой. Расхрабрились и мы. Стали все чаще пользоваться этими «снежными процедурами»:пробежишься по снегу, да еще в сугроб по колено влезешь, разотрешь потомдосуха ноги — ступни горят, а в мышцах ощущение как после хорошего массажа. Аглавное, мы приобретали уверенность, что все это не страшно, что это полезно.И все было бы хорошо, если бы не ужасные пророчества, которые со всех сторонобрушивались на нас: «Воспаление легких обеспечено!», «Хронический бронхит инасморк будут непременно!», «Ревматизма не избежать!», «Уши младенцупростудите — оглохнет!» Но все эти пророчества не оправдывались. Поэтому со вторым сыном мы были ужесмелее — с самого начала не кутали его, давали побыть голеньким и дома и наулице, пустили в одних трусиках ползать по полу, ходить по земле во дворе. Акогда сыновья стали старше, даже нас удивляло, как охотно и подолгу, скинувнадоевшие за зиму куртки, и без шапок и рукавиц, братишки могут возиться вмартовском подтаявшем снегу, прорубая каналы, сооружая плотины. При этом,бывало, даже промокшие ноги их не смущали. Заигравшись, они не всегдавспоминали о том, что надо сменить обувь. И все обходилось без неприятныхпоследствий. Вы спросите: неужели нам совсем не было страшно за детей? Выло, конечно,особенно вначале, когда мы многого не знали. Нас тогда поддерживалаинтуитивная уверенность в том, что если ребенку прохлада приятна, то это неможет быть опасным или вредным. Мы тогда не знали, как может быть крепокчеловеческий организм даже у самых маленьких, не знали, что слабым его делаетне природа, а условия жизни, в которые он попадает.

Как было раньше

Б.П.: Однажды в одной из брошюр известного специалиста по закаливаниюпрофессора И.М.Саркизова-Серазини мы увидели ссылки на книгу Б.А.Покровского»Физическое воспитание у разных народов» (1884 г.). Мы ее раздобыли — воткогда нам пришлось по-настоящему поразиться! Как и всем цивилизованным людям,новорожденный представляется нам чрезвычайно нежным, неприспособленнымсуществом, которое вне стерильных условий современной больницы не проживет идня. А оказалось, что это совсем не так. В каких разнообразных условияхпоявлялись на свет дети, каких только сюрпризов не преподносили ему обычаиродной земли! У финнов и русских, например, ребенок рождался (и жил затем целую неделю) вбане, где температура могла быть плюс 50 градусов. Считалось, что в такойжаре, где все ткани тела становятся мягкими, очень легко проходят роды. Атунгуски, например, нередко разрешались от бремени во время перекочевки, подоткрытым небом и при сорокаградусном морозе. У них рождение ребенка вообще несчиталось событием, а простым физиологическим актом, к нему поэтому заранеене готовились, и часто никто не помогал матери при родах. Новорожденный выдерживал и жару, и свирепый холод. Диапазон температур — 90градусов. А после рождения? У одних народностей был обычай окунать детей в прорубь, удругих обтирали снегом или обсыпали… солью. Младенец выдерживал все. Тут мы вспомнили и о тех случаях, когда дети выживали даже в логове зверей.Как же велики должны быть приспособительные возможности только чтородившегося человека, если он мог выносить все это, какими же надежнымизащитными «механизмами» снабжает новорожденного природа! Взять хотя бы однитемпературные условия: в бане температура на 20 градусов выше, чем вматеринском теле, а зимой на морозе на 70-80 градусов ниже! Но ведь обычныедневные перепады лежат в пределах 5-10 и редко 20-30 градусов. Значит,организм может перекрывать их с запасом в 2-3 раза. Кибернетики нашли уже секрет этой непостижимой для машин надежностичеловеческого организма и назвали его «принципом функциональнойизбыточности». Именно он лежит в основе надежности всех организмов. Например,самая большая наша артерия — аорта — выдерживает давление в 20 атмосфер, хотясердце даже у гипертоника не может создать даоление более 0,3 атмосферы. Иликоличество тромбина (вещества, нужного для свертывания крови, чтобы раназакрывалась сгустком) в 70 раз больше, чем надо. Таким же громадным «запасомпрочности» организм обладает и в других отношениях. Но куда же девается эта прочность и надежность у нашего современника? Почемуон, только родившись, болеет в пять раз чаще взрослого? И как раз от тех жеперепадов температур, да еще совсем незначительных. Дело в том, что за миллионы лет совершенствования живых организмов, кроме»принципа функциональной избыточности», установился и другой, не менее важныйдля целесообразной изменяемости, приспособляемости организма — «законсвертывания функций за ненадобностью». Что это такое? Очень хорошо егопродемонстрировали первые длительные полеты в космос. Блестящеподготовленные, сильные, тренированные космонавты попадали на целый месяц вусловия невесомости. Резкие движения там были не нужны, даже опасны. Имприходилось становиться осторожными, едва шевелить руками и ногами и почти ненапрягать мышцы. Всего один месяц пробыли они в невесомости, но,возвратившись на Землю и выбравшись из люка корабля, они… не могли дажевстать. — Как в центрифуге, — говорили они, — земля так притягивает, что не встанешь. И в течение месяца или полутора им пришлось «учиться ходить», как на первомгоду жизни, потому что надо было не только возвратить былую силу всем мышцам,но и восстановить работу вестибулярного аппарата. Орган равновесия тоже,оказывается, был там не нужен — ведь в полете исчезали «верх» и «низ». Тот же результат получили и в опыте с «моржами» — людьми, купающимися впроруби. В течение полутора месяцев их непрерывно держали в термокомфортныхусловиях: в комнате температура поддерживалась в пределах плюс 27-28градусов, а вода при купании плюс 34 градуса. И вся их закалка исчезала — онимогли простудиться, стоя у открытой форточки. Но такая же судьба постигает и новорожденного, если после рождения егопоместить в стерильные условия, в термостат (постоянная температура), втесные путы пеленок, тогда он и приспосабливается именно к этим условиям.Никаких колебаний температуры и, значит, никакие природные «механизмы»терморегулирования ни разу не включаются в работу. И день, и неделю, и месяц,и… постепенно отмирают за ненадобностью! И значит, через месяц ребенокстановится беззащитным перед любым сквознячком. Не отсюда ли эти грозныецифры: до года ребенок болеет в пять раз чаще взрослого, причем почти 90процентов болезней составляют простудные заболевания. Видимо, не случайно у многих древних народов новорожденного обтирали снегомили крестили в проруби. Этим сразу пускались в ход все «механизмы»терморегулирования, причем в самом суровом режиме. Да и дальше детей вовсе ненежили, не укутывали, как сейчас. На рисунках в книге Покровского мы увиделисовсем голых ребятишек рядом с одетыми в меховые шубы взрослыми. Вспомнили:художники прошлых веков изображали мадонн всегда с обнаженными младенцами наруках. Нет, не случайно все это! Видимо, так готовили люди детей к суровымусловиям, жизни, укрепляя и развивая защитные силы организма.

Холод — друг

Но ведь и теперь о пользе закалки знают все, о способах закаливания можнопрочитать в любой брошюре. Почему же так много на улицах перекутанных детей,почему так неохотно родители следуют советам врачей о закаливании? Думаем,что одна из причин этого (и немаловажная, если учесть занятость матерей идефицит нянь и бабушек) заключается в сложности и трудоемкости рекомендуемыхзакаливающих процедур. Вот как, например, следует проводить влажноеобтирание. Надо нагреть воду, измерить температуру, добавить холодной илигорячей воды, снова измерить температуру, чтобы не ошибиться: «Температураводы должна быть вначале 32-33~C, затем постепенно, с интервалом в 5-7 дней,температуру воды снижают на 1~ и доводят до 30~C». «Варежкой из мохнатойматерии, смоченной в воде и отжатой, обтирают сначала руки, затем грудь иживот, спину, ягодицы, ноги ребенка. Сразу же вытирают смоченную часть теламохнатым полотенцем до легкого покраснения кожи». Причем это все надопроделывать минимум двум взрослым, потому что «все тело, кроме обтираемойчасти, должно быть под одеялом» (М.Я.Студеникин. Книга о здоровье детей. М.,1973, с. 112). И так надо делать систематически, каждый день, следя за температурой — сточностью до градуса, за временем — с точностью до минуты. А ведь ещевоздушные ванны, купание. А если ребенок не один, надо еще и возрастучитывать: каждому свои градусы и минуты. Об эффективности таких закаливающихпроцедур родителям бывает трудно судить хотя бы потому, что довести их дозаметнога результата не удается: либо за недостатком времени родителиостанавливаются на полпути, либо ребенок успевает заболеть раньше, чемзакалится. Вот и получается: проще закутать малыша — и дело с концом. Так восновном многие и делают, стараясь просто уберечь малышей от всяких переменпогоды, тем самым прямо-таки подготавливая их к тому, чтобы к ним, чтоназывается, липли все болезни. Что же получается у нас? Мы тоже не имели возможности проводить закаливания»по всем правилам». Но так уж вышло, что мы со своим первенцем несколькомесяцев прожили на открытой террасе. Менять пеленки приходилось по несколькураз и ночью. А летние ночи бывают очень прохладны… Развернешь, бывало,младенца, а от него пар. Нас все пугали простудами, мы и сами побаивалисьэтого, но малыш не болел. Тогда мы не придали этому значения, но когданачалась наша война с диатезом, мы вспомнили и о тех холодных летних ночах.Малыш легко выдерживал разницу температур в 15-20 градусов! А когда мы сталиего, голенького, выносить из теплой комнаты (плюс 25 градусов) на морозец (доминус 10 градусов), он прекрасно чувствовал себя и при почти м венныхперепадах температур в 30-35 градусов! Но ведь этот способ быть здоровым известен на Руси с незапамятных времен: избани — в снег или в прорубь, а потом снова в баню. И так по нескольку раз!Так что же и нам-то бояться, успокоились мы. Л.А.: Когда у нас родилась дочка, многие говорили нам: — Ну уж с девочкой-то вы так обращаться не будете! — Почему? — удивились мы. — Разве девочке не нужно быть здоровой и крепкой? Ив первый же день после недельного пребывания дочки в комфорте родильного домая устроила ей во время первого же домашнего кормления воздушную ванну — наполчаса…

Кормление плюс…

С тех пор так у нас и повелось: каждое кормление сопровождалось закаливающимипроцедурами. Вот как это бывало. Я стелю на диване пеленочку, кладу дочку -она без чепчика, в одной распашонке — и ложусь рядом с нею поперек широкогодивана. Кто-то из девочек заботливо подсовывает мне под голову подушку. Какоеблаженство! Когда-то и маялась же я, пытаясь кормить сидя, «как положено»:обе руки заняты, спина устает, ногам неудобно, да и малышу (завернутому,стиснутому) неловко — и мне и ему удовольствия было мало. И вот как-то,усталая, пришла я с работы и попробовала кормить полулежа. Удивилась, какхорошо: сама отдыхаю и ребенку удобно. С тех пор кормление стало для меня и для малышки минутами отдыха,наслаждения, общения и даже временем гигиенических и закаливающих «процедур».Вот лежит, прижавшись ко мне бочком, маленький человечек, сосет, сопит,причмокивает. А я в это время могу потихоньку его приласкать, погладить,просунуть свой палец ему в кулачок — пусть хватает покрепче, могу спетьчто-нибудь ласковое, нежное, чем это не общение? Малыши очень любят этиминутки. Помнится, как горько плакала однажды наша семимесячная дочурка,когда я, придя с работы, стала кормить ее, а сама уткнулась в книжку, даже непоговорив, не поиграв с нею. Она даже сосать отказалась, обидевшись, хотяесть очень хотела. Для меня это стало уроком на всю жизнь: с тех пор мызнали, что время кормления нужно малышу не только для питания. Правда, всамые первые дни эти минуты обычно бывают связаны с лечением. Вот дочкасосет, а я свободной рукой осторожно расправляю ей складочки на шейке, наручке и… дую на них. Прямо на глазах бледнеют пятна потницы, с котороймалышка явилась из родильного дома. И я уже знаю, что и с опрелостями задва-три дня справимся без всяких мазей и присыпок: просто во время кормлениявоздух их высушит, и все быстро пойдет на поправку. Да и впредь непонадобятся нам присыпки и мази, потому что кожица будет сухая и чистая. Акакая экономия времени — ведь на все эти «гигиенические и закаливающиепроцедуры» не приходится тратить ни минуты дополнительного времени.

Воздушные ванны

Тут же дочка принимает и «воздушные ванны» — ведь она в одной распашонке. Зашесть-семь кормлений таких «ванн» набирается часа на полтора-два в первый жедень. А позже, недели через две-три, после каждого кормления она еще и»гуляет», чаще всего совсем голенькая. Это еще час-два, в общей сложностивыходит часа три в день по 20-30 минут за «сеанс». Длительность «сеансов»зависит только от самочувствия малышки: если нравится, лежи на здоровье. Новот она завозилась, состроила плаксивую гримаску, даже начала похныкивать — яберу ее, держу над тазиком, пока она все, что нужно, не сделает, а потомзавертываю для сна: распашонка, подгузник, большая пеленочка и теплая пеленкана ножки, которые я обязательно согрею ладонью. Если они останутся холодными,то спать малышке будет беспокойно, она может легко подмокнуть (особенно этимотличаются почему-то мальчики). Так с первого дня пребывания в доме, а в теплое время года и на улице: покамалыш не спит, он либо голенький, либо в распашонке, либо (постарше) втрусиках. При этом температура в комнате или на улице может колебатьсяприблизительно от плюс 15 до плюс 25 градусов, а в зависимости от температурыизменяется и продолжительность «воздушных ванн». Если холодно, малыш скорее»потребует» завертывания, а приятно — с удовольствием болтает ручками иножками, пока не захочет спать. Б.П.: Помним, сначала нас очень удивляло: ручки и ножки холодные, пяточкидаже синеватыми сделаются, а малышу хоть бы что! Лежит себе веселенький, ивсе. Только потом мы узнали, что холодных пяточек опасаться не надо. Этопросто внешнее проявление адаптивных реакций к холоду. При этом снижаетсяразница температур между кожей и воздухом и резко сокращается отдача тепла. Аучащение пульса и повышение тонуса мышц увеличивает образование тепла ивосстанавливает тепловой баланс организма. И все это оказывается очень нужнымдля младенца: прохлада бодрит и делает движения приятными, а без одежонок ипеленок двигаться легко, ничто не мешает. Ребенок легче и быстрее осваиваетразные движения, раньше начинает садиться, вставать, ползать. Это, в своюочередь, приводит к еще большим колебаниям температур: во сне под пеленкойили одеяльцем ему тепло (33- 34 градуса по Цельсию), а проснется — егоразвернут, и он сразу попадает в комнатную температуру (18-25 градусов поЦельсию) — получается перепад (10-12 градусов). А если его пустили ползать пополу (10-12 градусов по Цельсию), перепад еще больше. И так много раз в день. К этому добавлялись еще и разные «водные процедуры»: мы умывали, а в случаенадобности и подмывали малышку, не подогревая воду — из-под крана, но непрямо под струей, а с ладони, набрав воду в горсть. В первый раз малыш могслегка вздрогнуть, а на второй-третий день уже привыкал и не выражалнеудовольствия, даже если вода была холоднее, чем обычно.

И на солнышко!

Первый ребенок наш родился в начале лета. Стояли теплые июньские дни. Мыготовились к строительству своего щитового дома и много времени проводили научастке, расчищая место для закладки фундамента. Мы работали, а сынишкачастенько был рядом — лежал в кроватке или на одеяле, разостланном подяблоней. Мы тогда его надолго не разворачивали: еще не знали, что это можно инужно делать. Но иногда все-таки не удерживались — уж очень ласково грелосолнышко! — и переносили его на несколько минут из-под дерева на открытоеместо. Он это принимал как должное и никакого беспокойства у нас не вызывал.Беспокоились только бабушки. А мы тогда еще не читали популярных брошюр и незнали, что ни в коем случае нельзя допускать действие на младенца прямыхсолнечных лучей. Потом вычитали в какой-то популярной статье, как лисицавыносит из норы своих маленьких еще лисят на солнышко, и показали статьюбабушке. — Этого еще не хватало, — возмутилась она, — ребенка с лисенком сравнивать! А нам это сопоставление казалось убедительным — тем более что никаких плохихпоследствий у сынишки мы не обнаруживали: он и спал, и ел, и со всеми прочимисвоими обязанностями справлялся прекрасно. Так мы делали и с другими своими детьми — с первых дней жизни. Обычнокто-нибудь из нас, взрослых или старших детей, усаживался на стул, на коленистелил пеленку, а на нее укладывали малыша. Головку прикрывали уголкомпеленки, а тельце поворачивали то одним бочком к солнышку, то другим, тоживотиком, то спинкой. В общей сложности начинали с 5-6 минут, а примерночерез месяц могли так загорать и 10, и 20, и 30 минут — по настроению малышаи по погоде. У трехмесячного уже хорошо был заметен загар, и в 4 месяца онсвободно проводил с нами час-полтора, загорая на берегу Клязьмы на неяркомподмосковном солнце. Когда нашей дочке не было еще и года, а старшему исполнилось всего четыре, мыездили со всеми тремя малышами на юг и прожили на берегу Черного моря впалатке около месяца. Целые дни мы проводили то на пляже, то в море, то напесочке возле палатки (в ней днем было очень душно), то на улицах Феодосии.Мы, взрослые, подчас изнемогали от жары и норовили отдохнуть где-нибудь втени, а на малышей солнце как будто бы и не действовало: они даже панамкиносили только первые дни, а потом, к нашему удивлению, вполне обходились безних — оказалось, что волосы достаточно хорошо защищают голову от солнца. Несколько лет спустя, во время нашего очередного путешествия, теперь уже наКавказ, мы увидели в Кабардино-Балкарии такую картину. Через аул в горномущелье проложен узенький арык. И около этого ручейка в жаркий июльскийполдень кипит жизнь: утята, гуси, козы, ребятишки всех дошкольных возрастов.Одетые в рубашки или в одни трусики, чаще босичком, но с буйными шевелюрами,они поражали нас тем, что не обращали никакого внимания на палящие лучигорного и по-особому обжигающего солнца. Не только у больших, но ивышагивающих еще вперевалочку годовалых малышей, держащихся за руку старшейсестренки или брата, кожа была уже совершенно ровного шоколадного цвета.Невольно возникал вопрос: если тут не боятся солнечных лучей, то почему женам-то их бояться? Солнце у нас не столь щедрое, значит, тем более его надоиспользовать как можно лучше. С тех пор единственным критериемпродолжительности солнечных ванн для нас стало, как и во всем другом, толькосамочувствие малыша. И нам ни разу не пришлось об этом пожалеть.

Не заболеем!

Вот так у нас получалось: жизнь ставила перед нами какую-то проблему (гдевзять время? как избавиться от диатеза? как предотвратить болезни? и т.п.) итолкала нас на поиски выхода, и выход этот не всегда совпадал с общепринятыми традиционным. Мы шли сначала ощупью, а потому очень осторожно, затем — помере накопления опыта — все более осознанно, а потому и смелее. Так мыпредоставили нашим малышам удовольствие ощущать самые разные естественныевоздействия окружающей среды: и перепад температур, и прямые солнечные лучи,и ветерок, и прохладный дождик или настоящий летний ливень. Л.А.: Началось все с простого: лежит рядом со мной дочка и не подозревает,что прохладный ее бочок и холодные пяточки — это серьезные профилактическиемеры для предотвращения многих-многих бед. И так изо дня в день, из месяца вмесяц. И живем мы с дочкой, так же как и с остальными ребятишками, всчастливой уверенности, что никакие простуды нам не страшны. Ноги промочили?Ничего — вытрем, и все. Сквозняк? Пусть, он нам тоже не страшен. Зачемсосульки грызть? Так они же вкусные! По снегу босиком? Но ведь это толькоприятно! И здесь вот что важно: уверенность, в свою очередь, становится хорошимсредством, предотвращающим заболевания. Об этом мы только догадывались, нопо-настоящему узнали тоже совсем недавно: один врач, специалист поаутотренингу, объяснил нам, что здоровье человека и его способностьсопротивляться болезням зависят и от настроения, от уверенности в том, что онне заболеет. Нередко болезненное состояние бывает мнимым или ухудшаетсятолько из-за того, что человек становится в этом убежден. А дети гораздосильнее поддаются внушению, чем взрослые. И не подозревают многие любящие мамы и бабушки, что своими страхами и вечнымиопасениями («Не беги — упадешь! Не лезь в лужу — ноги промочишь! Не пейхолодную воду — заболеешь! Закрой форточку — простудишься!» и т.п.) онитолько приучают малышей к мысли, что болезней не миновать. Те, разумеется, ине минуют. Получается порочный круг: оберегание -укутывание — изнеживание -болезнь — страх — еще более тщательное сбережение и так далее, вплоть довнушения самому ребенку, что он болезненный и хилый. А он может быть здоровыми крепким, только… разрешите ему это и поверьте сами, что это вполневозможно. К нам часто приезжают папы и мамы со своими малышами. Пока мы, взрослые,разговариваем, ребятишки довольно быстро осваиваются в нашей спортивнойкомнате: виснут на кольцах, кувыркаются на большом матраце, пытаются влезтьна шест. Им вскоре становится жарко в шерстяных костюмчиках и колготках, иони, глядя на наших ребят, помаленьку стаскивают с себя одну одежку за другойи, испытывая наслаждение от легкости, свободы и приятной прохлады, все большевтягиваются в общую игру. Бывало даже, что кто-нибудь, возбужденный возней,выскакивал (раздетый-то!) вслед за нашими прямо на мороз. Родители, узнав обэтом, чуть в обморок не падали, а ребенку хоть бы что. Вот что значитуверенность: я могу, я не заболею!

ФИЗКУЛЬТУРА С ПЕЛЕНОК И… ДАЖЕ РАНЬШЕ

Б.П.: Все, о чем мы рассказали выше, касается самых насущных проблем первогогода жизни ребенка. Кормление, уход, закаливание — мимо этого не пройдет ниодна семья, потому что все это связано со здоровьем и самим существованиеммалыша. Проблемы эти нельзя не решать, и, к сожалению, на решение их уходит восновном все время матери и отца в первый год жизни ребенка. Но есть и другие проблемы, на которые, к сожалению, мало обращают внимания,которые откладывают «на потом», потому что «мал еще, пусть сначалаподрастет». Это проблемы физического, умственного и нравственного развитиямалышей в первый год жизни. Да, да, именно тогда. Правда, они становятся ощутимыми для родителей позже — через два-три года, нотогда же выясняется: что-то сделано уже не так и надо переделывать илинаверстывать упущенное. Все знают, например, что малыш в первый год копределенному времени должен научиться сидеть, стоять, ползать, ходить. Емупомогают в этом, беспокоятся, если он плохо умеет делать то, что «положено»,но в то же время частенько делают все, чтобы он двигался поменьше:перекутывают, надевают неудобную обувь с негнущейся подошвой, подолгу держатв кроватке или манеже, а на улице сплошь и рядом возят в коляске, не даваясамому ребенку — даже летом! — и шагу лишнего ступить. Спокойный малышрадует: «Никаких с ним хлопот!» Подвижный же считается бедствием: «И минутыне даст посидеть!» При этом естественная потребность ребенка в активномдвижении не только не удовлетворяется, не развивается, но, наоборот, как быпритупляется, сходит на нет. К тому же почему-то на первом году жизни следятглавным образом лишь за ростом и весом и только по ним судят об уровнефизического развития ребенка. И совсем не обращают внимания на крепость егомышц, на подвижность, ловкость, координацию движений. Когда позже, уже вшколе, обнаруживается плоскостопие, искривление позвоночника, общая мышечнаяслабость, ожирение, слабое сердце и другое неприятности — вот тогда родителиначинают беспокоиться: что делать, если сынишка не любит физкультуру? Какбыть, если он такой неловкий? А начало всем этим неприятностям закладывается, оказывается, в том самомвозрасте, когда еще никто и не думает о них: ни мать, ни отец. С рожденияребенка. Более того, еще до его появления на свет.

Гимнастика до рождения

Ну какое, например, может иметь значение, много ли шевелится малыш у мамы дорождения или мало? Мы тоже не придавали значения этой «детали» и простоудивлялись почему это наши ребята, еще не родившись, толкаются так сильно итак часто. Думали: такие уж они у нас сами шустрые. А то, что семья большая,что надо и приготовить, и обшить, и обстирать, что работы у матери доманевпроворот — одни полы держать в чистоте чего стоит, — тут мы никакой связине предполагали. А связь, оказывается, не только тесная, но и прямая. Если мать постояннозанимается физической работой, много и энергично двигается, то у нееснижается насыщенность крови кислородом. Она, естественно, начинает усиленнодышать, а сердце ее чаще биться. А что делать ребенку, ведь и он ощущаетнехватку кислорода? Тогда он начинает «брыкаться», шевелиться, его сердечкобьется чаще, и это сразу увеличивает количество крови, которое поступает кнему от матери. И кислорода добыто сколько ему требуется. Точно такая же картина получается, если в крови матери снизится содержаниепитательных веществ (это когда мать хочет есть). Ребеночек и тут начинаетдвигаться и тем самым «добывает себе хлеб насущный». Исследователями былоподсчитано, что — подумать только! — через 1,5-2 часа после обеда он делаеттолько 3-4 шевеления в час, а если мать не ела 10 часов, то 50-90. Разницагромадная — в 20-30 раз! И при этом, как при всякой тренировке, происходитразвитие, совершенствование и укрепление его мышц, сердца и всего организма. Оказывается, советовать женщине, ожидающей ребенка, «есть за двоих» и почащеотдыхать — значит оказывать ей медвежью услугу. При избытке еды ималоподвижном образе жизни матери младенец слабо шевелится и, значит, «нетренируется». И родится на свет физиологически незрелым. По данным лаборатории профессора И.А.Аршавского, количество физиологическинезрелых новорожденных растет из года в год. Мы избежали этой опасностислучайно (если и не полностью, то, во всяком случае, значительно) — жили вдоме без всяких коммунальных удобств и домашним хозяйством занимались сами,маме приходилось волей-неволей много двигаться. Заодно «тренировались» ималыши еще задолго до рождения.

Без специальных занятий

Но вот новорожденный уже дома. Когда же и как начинать его физическоеразвитие, если к нему и прикоснуться-то страшно в первые дни? О том, чтомладенец намного крепче, чем это принято считать, мы узнавали постепенно.Оказалось, что немалую роль в развитии мышц играет… легкая одежда. Шуткали, пока малыш не спит, он голенький или в одной распашонке. Ему прохладно,и, чтобы больше вырабатывалось тепла, у него сильно напружинены все мышцы.Врачи называют это «гипертонией мышц новорожденных». А стоит завернуть егопотеплее, как этот тонус сразу снижается, мышцы расслабляются. Значит, впервый же месяц благодаря прохладе тренируется и мускулатура. Но с первых же дней мы начинали заниматься и физкультурой. И первым»тренером» у нас в семье всегда становилась мама. Это и понятно. Никто смалышом так много не возится и так тонко его не чувствует, как мать и поэтомуона точнее всех может определить и его возможности, и его желания. Но я ссамого начала старался помогать ей во всем и постепенно брал на себя всебольше и больше «тренерских обязанностей». Я был не только тренером, нопридумывал и делал спортивные сооружения в доме и во дворе, судил семейныесоревнования и сам в них участвовал, а иногда даже превращался — для самыхмаленьких! — в «спортснаряд» и целый «спорткомплекс». Я же вел подробнейшиетаблицы результатов физического развития наших детей с самого рождения изаписывал в дневниках все их достижения, каждый шаг вперед. Короче говоря, у нас в семье физическое воспитание в основном моя забота. Номы поддерживаем друг друга и радуемся открытиям и находкам каждого. Однажды мама, например, заметила, что если с малышом энергичнее обращаться,то он как бы в ответ при этом напружинивается, напрягая мышцы. И наоборот,если перекладывать его с руки на руку или перевертывать очень мягко,нерешительно, его тельце остается расслабленным и вялым. Глядя на маму, и ясмелее стал браться за младенца и чувствовал, как с каждым днем крепнет малыш- ведь брать его и переворачивать приходится десятки раз за день, никакаяспециальная зарядка не сравнится с этим упражнением по продолжительности ичастоте, по напряжению всех групп мышц. И специального времени на занятияотводить не надо. Нужно только проследить, чтобы энергичное обращение непревратилось в грубоватое, резкое, неприятное для малыша и окружающих. Еще не зная о существовании многих врожденных двигательных рефлексов, мызаметили, что младенец в некоторые моменты (особенно перед кормлением) крепкохватается за пальцы взрослого. И это буквально с первых дней и недель жизни.Затем, к своему удивлению, мы обнаружили, что он с самого начала может дажевисеть, ухватившись за пальцы папы или мамы. Начинали мы с того, что просовывали в сжатые кулачки новорожденного по пальцуи тянули его к себе, пока он не сядет. Посадим, а потом положим, посадим иснова положим. Это не доставляло неприятностей малышу, хотя он еще плоходержал головку и она у него отклонялась назад. А мы, радуясь за него,становились смелее. Месяцам к двум малыш уже вставал, держась за наши пальцы,при этом — очень важный момент! — мы хорошо чувствовали, насколько он крепкодержится. Обычно рекомендуют давать ребенку колечки и тянуть за них, чтобымалыш крепче хватался, но кольца, мне кажется, небезопасны: не чувствуешьведь, насколько прочно держится за них ребенок. А пальцы сразу ощущают это,и, как только ручки ребенка начинали слабеть (через 5-10 секунд, а потом ибольше), можно сразу осторожно положить младенца. Так легко определитьвозможности ребенка и дать ему оптимальную нагрузку каждый раз, когда онберется за пальцы взрослого. Так же случайно мы обнаружили, что если положить малыша головкой себе наплечо и одной рукой держать его у груди, а другую подставить ему под пяточки,то он моментально упрется ножками в ладонь. Оказывается, это срабатывал»опорный рефлекс», и малыш выпрямлял и напрягал ножки настолько, что держална них уже весь свой вес. Мы тогда еще не отдавали себе отчета в том, что,действуя так, развиваем у младенца природные рефлексы, превращая каждоеприкосновение к нему в непрерывную и действенную гимнастику.

Ну-ка прыг из кроватки!

С трех месяцев, когда малыш уже стал сам крепко хвататься за пальцы взрослыхи уверенно висеть на них (Ваня, например, однажды перед «обедом» провисел…43 секунды), я ввел в обиход еще одно «упражнение»: перестал брать изкроватки малыша под мышки, а вместо этого протягивал ему руки так, чтобымалышу удобно было ухватиться за большие пальцы. Это было сигналом: «Берисьпокрепче!» Малыш хватался двумя ручонками сразу, и я вынимал его из кроватки.Для подстраховки я иногда охватывал остальными четырьмя пальцами ручкумалыша. Получалась «двойная прочность» хвата. Л.А.: Хочу заметить, что я таким «цирковым способом» (по определению бабушки)пользовалась очень редко, предпочитая брать малыша, как обычно, под мышки.Почему? Мне казался этот способ грубоватым для женщины, несвойственным ей.Зато я радовалась тому, что и отцу и малышке эти «трюки» доставляют сплошноеудовольствие и обоим приносят несомненную пользу. Отец проявлял все большеинтереса к младенцу и находил свой язык общения с малышом. А младенцу этот»мужской» язык тоже был необходим для предотвращения изнеженности инесмелости, этих неизбежных последствий нашего женского, в основном все-такиоберегающего воспитания. Осознали мы все это не сразу, конечно, но интуитивночувствовали, что такое разное отношение к малышу ему не повредит, и не мешалидруг другу делать так, как каждому было приятнее. Правда, бывало, что яотносилась к очередному отцовскому «изобретению» скептически (не чересчурли?), или он подтрунивал над моими «маменькиными нежностями», но доконфликтов дело не доходило: мы же видели, что малышу и с папой и с мамойхорошо. А это было для нас главным. Б.П: После того как был освоен необычный способ вынимания из кроватки, япридумал новый: протягивал теперь малышу только одну руку (чаще левую) идавал ему указательный палец или мизинец, а остальные пригибал к ладони. Приэтом вторая рука могла подстраховать ребенка. Это «упражнение» со временемпревратилось в настоящий «цирковой номер». Малыш сначала становился на ножкив кроватке, а потом, чуть присев, подпрыгивал вверх. Его ножки и моя рукадействовали синхронно, наши усилия сливались, превращаясь в легкийстремительный взлет. Казалось, что крошка ребенок сам выпрыгивает из кроваткико мне на руки. Это впечатление легкости прыжка и дало бабушке повод назватьего «цирковым». Он у нас очень прижился, и малыши с удовольствиемпользовались им до пяти-шестилетнего возраста — я только так и брал их к себена руки. А теперь подсчитайте, сколько раз за день приходится вынимать из кроваткитрех-пятимесячного ребенка и возвращать его назад? Десять-пятнадцать-двадцатьраз! Обычно эта «работа» только для взрослого, а у нас получалась опять-такиэффективная тренировка младенца: ведь он и напрягался весь, развивая мышцы нетолько рук, но и спины, и живота, и груди. Малышу очень нравится такой способ обращения, его руки быстро крепнут, но вот»беда» — он все чаще просит дать ему пальцы, ему так хочется снова и сновасхватиться за них, посидеть, постоять — это так интересно — так бы, кажется,и прыгал целый день. Но… как быть нам, взрослым? И я придумал себе замену:прикрепил деревянную палочку в кроватке так, чтобы малыш лежа мог до неедотянуться. Так в три месяца наша дочурка получила в подарок «турничок» -первый спортивный снаряд, предназначенный специально для нее. Такую жедеревянную перекладинку я сделал ей и в коляске. Сначала мы немного помогалималышке нащупать палочку, подставляли ладонь к ножкам, чтобы она моглаупереться, помогали сесть и встать. Зато после этого сидеть и стоять онамогла сколько хотела. Особое удовольствие доставляло ей (а потом и всемостальным ребятишкам) придуманное ею упражнение: стоя, дергать палочку так,что коляска начинала «ходить ходуном». Сколько радости это доставляло малышу!Но сколько же было кругом различных страхов и волнений! «Ну где это видано -трехмесячному стоять, да еще так раскачиваться, ведь ножки-то слабые -искривятся,» — так говорили многие, не замечая, что ножкам помогают и ручки испинка ребенка, что его вес распределяется на все мышцы тела. А это оказалосьне только не страшным, но, наоборот, способствовало правильному развитиюскелетно-мышечной системы. У всех наших детей руки и ноги рано становились нетолько крепкими, сильными, но и прямыми, стройными.

Зачем ползать?

Но вот кроватка уже освоена вдоль и поперек. И на полу на мягком матраце,застеленном большой простыней, совершаются первые попытки освоить новоепространство — малыш начинает ползать. Мы очень скоро — как только он самсумеет — разрешали ему переползти с матраца на пол и «путешествовать» повсему дому. Это «освобождение» оказывалось очень полезным для развитиядвижений. Прежде всего это громадные (для него!) расстояния, которые надопреодолевать, если хочешь добраться в кухню к маме или к папе в мастерскую, -какая большая работа и рукам, и ногам, да и сердечку тоже, разве сравнить ихс микроперемещениями в кроватке. А эти двери, у которых ручки почему-то нанедосягаемой высоте, никак не хотят открываться, сколько ни прилагаешьусилий. А эти чьи-то большие ноги, шагающие мимо или стоящие на пути, — можноли за них уцепиться? И все предметы, которые сделаны будто для великанов.Сколько ни хватайся за мяч, а взять его не удается — ручонка соскальзывает,сколько ни толкай этот стул с дороги, он ни с места. Трудно маленькомучеловеку в такой новой, незнакомой, непонятной обстановке. Однако этитрудности, видимо, и есть самый могучий двигатель развития, а если рядомпапа, или мама, или братишки с сестренками, которые поддержат настроение вслучае неудачи, малыш с удивительным упорством и невероятной для такоговозраста настойчивостью пытается их преодолевать. Чтобы ребенок учился становиться на ноги, мы приносили каркас от старойраскладушки и ставили его в середине комнаты на коврик или матрасик. Держасьза трубки каркаса (как за турничок в кроватке), можно подниматься и топатьвокруг, не отпуская спасительную опору из рук. Это второй «спортснаряд»,который осваивал наш малыш, а дальше — месяцев с восьми — дело доходило и донастоящих спортивных снарядов, которые находились тут же, в комнате (кольца,перекладина, канат с боксерской грушей внизу, лесенка, горизонтальный канатчерез всю спортивную комнату и пр.). Мы только опускали их на доступную длямалыша высоту да иногда помогали поймать ускользающее кольцо. В этой обстановке да еще в обществе старших братьев и сестер наши «ползунки»быстро осваивались и начинали свободно перемещаться по всему дому. Естественно, что младшие попадали в лучшие условия по сравнению с первыми:прибавлялся опыт у нас, появлялись все новые спортснаряды, у каждого измладших было больше «учителей» — старшие братья и сестры. Это сказывалось наразвитии детишек очень заметно и отразилось на способах их ползания.Получилась даже своеобразная «диаграмма»: первый сын применял обычный приемползания — опирался на пол «шестью точками»; руками, коленками и пальцаминог. Второй умудрялся ползать только на одном левом колене, а другую ногуставил на стопу, то есть ходил «на пятереньках», а остальные очень быстропереключались «на четвереньки», то есть не только ходили, но и бегали, некасаясь пола коленями. Если сравнить все эти способы ползания, то даженеискушенному будет очевидно, что последний из них куда совершеннее других -он позволяет передвигаться намного быстрее, но он требует и большей ловкости,силы, выносливости. Этим способом может пользоваться только подвижный,крепкий ребенок с хорошей координацией движений и умением надежно и быстроориентироваться в пространстве. Считается, что ползание, в общем-то, необязательная фаза в развитии движенийребенка. Есть детишки, которые обходятся без нее, и ничего, ходят не хужедругих. Возможно. Но ведь бывают случаи, когда в играх, в спортивныхтооажнениях нужно быстро, и долго ползти. Непривычному это намного труднее:ведь тут используются другие группы мышц. Кроме того, во время ползанияразвиваются и крепнут руки. В общем, это хорошая гимнастика для всестороннейтренировки ребенка и прекрасная подготовка к будущей ходьбе.

Учимся ходить и… падать

Первые шаги, сколько радости они доставляют всем: и ребенку и взрослым! Исколько тревоги… Особенно побаиваются бабушки и мамы: а вдруг упадет? Вмягкой кроватке это не так страшно, а если на твердом полу? И помогают. Учатходить так, чтобы малыш не падал: держат за ручки, за воротник пальто, зашарф, сажают в специальные ходунки или надевают что-то вроде сбруи. И так дотех пор, пока ребенок не научится ходить. Кому от этого хорошо? Конечно, прежде всего взрослым — так спокойнее. Амалышу? Ему от такой «помощи» пользы мало. Ведь движения его скованны, он нечувствует своих возможностей, не узнает опасностей и совсем не учится…падать. «А разве этому нужно учиться?» — спросите вы. Обязательно! Потому чтобабушка и мама будут рядом не всегда, а в любой беготне, подвижной игре,спорте сплошь и рядом бывают ситуации, когда падения не избежать. Значит,сильный ушиб, травма может быть там, где умеющий падать отделается тольколегким испугом, а то и вовсе такой мелочи не заметит. Спортсменов, особенно самбистов, акробатов, гимнастов, фигуристов,парашютистов, даже специально учат падать: группироваться, напрягать мышцы,смягчать удар спружиненными ногами, руками, перекатом. Но вот что интересно:этими же приемами — куда легче, чем взрослые, и без всякого специальногообучения — овладевают дети в первые годы жизни, если, конечно, им позволят. Много раз, видя, как виртуозно умеют падать наши ребята, как хорошо владеютсвоим телом, мы пытались вспомнить: а с чего же это начиналось? Ведь мы ихэтому специально не учили… Но и не мешали им — вот в чем дело! Очень рано пуская их ползать по полу,позволяя им путешествовать по всем комнатам самостоятельно, мы не моглизапретить малышу находить какую-нибудь опору, вставать с пола, а потом… ипадать. Такие попытки встать, держась за что-нибудь, дети предпринималидесятки, даже сотни раз. И многие из этих попыток кончаются неудачей -падением. С самого начала у наших ребятишек это получалось очень ловко и даженемного потешно. Качнувшись назад, малыш легко складывался (точь-в-точь какперочинный ножик) и садился мягким местом на пол, а качнувшись вперед,выставлял ручки и становился на четвереньки. Когда ручонки сильные, ониспружинят, и ни лоб, ни нос до пола не достанут. Чаще всего он при этом неуспевал даже испугаться и продолжал путешествие как ни в чем не бывало. Нимы, ни малыш этим падениям не придавали никакого значения и не опасались их.Только однажды мы серьезно напугались. Девятимесячного Алешу пришлось как-то оставить на целый день у бабушки. Авозвратившись домой вечером, без всяких предосторожностей, как всегда, яоставил его на полу посредине комнаты. И тут увидел совершенно необычнуюкартину. Алеша сделал несколько шагов, остановился, качнулся назад и сталпадать. Но падал он как-то странно, выпрямившись и закинув голову назад, ипоэтому сильно стукнулся головой об пол. В чем дело? Я не мог понять, кудадевалось его умение падать. «Секрет» раскрылся на следующее утро, когда к нам пришла бабушка.Оказывается, она, боясь, что начинающий ходить Алеша может упасть, ходилавесь день за ним следом и придерживала его затылок рукой. Чуть малыш качнетсяназад, а тут бабушкина рука, он затылком на нее опирался. Одного дняоказалось достаточно, чтобы Алеша заменил свой способ защиты от ушибов набабушкин. А в результате шишка на затылке. Этот случай еще раз убедил нас втом, что от такой «помощи» лучше воздержаться. Много раз потом нам приходилось радоваться тому, что наши ребята вкритические моменты (споткнулся, поскользнулся, не удержал равновесия и т.д.)выходили из положения удивительно легко. Вот только один пример. Мы с двумядочками быстро бежим по асфальтированной улице. Смеркается, мы торопимсядоставить домой только что купленное мороженое. Младшая бежит, держась за мойпалец, а шестилетняя Аня на несколько шагов впереди. У каждого бегуна в рукеэскимо. Бегут изо всех сил: мороженое-то тает. И вдруг Анюта на всем бегуспоткнулась. Я к ней: ох и разобьет лицо об асфальт! Но она — падая! — успелаизогнуться дугой, как конь-качалка, и перекатилась с коленей на живот, потомна грудь, а в то же время выставленная вперед свободная рука, как пружина,гасила инерцию тела. Тут же вскочив, она победно показала эскимо: вот, мол,целехонько! Я-то боялся, что Аня сильно разобьет лицо, а она, оказывается,тревожилась за судьбу мороженого. У нее даже нос в пыли не успел испачкаться. И все-таки мы помогали малышам учиться ходить. Не только тем, что пускали ихв спортивную комнату, где можно было найти много всяких опор и топтатьсявокруг них, мы еще давали малышу два своих пальца. Вначале эти пальцы былитвердые, надежные, ребенок цепко держался и ходил со мной, мамой или старшимибратишками и сестренками по всему дому. Но через несколько дней, когдаребенок начинал топать довольно уверенно, один из этих пальцев вдругстановился ненадежным, начинал качаться, двигаться, куда его ни потянешь, иуж никак не мог служить хорошей опорой. Малышу приходилось поддерживать равновесие лишь одной рукой, держась толькоза «твердый» палец и бросив другой совсем, потому что толку от него быломало. А через некоторое время и вторая рука становилась все менее и менеенадежной. Поневоле малышу все больше приходилось рассчитывать на свои силы, ион постепенно начинал ходить самостоятельно. Бывало так, что малыш вполне мог бы уже обходиться и без опоры, но никак нерешался сделать первый шаг, даже стоять один и то побаивается. Так у нас былос самым старшим. — А вы дайте ему что-нибудь в руки, — посоветовала бабушка, — он отвлечется иперестанет пугаться. Я протянул сынишке листок бумаги. Он взял его свободной рукой, а другойдержался за мамин палец. Листок сразу заинтересовал его, и, забывшись, онвзялся за него обеими руками. В первый раз он простоял так с минуту! А уждальше пошло легко. Одной из дочек такой же кусочек бумаги помог сделатьпервые шаги: она шла… держась за бумажку, как за опору. А шла сама. Мы и позже не водили детей за руку, как обычно принято, а, наоборот, они самидержались, если им хотелось, за мои или мамины пальцы. При этом его ручонкипостепенно тренировались и крепли настолько, что, даже споткнувшись, онповисал на пальце и не падал. А для взрослого это удобно, так как палецудивительно тонко чувствует, крепко ли держится ребенок, насколько уверенноуже ходит, можно ли идти с ним быстрее, или он устал и надо несколько шаговпройти спокойнее, или даже посадить его на плечи.

«Всадники» и «кони»

Малыши, известно, любят кататься на папиных плечах верхом, но из меня всегдаполучается «норовистый конь», который не терпит, чтобы на нем сидели мешком,зато любит «всадников» сильных, ловких, смелых. Держа малыша за ноги, янаклоняюсь то вперед, то назад, то вбок, пытаясь «сбросить седока». Ималенькому наезднику приходится, обхвативши мою голову или вцепившись в»гриву», постоянно удерживать вертикальное положение. А это совсем нелегко,потому что «конь» к тому же еще и скачет, подпрыгивает и даже может присесть. Как крепко держатся маленькие ручки, как напрягается животик Я говорюодобрительно: «Ну и всадник крепкий попался! Никак его не сбросишь. А что,если одно стремя оторвется?» — и отпускаю одну ножку. Малыш мгновенностискивает мою шею обеими ногами и еще крепче хватается за «гриву». Непоймешь: то ли это игра, то ли физкультура, зато обоим весело, и нагрузкаполучается порядочная и для «коня», и для «всадника». Когда же малыш начнет седлать четвероногую мебель, тут сначала приходитсядержать ухо востро. Табуретки и стулья тоже могут проявлять «норов» исбрасывать неумелого седока на пол, особенно если малыш карабкается состороны спинки стула. Что делать? Первое, почти инстинктивное желание -поддержать стул, чтобы он стоял крепко. Чаще всего так и поступают и при этомне только стул держат, но и ребенку помогают влезать. Малыш тут вбезопасности, так как рядом взрослые. А если он полезет без них? Бояться емуне надо, ведь стул раньше стоял так крепко. Он и лезет без всякой опаски и -трах-тарарах! — летит на пол, а стул на него. Значит, не спускать с негоглаз? Нет, мы делали иначе. Когда малыш только приступает к «обузданию» самыхразных мебельных «коней», мы обязательно продемонстрируем их «коварство»; неудерживаем их, а, наоборот, незаметно «поможем» им наклониться на малыша,чтобы тот почувствовал сам неустойчивость стула или табуретки. Тогда онприжимается к «коню» как можно ближе, лезет очень осторожно и тотчас сползаетвниз, если заметит, что «конь» наклоняется. Так мы знакомим малыша со всей»коварной» мебелью, на которую он уже в силах забраться, но сами не ставимего на стулья и не поднимаем туда, куда он сам не заберется. Ребенок делает только то, что сам может, — этого принципа мы придерживаемсявсегда, в том числе и во время знакомства со спортивными снарядами. Даже накачели мы никого не сажаем и не раскачиваем — каждый должен научиться этомусам. Для него это и полезнее (развивается), и интереснее («Ура, я саммогу!»), и… безопаснее (ведь он становится осторожнее!). А для мамы ибабушки облегчение, потому что постоянная утомительная опека становитсяпросто не нужна. Самостоятельность не только делает малыша сильнее, смелее,сообразительнее, инициативнее, но и очень заметно облегчает жизнь взрослых,если, конечно, им нужно в ребенке не только сплошное послушание…

Движение всему начало

Создавая малышам условия для разнообразных движений и позволяя им двигатьсясколько они захотят, мы и не подозревали, что тем самым не только развивалимышцы детей, но и укрепляли их внутренние органы. Мы узнали, что развитиескелетно-мышечной системы ребенка, достигающее высокого совершенства,оказывается, «вытягивает» (ученые говорят: коррелятивно вызывает) развитиевсех других органов и систем организма. Если ребенок побежал, то у негоестественно учащается пульс, он начинает глубоко и часто дышать, потому чтомышцы в беге выполняют большую работу, а обслуживающие их сердце, легкие идругие системы должны естественно увеличить свою производительность, повыситьсвою мощность. Значит, ребенок, много двигающийся, хорошо развитый физически,обязательно имеет и крепкие внутренние органы. Получается, чтобы ребенок былздоров, надо как можно лучше развить его физически. Кроме того, активная физическая деятельность способствует и… умственномуразвитию малышей. Ученые США провели такой интересный эксперимент. Шестьхрабрых мам согласились учить своих новорожденных ребятишек ходить. Они»ставили» их на стол, а фактически просто держали их под мышки и шли тихоньковдоль стола так, чтобы малыши сначала только касались стола ступнями ног, ноэтого было достаточно, чтобы работал «шаговый рефлекс» и ножки переступали постолу. Головка ребенка при этом была опущена на грудь, это «ходьбе» немешало. Упражнения сначала длились всего по одной минуте трижды в день.Вскоре малыши уже начали хорошо переступать ногами, и матерям не нужно былодержать их на руках, они лишь помогали детям сохранять вертикальноеположение. В результате малыши начали ходить самостоятельно в в шесть-семь месяцев, а ихконтрольные сверстники, лежавшие в это время запеленатыми в кроватках, тольков двенадцать, как полагается всем «нормальным» детям. Но удивило ученых нестолько их раннее овладение ходьбой, сколько другое обстоятельство — этишестеро малышей сильно обгоняли сверстников и в умственном развитии. Теперь известно, что можно успешно использовать плавательный рефлексноворожденных и научить плавать детишек с первых месяцев жизни. И опятьвнушительные статистические данные: более шестисот детей, научившихся плаватьраньше, чем ходить, превышали по умственному развитию детей, не обучавшихсяплаванию в столь раннем возрасте. Таким образом, если не заставлять малыша в первые месяцы жизни лежатьзавернутым в кроватке, если не ждать, пока исчезнут (это происходит примерночерез три месяца) врожденные рефлексы, а попытаться их использовать иразвить, тогда малыш будет успешно развиваться не только физически, но иумственно. Видимо, при овладении ходьбой, плаванием и «гимнастикой»совершенствуются не только соответствующие отделы мозга, но и все другие. Может быть, в этом возрасте овладение движениями и есть один из главных видовумственной работы малышей?!

МАЛЫШ И ТЕ, КТО С НИМ РЯДОМ

Б.П.: В начале своего родительского пути мы даже и предположить не могли, чтопервый год человека — это год запуска всех его возможностей к развитию, всехспособностей — как бы стартовая площадка будущей жизни человека. Непреувеличение ли это? Ведь речь идет всего-навсего о первом годе жизнималыша. Нет, не преувеличение! Теперь-то мы твердо знаем: развитиеспособностей ребенка, даже его характера, во многом зависит от того, что онузнает на первом году жизни, как он это делает, какой способ общения с нимизбирают взрослые. В это трудно поверить, но как много еще здесьневыясненного, неожиданного по своим результатам!

На руках или в кроватке?

Казалось бы, простой вопрос: надо ли носить малыша на руках или он долженлежать больше в кроватке? Большинство скажет: приучать к рукам нельзя -ребенок «руки свяжет». Видимо, это так и есть, если носить ребенка на руках изаниматься только им, всячески развлекая и ублажая его. А мы, признаемся, ссамого первого месяца брали детишек на руки часто. Мама при этом дажедомашней работы не прекращала — приспосабливалась: то прислонит его к плечу,поддерживая спинку, то положит животиком к себе на колени, то просто держит,как держат обычно, только одной рукой (другая нужна для разных дел). Все это без какого-то специального умысла: просто она чувствовала, что малышулучше с ней. Не удобнее (какой уж тут комфорт, если одной рукой его тискаешь,а другой кашу мешаешь, или дрова подкладываешь, или книгу перелистываешь), аспокойнее (мама рядом) и интереснее: он вертит головой, с любопытством глядиткругом. В поле его зрения то окно, то пестрая посуда, то разноцветная ткань,то раскрытая книга или шуршащая газета — да мало ли что! А тут еще и говоришьс ним, называешь разные предметы, с которыми имеешь дело: «Сейчас достанемложку, чашки, хлеб… а что там на полочке?» и т.д. Важно это или не важно? Мы этого не знали, но часто носили на руках малышей.Мы заметили даже, что после таких «прогулок» ребенок и в кроватке игралохотнее и дольше, как будто бы на какое-то время заряжался впечатлениями. Итогда мы совсем перестали опасаться, что он привыкнет к рукам. Когдапоявляются собственные дети, волей-неволей начинаешь больше наблюдать задетишками на улице, исподволь даже сравнивать своих с другими. Может быть,потому мы обратили как-то внимание (понаблюдайте сами — проверьте!) вот начто: у некоторых малышей в коляске взгляд равнодушный, ленивый, какой-тотусклый, как у утомленных жизнью старичков. Они не смотрят по сторонам, неудивляются ничему и не радуются, сытые, малоподвижные, нелюбопытные. Нас это удивило: мы не видали такого у своих ребят, которым все всегда былоинтересно. В чем дело? Может быть, здесь сказываются какие-то врожденныеособенности психики? На этот вопрос мы ответить не могли. А потом как-топрочитали вот что. Африканские матери носят обычно новорожденных за спиной. Ребенок постояннопри матери: во время ходьбы, любой работы, на праздниках, ночью и днем. То,что видит она, видит и он — какая смена впечатлений! Да еще и постоянноечувство защищенности, физической близости к матери. И что же? Африканскиедвухлетние малыши по интеллектуальному развитию намного обгоняют своих»кроватных» европейских сверстников из цивилизованного общества. Потом,конечно, может произойти отставание — так на ребенке сказывается уровеньразвития общества. В последнее время психологи экспериментально доказали, что в первые месяцыжизни малыш очень много получает от простого рассматривания окружающих егопредметов. Даже обычное поворачивание малыша на бочок или укладывание его наживотик позволяют ему сразу видеть многое из того, что происходит вокруг. Апри этом он и головку начинает держать раньше, то есть крепнет физически. Вот к каким удивительным открытиям привело размышление над простым вопросом:стоит ли носить ребенка на руках или держать его в кроватке и возить вколяске, загородив от всего белого света, оставив для обозрения толькокусочек неба да мамино лицо, которое частенько и обращено-то не к нему, а ккнижке или… к другой маме с коляской.

Внимание: опасность!

Малыш растет. Вот он уже садится, сам встает, ползает, делает первый шаг.Обычно его в это время держат — для безопасности! — в кроватке, в манеже, взащищенном уголке комнаты. А мы, верные своему принципу предоставлять детямкак можно большую свободу и поле деятельности, пускаем своих ползунковпутешествовать по всему дому, позволяем пощупать мир своими руками. Носколько опасностей подстерегает маленького человека на его пути! Чутьнедосмотрел — и стукнулся лбом об удивительно неприятный угол ножки стола илистула, едва потянул к себе маленькую скамеечку, а она упала прямо на пальчикидругой руки. Вещи бесчувственны и совершенно беспощадны — не прощают ни однойошибки, ни одного промаха — называют, и иногда так больно. Как быть? Ходитьза «путешественником» целый день по пятам? Убрать все опасные предметы?Загородить каждый острый угол подушкой? Нет, мы сделали по-другому. Мы стализнакомить малыша с опасностью, чтобы он сам становился осторожным. Мы уже рассказали о том, как малыш постигал «коварство» разной мебели. Так мыделали и с остальными вещами. Оставляли, например, в доступных для малышаместах разные предметы и игрушки, чтобы он мог брать их, пробовать на вкус,на зуб, на стук — словом, исследовать всеми ему доступными средствами. Средиразных безопасных предметов «попадались» (опять-таки с нашей помощью) и вещис «сюрпризами». Вот высоко на столе стоит кружка, которая оставлена здесь как бы невзначай.Она уже знакома десятимесячной дочке, бывала у нее в руках с молоком иличаем. Малышка без опасения тянет кружку к себе — и какая неприятность: изкружки выплеснулась вода прямо на трусики — сплошное огорчение! Но и польза:после двух-трех таких сюрпризов она не тянет уже со стола не только кружку,но и другие предметы. Так, обязательно в нашем присутствии, мы давали возможность познакомитьсямалышам с иголками, булавками, ножницами… Допустим, мама шьет, а малышсидит на высоком стульчике рядом с нею, перебирает разные лоскутки, катушки,пуговицы, среди которых на первых порах мелких нет, но вот иголка (не безмаминой помощи) может и попасться. А иногда мама даже специально кладетблестящую булавку на видное место. Малыш, конечно, тянется к ней, вот-вотвозьмет. — А! А! — говорит мама (это сигнал, предупреждающий об опасности). — Острая,больно будет! Булавку он все-таки взял, хотя и с некоторым опасением. А мама берет егоруку, повторяя: — Больно! Острая! — И тихонько укалывает кончиком булавки его пальчик. — А!А! Малыш морщится, ему немножко и в самом деле больно, он опасливо отдергиваетруку. А через два-три таких «урока» сам показывает на кончик иголки илибулавки и говорит озабоченно: «А! А!» А как привлекателен для малышей огонь! Они готовы схватить руками пламяспички, раскаленный уголек — ведь это так красиво! А сверкающий никелемчайник, утюг — ну как к ним не потянуться. Спрятать? Тогда они станут еще более притягательными: запретный плод сладок.И мы разрешаем схватить, прикоснуться — так, чтобы это было неопасно, ночувствительно. И всегда предупреждаем: «А! Больно будет, горячо!» Но и послеэтого ничего не прячем: попробуй сам, так ли это. Зато спустя некоторое времядостаточно сказать: «А! Больно будет!», и малыш уже верит на слово, можетдаже заплакать от огорчения. А самое главное, он сам становится всеосторожнее и внимательнее. А это куда более надежная защита от всяческихопасностей, чем самая тщательная опека взрослых. Недаром, видно, говорят индусы: «Умные родители иногда позволяют детямобжигать пальцы».

Мир познается самостоятельно

С остальным — безопасным — миром малыш знакомится сам, мы не торопимся бежатьна помощь, если он может до чего-то додуматься сам, не прерываем его занятий,если он чем-то увлечен. Нас нередко удивляла способность малышей, даже такихкрошечных, к длительной сосредоточенной деятельности. Вот запись мамы в дневнике: «Сегодня Оле исполнилось одиннадцать месяцев, иона удивила меня своими исследовательскими способностями. Я стирала нанизенькой скамеечке, а она больше часа стояла рядом и производила разныеоперации с пузырьками и огрызком карандаша: то пускала карандаш плавать, товыуживала им пузырьки и наблюдала, как они лопались, то делала речки из лужицна полу… Время от времени мне только нужно было посмотреть и удивиться: «Нуи чудеса! Вот так Оля!» — и она снова продолжала играть, делая какие-то своиочень важные открытия и делясь со мною своею радостью. Я успела все, чтонадо, перестирать, а для дочки это время тоже не пропало даром». Позже мы поняли, что детям как раз и нужно не внимание-опека, авнимание-интерес. И чем дальше, тем нужнее. Американские психологи обратили внимание на то, что разница в уровнеразвития, еще незаметная в десятимесячном возрасте, быстро растет и к школестановится огромной: одни дети развиты, понятливы, сообразительны, легкоучатся, а другие никак не поймут, что от них требует учитель. Что же делают с детьми родители, и в первую очередь матери, если к школе детистановятся столь разными? Психологи составили программу наблюдений и послалиисследователей в семьи с десятимесячными малышами. Оказалось, что одни матери(и таких большинство) добросовестно и усиленно опекают и охраняют своихмладенцев и держат их в кроватках или в манежах, окружая пестрыми ибезопасными игрушками. В этих условиях мама спокойно занималась своимиделами, не опасаясь, что ребенок ушибется, что-то возьмет или испортит. Заторебенок находился в положении узника — то же скудное общение с людьми, та жеузость деятельности. А вот несколько матерей отважились пустить детишек самостоятельно ползать повсей квартире. При этом они не оставляли домашних дел, не развлекали своихмалышей, но никогда не отказывали им в «консультации» и помощи в случаенеобходимости. Малыш получал огромное «поле для исследования» и массупредметов с самыми разными свойствами. А вместе с тем он имел неизмеримобольше возможностей общаться с матерью, которая могла позвать его к себе,дать совет, могла похвалить за какие-нибудь успехи, поддержать в трудномслучае, поговорить с ним или просто улыбнуться для поддержания настроения.Таким образом, ребенок здесь был свободным исследователем и имел постоянномудрого и доброжелательного консультанта. Ученые были поражены, насколькобыстро развивались такие дети по сравнению со своими сверстниками, сидящими вманеже. Они и в дальнейшем намного обгоняли бывших «узников» в развитии. Мы не знали об этих экспериментах американских ученых и в своих действияхруководствовались не столько педагогическими соображениями, сколько простойнеобходимостью. Нашему первому сыну было всего пять месяцев, когда мыпостроили себе дом и перешли в него жить. Надо было утеплять и оборудоватьдом, каждый день готовить дрова, уголь и топить печь, носить из колонки воду.Правда, я тогда работал учителем труда в школе и был занят утром, а мамазаведовала библиотекой и работала в основном вечерами, так что кто-то извзрослых был обычно дома. Но работы в доме было столько, что специальносынишкой заниматься было совсем некогда. Зато в каждой работе нам неизменно»помогал» Алеша. Пока мама мыла посуду, он мог перебрать в своей коляске чутьли не всю кухонную утварь. Когда ему это надоедало, мама умудрялась, держаего на левой руке, все делать в кухне одной правой. Но мне-то для работынужны были обе руки, потому что ни молотком, ни рубанком, ни пилой однойрукой много не наработаешь. И вот я ставил коляску с малышом поближе кмастерской, и мы оба принимались за дело: я забивал молотком гвозди — сынстучал кубиком по кубику. Я орудовал отверткой или плоскогубцами — сынперебирал моточки разноцветных проводов. К нашей радости, Алеша с шестимесяцев уже с удовольствием ползал, а в восемь с половиной начал ходить. Стех пор я использовал его «мобильность» полностью — пускал сына сразу на пол.Его ожидали там разные игрушки и строительные материалы, коробки, из которыхможно было что-то доставать или укладывать много-много кубиков иликирпичиков; ведерко, полное самых маленьких мячиков, которые можно схватитьодной рукой и доставать их оттуда один за другим или, наоборот, бросать тудаи заглядывать внутрь, где же этот мячик там лежит. Этих занятий хватало наполчаса, а потом Алеша приползал ко мне и тянул руки к моему молотку.Приходилось молоток уступать сынишке, а это не всегда было возможно, да имолоток был ему великоват, поэтому скоро я приобрел целый набор игрушечныхстолярных инструментов, и Алеша с удовольствием об стукивал маленькиммолоточком все, что кругом можно было обстучать. Когда я что-нибудь прибивал,он любил вынимать из банки или коробки по гвоздику и подавать их мне. А ещеочень нравилось ему собирать рассыпанные на газете гвозди и укладывать их вкоробку или баночку — это увлекало его надолго. Я был, конечно, доволен «помощником», похваливал его и… высыпал гвозди нагазету даже чаще, чем этого требовала необходимость. А когда Алеша стал подниматься на ножки и, опираясь о стенки, путешествовать»на двух», я установил в комнате маленький турничок, а потом повесил кольца(на высоте всего 80 сантиметров от пола). Постепенно появились и канат, ишест, и лесенка. Поднимаясь с четверенек и хватаясь за турник, Алеша улыбалсядовольный. Дополнительная опора, когда на ноги надежда еще плохая,оказывается как нельзя кстати такому малышу. Теперь Алеша «изучал» не только стулья, табуретки, диваны и мои столярныеинструменты, но мог уже устраивать себе «физкультминутки». Сначала он простоподжимал ноги и повисал на кольцах, довольно улыбаясь и смотря в нашу сторонув ожидании похвалы, а потом стал даже покачиваться на них. Я старался его поддержать и в свободную минуту тоже подходил к турнику иликольцам — поразмяться. Сколько же удовольствия это доставляло нам обоим! Так наше простое житейское стремление как-то выкроить время для своей работыи в то же время не оставлять детей одних оказалось педагогически оченьцелесообразным: у детей был широкий простор для разнообразной деятельности, иросли они самостоятельными (подолгу могли играть сами, без руководства иучастия взрослых), инициативными (охотно придумывали новые занятия,упражнения, игры), общительными (легко вступали в контакт со сверстниками ивзрослыми) и любознательными (интерес ко всему с каждым годом у них толькорастет). Однажды к нам приехала мама с двухлетним сыном и жаловалась на то, что она сним совсем измучилась: — Кажется, все делала как положено, а он какой-то вялый, ко всемуравнодушный. И я ему тоже не нужна. Даже обидно. Может быть, он отстает вразвитии?.. — А где вы работаете? — спросил я. — Много ли бываете с мальчиком дома? — С утра до вечера. Из-за него я ушла с работы, решила до школы с него глазне спускать, получше подготовить к школе. Когда мы понаблюдали за нею и сыном, то довольно скоро убедились, что мама,ежесекундно «воспитывая» сына (то прогулка, то еда, то обучение по картинками т.д.), ни минуты не оставляет ему для самостоятельного познания мира — всепреподносит ему готовым, да притом «перекармливает» его всем: и едой, изаботой, и режимом, и впечатлениями. Мы с грустью наблюдали, как идет это»сверхизбыточное» воспитание, и пришли к единодушному заключению: малышу нехватает занятой мамы, а от свободной его уже тошнит. Потом мы узнали, что у нее родился второй ребенок, она стала работать и всепришло в норму: ее внимание поневоле рассредоточилось и перестало бытьгипертрофированным и вредным. Вот говорят: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Нам кажется, чтоэто неверно. Очень важно, чем, как, когда занимается малыш. И как относятся кэтому взрослые.

Игры и игрушки

Давно известно, что первые игрушки младенца — погремушки. Накопилось и унашего первенца их довольно много — дарили родные и знакомые. Но почему-тоони очень недолго занимали сынишку: постучит он ими по кроватке и бросаетчерез минуту. А вот Маша-неваляша, издающая мелодичные и нежные звуки,надолго стала его любимицей. Может быть, секрет здесь был именно в разницезвуков: однообразно шуршащие «погремушечьи разговоры» ребенку надоедали, ачистый, тонкий перезвон Маши-неваляши привлекал и радовал его как голосзнакомого человека. Потом мы заметили, что детишки к звукам прислушиваютсяочень рано, а затем пробуют извлекать их сами с помощью разных предметов:стуча ложкой по кружке, крышкой о кастрюлю и т.д. Наверное, в это время былибы хороши музыкальные игрушки типа ксилофона — только с хорошими, чистымитонами. К сожалению, в продаже их нет, а мы сами подумали об этом поздновато- ребятишки уже подросли. А вот другое мы обнаружили довольно рано и широкопользовались этим «открытием» в играх со всеми своими малышами. Мы заметили,что ярким и привлекательным игрушкам сын явно предпочитал всякие неигрушечныевещи: разную посуду, дуршлаг, сбивалку-венчик, ершик, крышки, корзинки,нитки, кусочки разной материи, катушки, молотки, колеса, палочки, а изигрушек его больше всего привлекали крупные пластмассовые деталиконструктора, кубики… Постепенно мы поняли, в чем дело. Ну, конечно, малыши предпочитают тепредметы, которыми можно что-то делать или манипулировать (надевать-снимать,открывать-закрывать, вкладывать-вынимать, выдвигать-задвигать, возить,кружить, качать, катать и т.п.), причем множество раз и разными способами.Видимо, игрушки быстрее исчерпывают себя в этом отношении. К тому же малышиочень рано пытаются подражать старшим, потому тянутся к тем вещам, которымипользуются окружающие, и пытаются копировать их движения, их действия. Заметив все это, мы старались удовлетворить эту потребность ребенка: я пишуили читаю — и у сына, который сидит за столом на высоком стульчике, тоже листбумаги и карандаш или детская книжка; мама посуду моет, а дочка кладет ложкив мыльную воду. Иногда попадают туда и чистые — ничего, главное, что-тополоскать в воде «как мама». Мы терпели некоторые убытки во времени: надобыло вытирать лишние лужи, больше убирать после совместного «труда», но мышли на это, потому что было интересно наблюдать, как такой кроха чему-тоучится. Л.А.: А еще мы играли, обязательно выкраивая для этого время. И любимойигрой, как и у всех детишек, уже до года становились прятки. Вот прыгнула ложка в мыльную воду: — Люба, где ложка? Нету! Дочка и в третий, и в пятый, и в десятый раз не устает удивляться: куда жеделась ложка? Потом шарит ручкой в воде, и вот она! В глазах изумление ивосторг. Иногда я хитрила: незаметно вынимала ложку и прятала ее за мисочку.Снова маленькая ручка ловит что-то в воде, но ничего не находит. Недоумение,почти обида. — Любаша, а посмотри-ка сюда. — Показываю ей кончик ложечки из-за миски. -Ага, нашлась! Очень любят малыши и сами прятаться. Для этого достаточно отгородить ребенкапеленочкой или набросить на него пеленку сверху и сказать: — Ку-ку! Где Любочка? Вы не видели Любашу? — Малышка замирает на несколькосекунд. Для нее это так удивительно: мир мгновенно исчез из глаз. Затосколько радости приносит каждый раз новое открытие этого удивительного мира.Когда малыш все свободнее ползает, а потом ходит, он уже пытается спрятатьсясам за стул, за кресло, под стол. При этом он не заботится, чтобы не бытьвидным (иногда прячет одну голову), главное для него — самому не видеть. Тутуж надо игру не испортить: — Любочка, где Любочка? Куда она убежала?.. — И искать совсем не в том месте,где сидит дочка, а потом, после долгих стараний, наконец найти ее, замирающуюот волнения и счастья. Эта игра неизменно вызывает бурю переживаний. Можетбыть, это шаги к первым самостоятельным решениям, к проявлениям терпения ивыдержки. А может быть, это подготовка к будущим расставаниям и встречам? Когда играешь с детьми, начинаешь лучше их чувствовать и понимать. Именноблагодаря игре мы обнаружили, например, что детишки инстинктивно ищут длясебя какое-то небольшое пространство: любят забираться под столы, кровати,стулья, в какие-нибудь укромные уголки — им там как-то уютнее, соизмеримее,что ли, с их размерами. Когда ребята постарше сооружали из большихпоролоновых подушек с кресел лабиринты и «квартиры» со множеством маленьких»комнаток», как же нравилось там прятаться и «жить» ползункам. И мы незапрещали детям сооружать «дома», «подводные лодки» и «космические корабли»под столами, за креслами и даже в «гнездышке» из старой раскладушки подпотолком. Поняли мы и еще одну очень важную вещь, которая нам впоследствии помоглаиграть и с более старшими детьми: игра не терпит принуждения и фальши.Взрослый только тогда «принимается» детьми в игру, когда играет всерьез, тоесть так же переживает, чувствует, радуется, живет игрой, а не снисходит кдетям и их «пустяковым занятиям» с какой-то там дидактически-воспитательнойцелью. Этому научиться нелегко, но надо, потому что, общаясь с детьми, надознать их язык — язык фантазии и игры. Учатся же они понимать нас, почему же инам у них не поучиться? Так скорее выработается общий язык, который так нужендля дальнейшего взаимопонимания с собственным ребенком. Мы этому тоже учились. Часто не получалось: то говоришь каким-тоназидательным тоном («Что ты позабыл сделать?», «Что надо сказать, когдавыходишь из-за стола?»), то начинаешь повторять, как попугай («Ты слышишь илинет?», «Сколько тебе повторять?», «Долго мне ждать?»), то вдруг впадаешь всюсюканье («Кто у нас такой холесенький да пригозенький?», «Ты уже кушанькизахотел?»). Понемногу мы освобождались от этих фальшивых нот и приобрели языкпростой и искренний. В то же время выпустили на волю и свою собственнуюфантазию из клетки взрослых представлений и ограничений. Мы попробовалифантазировать вместе с детьми. Как-то у Юли пропал из готовальни циркуль: — Я им чертила, а потом он куда-то исчез. — С твоей помощью исчез? — спрашиваю я. — Ну, мама! — возмущается и смущается Юля одновременно. Проходит день, два…На третий день в кухню, где собралась вся детвора, входит папа и говорит созабоченным видом: — Иду я сейчас по комнате, вдруг слышу: кто-кто плачет, да так горько-горько.Смотрю — вот он, маленький, жалуется на какую-то девочку и про готовальнючто-то пищит… Все ребята, даже старшие, широко раскрыли в ожидании глаза: что же дальше? — Я идти хочу, а он за ноги цепляется — я чуть не споткнулся! — и говорит:»Возьми меня с собой, пожа-а-луйста, я домой хочу, к маме-готовальне, ей безменя плохо.» Все весело хохочут, Юля краснеет, но смеется вместе со всеми и, взяв у папыциркуль, сразу кладет его на место, в готовальню. Мы вспоминаем сейчас, как мы были (да и бываем еще!) беспомощны в подобныхслучаях, когда начинаем упрекать: — Опять на место не положила! — Сколько же можно?! — Ну и растеряха ты у нас! И т.д. и т.п. А результат? Обида, слезы и упрямое: «Ну и пусть!», «Ну и не надо! Да, ятакая! Такая! Такая!» «Ну и пусть!» Б.П.: Вы спросите: при чем здесь годовалый малыш? А при том, что чем раньшеначинать, тем лучше.

Зачем так рано?

Такой вопрос нам задают даже после нашегосамого подробного рассказа. Особенномамы. — Подумать только, — говорят они, — с рождения учить стоять, ходить, плавать,петь, говорить, чуть ли не читать — ведь жалко крошку! А потом: вырастают желюди и без этого. Конечно, вырастают, но… Многие ли встречали человека, свободно говорящего на трех-четырех языках?Такое не каждому дано, нужны особые лингвистические способности, скажутмногие и… ошибутся. В интернациональной школе при ООН в Нью-Йорке, где смалых лет, а иногда с рождения живут, учатся и постоянно общаются дети многихнациональностей, знание трех-четырех языков — обычное явление. Все полиглоты! Теперь представьте себе, что ребенок, психически совершенно нормальный,обладающий слухом и зрением, в течение многих лет не в состоянии овладетьдаже одним родным языком и остается фактически немым. Невероятно, правда?Однако науке известны трагические случаи, когда дети в младенческом возрастепопадали в логово диких зверей. Если их возвращали к людям позжешести-семилетнего возраста, они не могли научиться говорить, как ни старалисьэтому научить их терпеливые и добрые воспитатели! Не могли! Еще пример. Может ли абсолютный музыкальный слух быть достоянием каждогочеловека? Нам представить себе это трудно. Но вот жители Вьетнама — все! -обладают поразительным музыкальным слухом. Чудо? Нет, просто вьетнамский языкчетырехтональный, и, чтобы понимать друг друга, вьетнамцы должны смладенчества точно отличать высоту звуков. С младенчества? Но ведь именно тогда — с первых дней жизни — и окунаетсямаленький вьетнамец в стихию родной речи. С первых дней — вот в чем дело! Подозреваем ли мы, что, говоря своему несмышленышу ласковые слова, напеваяему простые песенки, мы уже учим его говорить и понимать язык? Нет, простотак принято, все так делают. Да и нам, взрослым, с ним так интереснее,веселее, занятнее. И никто не думает о перегрузке, о том, что это рано, чторебенку тяжело, вредно, опасно. Наступает момент, и первое слово, еще догода, произносит сам малыш. Как просто! Но как непросто все становится, еслимы будем мало говорить с ребенком. Как задерживается сразу его развитие. Вдоме ребенка, где дети воспитываются со дня рождения и на каждого взрослогоприходится 20-25 малышей, дети могут не заговорить и в два и в три года, сбольшим трудом осваивают речь и нередко долгие годы отстают потом в развитии. Итак, трудно осваивают язык (или не осваивают вовсе) те, кто начал изучатьего слишком поздно (дети Маугли), и те, языковое общение которых было оченьбедно. Время начала и условия для развития — вот что определяет успешностьовладения родной речью. Но почему не предположить, что точно так же делообстоит и с остальными способностями? Чрезвычайно распространено мнение, что способности наследуются, даются отприроды. Но вот что утверждают последние работы генетиков: «…в наши дни,после окончательной победы в генетике принципа ненаследуемостиблагоприобретенных признаков, стало очевидным, что духовное развитие незаписывается в генах. Оно фиксируется в социальной программе, котораяпередается путем воспитания, усложняется и развивается с каждым новымпоколением». Эти слова находим у академика Н.П.Дубинина (*) (подчеркнутонами. — Б.П. и Л.А. Н.), Но в первый год жизни ребенка эта социальнаяпрограмма целиком в руках родителей. И от того, как сумеют родителираспорядиться этим временем Начала Всех Начал, будет во многом зависетьбудущее развитие их ребенка. (*) Дубинин Н.П., Шевченко Ю.Г. Некоторые вопросы биосоциальной проблемыприроды человека. М.: Наука, 1976, с. 17. Л.А.: Подробнее мы расскажем об этом во второй части книги, где речь пойдет одетях постарше. Но начало нормальных (или ненормальных) отношений с ребенкомвкладывается очень рано — пожалуй, даже до его рождения. Известно, что здесьмногое зависит от общего нравственного климата семьи. Но от чего зависит самсемейный климат? Конечно, на него воздействует многое, зависящее и независящее от членов семьи: от жилищных условий до личных настроений. И всеэто накладывает отпечаток на будущий характер растущих в семье детей. Можноли все предусмотреть? Нельзя. Можно ли за все отвечать? По-моему, нужно!Часто слышу, с какой легкостью жалуются матери друг другу: «Мой такойнеласковый», или «Такая уж она у меня плаксивая», или «А мой упрямый растет,и в кого он такой?» и т.д. и т.п. И никакого намека на то, чтобы поискатьпричину в собственных своих родительских действиях! Такой, дескать,уродился… Я же не вспомню ни одного примера, чтобы какой-нибудь недостаток наших детейне находил своих истоков в непродуманных, безответственных, неправильныхдействиях окружающих, прежде всего родных, близких людей, и особенно,конечно, нас, родителей. Спохватываешься, мучаешься, думаешь, анализируешь -и начинаешь все сначала, все по-другому. Не выходит. Снова и снова ищешьвыхода. И находишь! Это уже завоевание, открытие, маленькая победа. Из многихтаких достижений складывается опыт — опыт общения и… опыт ответственности.Хорошо, когда начинаешь накапливать этот опыт как можно раньше.

Без мамы плохо

Однажды в скверике мы наблюдали такую трогательную сценку. На скамейкеоживленно разговаривают две молодые женщины. К одной из них нет-нет даприковыляет малыш лет двух, ткнется ей в колени, постоит так несколько секунди топает назад к стайке ребятишек в песочнице. Она не спрашивает его ни очем, просто положит сынишке руку на головку, погладит вихры, шепнет что-то наушко, и он, словно глотнув живой воды, снова возвращается к игре. Его никтоне обижал, мама ему была хорошо видна от песочницы, но он упорно приходил иприходил к ней, чтобы просто прикоснуться, почуствовать живое тепло ее рук,коленей — без этого он просто не мог играть спокойно. Вот эту жажду не простовидеть меня, но и ощущать близко физически я заметила у своих малышей, ксожалению, не сразу. Только постепенно я поняла, что это не каприз — видетьмаму постоянно, чувствовать ее рядом или хотя бы слышать голос ее. Вначале явнимала не собственной интуиции, а расхожей «истине»: ребенка не балуй, а тоон тебе на шею сядет (помните: к рукам приучишь — руки свяжет). И первенцасвоего с самого начала пыталась не баловать: плачет — не подходила, пока неперестанет; спать уложу и нарочно уйду — пусть засыпает сам; баюкать, песнипеть — ни-ни, а то привыкнет… Ну и что вышло? Из-за диатеза он плохо спал, часто плакал по ночам, я, оченьстараясь «выдерживать характер», не брала его на руки и… извелась самавконец. А потом, отчаявшись, махнула рукой на все «нельзя» и «не положено» иположила сынишку спать рядом с собой. За полгода его жизни это была перваяночь, когда мы оба выспались всласть. И все последующие ночи перестали бытьдля нас проблемой. Именно после этого мы и днем стали брать чаще его на руки, а потом так жепоступали со всеми остальными малышами. Нашего папу бабушки иногда даже»елкой» называли, потому что стоит ему появиться, как на нем виснут все, ктоможет повиснуть, а кто не может, того он сам берет на руки и носит всехдолго-долго или возится с малышами, пока все не устанут. Нет, это не было длянас обременительным. Мы видели, сколько радости приносит это ребятишкам, да инам, взрослым, было хорошо. А поэтому не огорчались, что нарушили какие-тозапреты. И вот теперь в печати мы все чаще встречаем подтверждение верности своих»неразумных» действий. Оказалось, физический контакт с близкими людьми даетребенку чувство защищенности и безопасности, что необходимо для нормальногоразвития психики. Описание одного опыта особенно поразило нас, хотя речь шлав нем не о людях, а об обезьянах. Биологи Харлоу и Суоми рассказывают, чтоони изучали экспериментально, в каком возрасте маленькие обезьянки лучшевсего обучаются. Но для уроков обезьянок приходилось отнимать от матерей,чтобы те не мешали «учебе». Для маленьких обезьянок каждое расставание сматерью становилось трагедией. Это так подействовало на них, что остановилосьих психическое развитие: шестимесячные обезьянки остались на уровнетрехмесячных (как раз тогда их и начали отрывать от матерей). Картинаэксперимента так исказилась, что его пришлось прекратить и начать второй. Во втором эксперименте обезьянок отняли от матерей сразу после рождения, а вклетку к каждой поставили по креслу с мохнатой обивкой, напоминавшей шерстьматери. В спинку кресла встроили бутылку с соской и вскармливали обезьянокискусственно. Обучение теперь шло прямо в клетке, кресло ему не мешало, но,когда для пробы кресло уносили из клетки, детеныш падал на пол, где оностояло, и горько «плакал» — визжал. Стоило же вернуть кресло в клетку, как онпрыгал на кто, крепко впивался в мохнатую обшивку и несколько минутприжимался к нему, не решаясь его оставить. Эксперимент закончили, а выросших «безмамных» обезьянок пустили в общее стадообезьян. Однако они оказались настолько неконтактны, необщительны, что несмогли даже создать семейные пары и были агрессивно настроены по отношению кдругим обезьянам. Тогда прибегли к искусственному опрлодотворению и дождалисьот этих обезьян, выросших без мам, потомства. И что же? Они не проявили ксобственным детям никаких нежных чувств. Одна оторвала руку своему ребенку,вторая раскусила голову, как кокосовый орех. Они не обращали внимания на то,что малыш «плачет», тогда как в стаде в подобном случае к нему немедленнобросается мать или даже кто-нибудь из других обезьян. Это поразило ученых: у»безмамных мам» совершенно отсутствовал материнский инстинкт, испокон вековсчитавшийся врожденным. Вот как страшно — расти без мамы. Как же не болеть детишкам в яслях? Как жевыздоравливать малышам в больницах — без мам? По меткому выражению доктораБ.Спока, теперь нередко превращают грудного ребенка в кроватного. А если ещедобавить сюда и искусственное вскармливание? Что же из этого получится, а?

Требуются бабушки и дедушки

Столь же нуждаются малыши в речевом и эмоциональном общении. Вот здесьнезаменима роль бабушек, потому что родители из-за вечной своей занятостисильно обделяют детей общением. Со старшими мы разговаривали много и подолгу,вызывая их ответное желание повторять за нами звуки, произносить слоги, вэтом нам помогали бабушки, которые тогда жили вместе с нами. И ребятишки к году уже многое понимали, даже произносили с десяток простыхслов, то есть развивались вполне нормально. А со средними дело застопорилось: мы понадеялись, что все само собоюобразуется, и, всегда занятые, не заметили, как они стали отставать вразвитии речи. Получалось это так. После завтрака или обеда мы отпускалималеньких играть со старшими (старше на два-четыре года). Дела и игры у техобычно были такими, что младшие участвовали на равных: «жили» в доме,построенном под столом, съезжали с горки, сделанной из раскладушки, и т.д.Ребятишки как-то приспосабливались к тому, что младший не умеет говорить, апотребность научить его никак не возникала. Малыш произносил какой-тонеопределенный звук «ы», который годился на все случаи жизни, и все егопонимали. Вот тянет маленький ручонку к старшему и «говорит»: «Ы-ы!» Тот дает ему руку,и малыш ведет старшего в кухню. Здесь стоит высокая скамейка, а на ней ведрас водой. Малыш берет со скамейки пустую кружку, вручает ее старшему, а самхлопает другой ручонкой по ведру. Все понятно. Старший окунает кружку в ведрои поит малыша. И даже «ы» в этом случае не нужно. Мы и не заметили, что они кполутора годам говорили меньше слов, чем обычно годовалый. Как же трудно былоих «разговорить» потом! Потребовалось много сил и времени, чтобы наверстатьупущенное время. А когда родилась последняя дочка, Любаша, к нам переселился дедушка. Младшаявнучка стала его любимицей. Он подолгу мог разговаривать с ней, читать ейстихи, рассматривать картинки, и Люба в полтора года уже говорила маленькимифразами. Сейчас как-то уходят из нашей жизни удивительные, веками шлифовавшиесянародные потешки для самых маленьких, разные шутки-прибаутки, забавныезвукоподражания, сопровождающиеся разными несложными, но веселыми действиями,так радующими ребенка. «Ладушки-ладушки», «Идет коза рогатая»,»Сорока-ворона» и т.д. и т.п. — много ли мы их знаем? А ведь их не одиндесяток. А сказки? А песни? Расул Гамзатов замечает, что в Дагестане о плохомчеловеке говорят: над ним мать пела плохие песни или не пела совсем. А какие песни слушают дети сейчас? Даже сказки стали теперь телесказками ирадиосказками. Прочитали мы как-то, что даже предлагают малышам слушатьсказки по… телефону: набери номер — и пожалуйста! Да ведь песня, сказка -это прежде всего средство эмоционального общения. Как же общаться стелефоном?! Здесь что-то не так. Пусть сказка будет немудреная, пусть сказанаона будет без должной артистичности, но родным голосом, родным человеком.Помните?                 …заберусь я на печь к бабушке седой                И начну у бабки сказку я просить,                И начнет мне бабка сказку говорить… Пусть не подумают читатели, что мы против теле- и радиосказок. Наоборот, ониочень нужны всем, в том числе и взрослым: воспроизведенные в художественныхобразах мастерами слова, кино, театра, эти сказки сильно действуют навоображение детей и многому их учат. Но все же… все же они тут лишь зрителии слушатели. Сказку на экране не перебьешь, вопрос не задашь: смотри, слушайи… переваривай. А вот читает мама сказку вслух или папа рассказываетчто-то. Тут же вспыхивает то смех, то споры, то реплика, то вопрос. Особеннопонравившиеся места читаем еще раз… Теплота и поэзия этих минут остаются счеловеком на всю жизнь. Их не может дать ни магнитофонная лента, нигрампластинка, никакое иное самое современное изобретение — ничто не заменитживого общения с ребенком.

Яблоко раздора

Первый ребенок почти всегда становится как бы пробным камнем педагогическихвоззрений всех взрослых, так или иначе связанных с малышом. Вокруг него чутьли не с первого дня разгораются страсти и споры — как кормить, купать,держать, пеленать и т.д. и т.п. Самое грустное заключается в том, что каждыйиз старших спорящих, даже если он не вырастил ни одного ребенка, считает себяглубоким знатоком в деле воспитания, знает даже, как обращаться с самыммаленьким, и бесконечно дает советы и указания. Или, поджав губы, молчаосуждает все попытки молодых решить уйму проблем своими силами. А начинающиеродители, не имеющие никакого опыта, но преисполненные самых благих намеренийсамостоятельно растить ребенка — конечно, современными способами! — неприемлют ни одного совета, не согласны ни с чьими мнениями. У них уже естьсвое (иногда у каждого свое, что только ухудшает обстановку). Да, два»враждующих лагеря» вокруг колыбели — к сожалению, явление типичное. Неминовали его и мы. Теперь, когда оглядываешься назад — в то трудное время постоянной нашей»войны» с окружающими, — многое видится иначе, многое хотелось бы вернуть иисправить, но это, к сожалению, невозможно. Зато возможно другое:предотвратить подобные ошибки у других. Может быть, наш рассказ поможет это сделать хотя бы отчасти. Почти три года мы жили в одном доме со своими родными. Вокруг наших сыновей(двухлетнего и шестимесячного) собрались шестеро взрослых: родители, двебабушки, дядя и тетя — люди все очень разные — из не поддающихся на влияние иуговоры. Атмосфера несогласия и напряжения воцарилась с самого начала: родныенастороженно и, безусловно, отрицательно отнеслись ко всем нашимпедагогическим начинаниям: необычной закалке, спортснарядам в комнате,разрешению ползать по всему дому и т.д. Их нежелание хотя бы отчасти вникнутьв то, почему мы так делаем, их предсказания страшного будущего наших детей,высказываемые с уверенностью прорицателей, — все это не могло не возбудить внас протеста и стремления защитить себя от посягательств на наш суверенитет.К счастью, мы сами были во многом солидарны и действовали сообща, поддерживаядруг друга. Это не исключало наших разногласий, но они, как правило,оставались между нами и не становились достоянием окружающих. В этом быланаша сила — мы это чувствовали и дорожили своей солидарностью. Но мы не догадывались о своей слабости, о том, что мы сами постояннопровоцировали новые недовольства и возмущения окружающих и вызывали на себяогонь их критики. Чем? Честное слово, сейчас стыдно писать об этом, но чтобыло, то было: увлеченные своими педагогическими поисками и открытиями, мыфактически не считались с окружающими, с их мыслями, убеждениями, привычками,традициями, чувствами, наконец. Не считались не потому, разумеется, что хотели кому-то сделать наперекор, атем более назло — суетное и мелочное это чувство нам было чуждо с самогоначала. А нас подозревали в желании выделиться, что называется, быть не каквсе добрые люди. Это, в свою очередь, тоже обижало нас. Но главная бедазаключалась в том, что мы просто поступали так, как считали правильным инужным, и не обращали внимания на то, как это отражается на жизни исамочувствии окружающих. Мы вдохновлялись мудрым изречением: «Иди своейдорогой, и пусть люди говорят что угодно». Даже гордились тем, что способныидти прямо сквозь строй общественного мнения и общественных предрассудков. Мы и сейчас этим гордимся. Хороши были бы мы, если бы вместо твердого курсаизбрали «виляние под влиянием» каждого встречного и поперечного. Тут речь одругом. Совсем недавно мы наблюдали в электричке такую вот грустную сцену. В вагон,забитый до отказа, едва протиснулся отец с плачущим сынишкой лет четырех наруках. — Хочу к бабушке, где бабушка? — повторял малыш снова и снова. — Перестань реветь, — сурово выговаривал ему отец, — бабушка осталась, а мыедем домой. — Хочу к бабушке, — безнадежно тянул мальчик, еще всхлипывая, но уже восновном переставая плакать. Отец не уловил этой перемены и, выйдя изтерпения, поставил сынишку на пол. — Будешь реветь — не возьму на руки. Что тут началось! Мальчишка громко расплакался и начал вопить исступленно: — К бабушке! К бабушке хочу! Пассажиры, разумеется, встрепенулись: кто читал, бросил на самом интересномместе, кто говорил, оборвал речь на полуслове, кто дремал, очнулся… В ушаху всех звон стоял от резкого детского вопля: — К ба-а-абушке-е-е! Отец стоял, прислонившись к стене, и время от времени произносил как можноспокойнее и тверже (доставалось ему это нелегко): — Кричишь? Ну кричи, кричи, а мы послушаем. Стоявшие рядом пассажиры, в особенности, конечно, женщины, пытались унятьмалыша, заговаривали с ним, показывали что-то, многие предлагали отцу сесть уокна, отвлечь ребенка. Отец был непреклонен и от помощи отказывался: — Пусть поорет, все равно по его не будет, и уговаривать его нечего. Взбудораженный вагон между тем переживал случившееся: кто осуждал отца, ктопродолжал утешать крикуна, кто советовал «наддать этому сорванцу как следует,чтобы знал на будущее», а одна пожилая женщина достала из сумочки валидол: — Не могу я детского крика слышать, мне плохо делается… Отец продолжал «воспитывать» сына еще минут пятнадцать, до самой Москвы, и наруки взял его, уже осипшего и изнемогшего, только когда выходил из вагона. Мы взглянули друг на друга: жалко, мол, и отца и сына. — А знаешь, кого он мне напомнил? — спросила я. — Ты только не обижайся — насс тобой. — Ну знаешь! У нас так ребята в вагонах ни разу не орали! — В вагонах — да, а дома? И мы вспомнили давнюю историю, которую описали в своей первой книжечке «Правыли мы?», историю о том, как мы учили сына быть аккуратным и не дали ему чаюпосле того, как он опрокинул свою чашку. Больше часа продолжалось «сражение»между нами и двухлетним карапузом, окончившееся, разумеется, нашей победой, очем мы с удовлетворением и написали так: «…когда за обедом и на следующийдень мы видим, как Алеша предусмотрительно отодвигает от края стола стаканвсякие сомнения пропадают: надо делать так, как мы делаем». Мы тогда не замечали несоизмеримости этой победы с ценой, которая была за неезаплачена. Ладно уж, что сами мы были выбиты из колеи не только на час, но игораздо дольше; главное, разболелась голова у бабушки, не мог работать затонкой перегородкой дядя Володя, проснулся и расплакался шестимесячный малыш.Мы «воспитывали» сына за счет нервотрепки всех окружающих. И тем самымпреподали ему один из самых вредных уроков: неважно, что переживаютостальные, важно, что чувствую и делаю я. Так, не желая того, мы возбуждали в сыне эгоистические чувства. И они незамедлили проявиться. Мы заметили, что старший не обращает никакого вниманияна плач братишки — точь-в-точь как мы не обращали внимания на его собственныйплач. Это нас насторожило и натолкнуло на размышления, сомнения. Мы сталипонемногу выкарабкиваться из дебрей, куда попали по собственнойнедальновидности и неопытности. Росли ребятишки, и мы видели, как важна для них хорошая, добросердечнаяобстановка в доме, теплое отношение окружающих между собой. Но как добитьсяэтих теплых отношений, если каждый стоит на своем и не стесняется ввыражениях? Рецепт тут один: видимо, надо стараться понять переживания друг друга ищадить нервы близких людей. Так получается куда лучше — мы в этом убедилисьна собственном опыте. Вот только следить за собой бывает трудно, зато когдаполучится, бывает так приятно!

Опрокинутая чашка

Многда меня спрашивают, вспоминая историю с пролитым чаем: — Ну а сейчас как бы вы поступили в описанной ситуации? И я отвечаю: это зависит от многих обстоятельств. Если это произошло от неловкости и невнимательности, а к тому же вызвалосмущение и чувство вины у малыша — а так оно у нас тогда и получилось, — надобыло бы посочувствовать ему: — Вот досада-то! Вытер лужу? Ну садись, нальем еще. Только куда же чашкупоставить, чтобы не свалить? Если ребенок хотел отодвинуть чашку и вдруг ее опрокинул, а сам расстроилсядо слез, скорее всего мы бы его утешили, помогли вытереть лужу, налили чаюснова и поучили бы его отодвигать чашку, предоставив ему возможность самомупопробовать, как лучше это сделать. Возможно и такое: малыш уже совсем засыпает — из-за этого и все несчастье. Нутогда лучше всего уложить его в постель, лужу вытереть и не вспоминать обэтом больше, словно ничего и не было. Ну а если наше чадо вдруг капризно потребует: «Не хочу чаю, хочу молока!»,оттолкнет от себя чашку да при этом еще и губы надует, чувствуя себя правым(не то, видите ли, ему подали), то тут и рассердиться ве грех, и выставитьиз-за стола, и не дать ему больше ничего до следующей еды. Здесь уж дело нестолько в чашке, сколько в его барском поведении, которого допускать простонельзя. Мы перечислили лишь некоторые из возможных вариантов. А по существу, каждыйподобный случай индивидуален, и реагировать на него невозможно по раз инавсегда принятому шаблону.

Это нельзя, а это можно

Но есть ситуации, которые имеют — должны иметь! — четкие и определенныеоценки. Это очень важно для правильной ориентировки малыша в мире незнакомыхдля него вещей и отношений. Я помню, как однажды мне пришлось разговаривать с кем-то из гостей, держа наколенях восьмимесячного сынишку. Разговор еще не был закончен, а малыш началкапризничать. Тогда я, чтобы его успокоить, показала ему часы на руке иприложила их к его ушку: «Слышишь: тик-так!» Заинтересованный малыш потянулчасы за ремешок и попробовал их снять. Ах, как нужно было мне окончить важныйразговор, и я недолго думая сняла часы и, держа ремешок за пряжку, дала ихсыну поиграть. Разговор был благополучно окончен, теперь часы надо быловернуть на место, но не тут-то было. Сын не захотел отдавать часы — еще ненаигрался. — Нельзя играть часами! — растерянно спохватилась я. — Нельзя! — Но ты же сама их дала ему, значит, можно, — заметил отец. — Он так теперь ипоймет: нельзя — это значит можно. Ты его запутала. И правда — пришлось повоевать с сыном, чтобы он часы больше не брал, чтобыпонял: трогать это нельзя! С тех пор мы стали осторожнее с этим словом, постарались навести порядок вего употреблении. Прежде всего поняли: если что-то нельзя, оно должно бытьнельзя с самого начала и без всяких колебаний. Скажем, брать часы,секундомер, трогать пишущую машинку, магнитофон, телевизор и прочие вещи,которые легко испортить, нельзя! Бросать ложки и вилки на пол, рвать книжки иписать на них нельзя! Хлопать — даже в шутку — бабушку или кого-нибудьдругого по щекам, дергать котенка за хвост нельзя! Причем это слово должнопроизноситься строгим тоном, без уговоров и разъяснений. Но — и это важно — запрещений не должно быть очень много, только самыйнеобходимый минимум. Если оградить ребенка сплошными «нельзя», да еще истрого наказывать за все нарушения запретов, можно либо его запугать, либоспровоцировать буйный протест. Ведь недовольство возникает с каждым «нельзя»,потому что нельзя — значит лишение какого-то желания, а это всегда обидно,досадно, не оставляет надежды на будущее. Мы стараемся не допускать этого: запрещая что-то сразу говорим ему, а чтоможно. Допустим: бросать хлеб нельзя, а мячик — можно; делать больно котенку- ни-ни. Нельзя! А погладить — тихонько, ласково — можно. Часы трогатьнельзя, а вот это колесико или катушку — можно; сегодня к бабушке поехатьнельзя, но завтра будет можно. Тогда у ребенка есть надежда, перспектива,возможность действовать и правильное представление об этом. И тогда снимаютсявозможные конфликты, капризы и недоразумения. Он как бы получает компас дляориентировки в окружающем мире и становится спокойнее и увереннее в себе.

И маму надо пожалеть

Живое общение с малышом, внимание к нему — без этого немыслимо нормальноеразвитие ребенка. Никто возражать против этого не будет. Но… ведь и общениеобщению рознь, и внимание не всегда на пользу идет. Мы убедились в этом нагорьком опыте. В той же брошюре «Правы ли мы?», которую мы уже упоминали,есть такая главка: «Бабушкин рай». Наш сынишка попадает на целый день к трем бабушкам, они окружают его такойлаской, заботой, вниманием, что ему самому и делать ничего не остается — всеего желания исполняются немедленно и даже угадываются заранее, но, самоеглавное, все заботы направлены в одну сторону, от взрослых к ребенку. Иникакого намека на взаимность, ответную заботу ребенка — о взрослых. Малыш принимает знаки внимания как должное, прямо глазах превращаясь вмаленького деспота. Проявить же заботу о бабушках ему просто не приходит вголову, ибо это не требуется — ведь «он еще маленький». А ведь и маленькийможет утешить обиженного, сострадать, помогать. И надо, обязательно надодавать эту возможность даже самому крошечному человечку. Да что от него толку? — скажут многие. А это смотря какой толк иметь в виду.Вот чищу я картошку на кухне и («недогадливая»!) наклоняюсь за каждойкартофелиной к корзинке на полу. Видит Алеша (ему одиннадцать месяцев) этипоклоны и сам… достает картофелину из корзинки, а потом протягивает ее мне.Я, конечно, растрогана: — Спасибо тебе, помощник ты мой хороший! Клади вот сюда, на мой стол. А Алеша, довольный моей похвалой, уже отыскивает вторую картофелину,побольше. Я не успеваю дочистить первую, а на столе появляется новая. — Видишь, как быстро у нас дела пошли? Молодцы мы с тобой, правда? Уже до года малыш много раз попадает в такие ситуации, когда он может статьзаботливым и внимательным помощником. Несет из колонки папа полные ведраводы, а Алеша бежит впереди и открывает ему все двери по очереди. Накрываю настол, а Алеша каждому кладет ложку к тарелке. Работая, папа насорил на полу -Алеша в кухню за совком отправился. Мы старались не забывать похвалить малыша, поблагодарить его и не смеялись,что помощь от него маленькая. Сколько раз приходится видеть совсем удручающиекартины. Малыш старается, пыхтит, хочет помочь, а старшие ему: — Убирайся отсюда! Толку от тебя мало, больше мешаешь. И не понимают они, что толк не в том, сколько сумел сделать ребенок, а в том,что он хочет помочь и уже помогает — по своим возможностям. Как важноподдержать его в этом стремлении! Кто не слышал таких вот горестных сетований от родителей уже взрослых детей: — Кормила, поила, растила. Изо всех сил старалась, чтобы ни в чем отказу незнал. И вот вырос и забыл, что мать есть. Чувствуется, что человеку до слез больно от такой неблагодарности сына, нопомочь ему уже нельзя. Всю жизнь шла забота только с одной стороны — отматери к сыну, и ей в голову не приходило, что именно так взращиваетсябудущая сыновняя неблагодарность. Когда в семье есть несколько ребятишек, то забота о самом маленьком, казалосьбы, должна быть свойственна старшим детям. Однако само собой это неполучается. Очень многое и здесь зависит от поведения взрослых. Можно,например, приказать старшему: — Покорми Любу кефиром! — Дать бутылку, чтобы подержал, пока та все высосет. В этом случае старший воспринимает предложение как приказ, который исходит отпапы или мамы и который надо выполнять, хочется того или не хочется, а осамой сестренке и заботы никакой нет. Но можно сказать это ребенку совсеминаче: — Наша Любаша уже проголодалась. Надо ей бутылочку подержать, а у меня рукизаняты. Как же теперь быть? — Я подержу, мама, — тут же предлагает кто-то. Вот так получается куда лучше: здесь возникает желание помочь и сестренке имаме. И если я к тому же не останусь равнодушной к этому, обрадуюсь: — Какой ты заботливый братишка! — это может лишь укрепить и развитьродившуюся только что заботу о другом. Папа говорит нашей годовалой дочке: — Любочка, мама устала, у мамы головка болит. Полечи ее. Дочка целует меня в лоб, гладит по волосам — «лечит». И я улыбаюсь: — Вот мне и лучше, спасибо, мой доктор. — Давай будем говорить шепотом, — говорю я старшему сыну, — девочки делаютуроки… — Ребятки, давайте-ка играть потише — пусть Люба поспит… — Тише! — слышу голос старшей дочери. — Мама работает. Если бы думать об этом раньше, у нас могло бы быть так всегда… Но к сознанию всего этого мы приходили, к сожалению, методом проб и ошибок. Анадо, НАДО, НАДО было знать с самого начала, что малышу требуется не толькозабота о нем, но и обязательно его забота о нас, о бабушках, о других людях.Иначе ему не вырасти настоящим человеком.

ДВИЖЕНИЕ, ДВИЖЕНИЕ, ДВИЖЕНИЕ

Дошкольное детство. Само название будто напоминает: впереди школа. Как пугаетона сейчас родителей новыми программами, непривычными требованиями. И, желаяполучше подготовить своего малыша к будущей школьной жизни, столь непохожейна домашнюю, папы и мамы иногда устраивают дома со своими пяти-шестилетнимидетьми «настоящие» школьные уроки: «Сядь как следует», «Не вертись», «Повториеще раз», «Дай полный ответ», «Выучи наизусть», «Пока не выучишь, гулять непойдешь!». Видя, что результаты, как ни бейся, невелики, родители впадают в уныние:»Непоседа, рассеянный, упрямый — ну какой из него ученик?» И ищут ответ навопрос: а как же надо готовить к школе? Читают об этом в журналах и вброшюрах, где подробно рассказывается, чем и как следует заниматься до школы.И в своих многочисленных письмах к нам часто обращаются с просьбой:»Расскажите, как вы учили своих детей читать, считать, быть внимательными,усидчивыми? Почему они в школе тратят мало времени на домашние задания, могутдаже «перескакивать» через классы? Это что, врожденные способности или у васособая система подготовки? Расскажите о ней!» Вот об этом и будет теперь наш рассказ. И начнем мы его не с обучения счету ичтению, не с выработки внимательности и любознательности (об этом будет речьпотом), а… со здоровья малышей, с их физического развития. Почему? Дапотому что школа — это прежде всего парта, сидение за ней по нескольку часовв день, это, кроме того, сидение за домашними заданиями, за чтением десяткови сотен книг… — это, короче, резкое ограничение подвижности ребенка в тосамое время, когда он особенно нуждается в интенсивном, разнообразном,радостном движении. Конечно, когда-нибудь это противоречие будет преодолено, но пока, увы,остается во всей своей остроте, и страдают от этого больше всего как раз детифизически некрепкие, малоподвижные, вялые. Им учиться труднее, болеют оничаще, занимаются больше, поэтому сидят дольше, а следовательно, все болееслабеют. Получается порочный круг, из которого выбраться очень трудно. Акрепкий ребенок (ведь ему хочется двигаться!) хоть отчасти да возьмет свое -на переменках, вне уроков, в стихии подвижных игр, а кому повезет (ксожалению, единицам из сотен) — в организованных спортивных секциях, кружках. Вот и выходит, что прежде всего нужно позаботиться о том, чтобы ребенок ужедо школы стал крепким и сильным. Как? Наверное, есть разные способы и путидля этого. Мы расскажем о своем.

Если хочешь быть здоров

Б.П.: Да, придется начать опять-таки с закаливания, хотя обходимся мы, как ина первом году жизни детей, без специальных закаливающих процедур. Такой вопрос мы не только слышим от многих, но и буквально читаем в глазахкаждого наблюдающего наших ребятишек дома. Некоторые не выдерживают, берутЛюбочку на руки и трогают ее холодные пяточки: — Тебе холодно? — Нет, ни капельки! — весело отвечает Люба и, соскользнув с рук на пол,мчится покачаться на боксерской груше, привязанной к канату. Это действительно так. У наших малышей удивительно хорошо работают все»терморегуляторы». Ночью в спальном мешке плюс 33-34 градуса, и тельце иножки у них теплые. А вылезли утром из мешка — кругом только плюс 18-22градуса, а на полу всего лишь плюс 15 градусов (зимой в сильные морозы дажеплюс 8-10 градусов). Если бы кожа оставалась теплой, она отдавала бы многотепла. Вот она и приобретает температуру, близкую к температуре воздуха, аступни ног — к температуре пола, и тогда человек не мерзнет. Оказывается,такое терморегулирование есть у всех млекопитающих: температура подушечек налапах собак, волков, зайцев равна температуре почвы, а зимой в морозынулевая. При нуле градусов кровь не может замерзнуть (она соленая), снег илед при этой температуре не тают, а кожа отдает минимум тепла. «Ну у животныхэто понятно для чего. Но зачем это человеку: ведь у него есть одежда иобувь?» — спросите вы. Да, но одежда и обувь были изобретены дляпредотвращения переохлаждения и перегрева. Это когда-то замечательнорасширило возможности человека в преодолении неблагоприятных воздействийокружающей среды. А теперь роль одежды частенько сводится к обеспечениютермостата — поддержания постоянной температуры вокруг тела. Да и современнаяквартира тот же термостат. К чему это ведет? К утрате адаптивных(приспособительных) реакций и к снижению сопротивляемости переменам вокружающей среде: и климатическим, и погодным, и житейским. Вот и получается:ноги промочил — чихает, ветерок подул — уже кашляет. Такому человеку толькона печи и жить — так узок его диапазон приспособительных возможностей. А мы постарались этот диапазон для своих детишек расширить, чтобы не было ниу нас, ни у них боязни сквозняков, промокших ног, солнечных ударов, летнегодождя и многого другого. И сделали мы это не путем специальных процедур с ихмедлительностью и постепенностью, а просто… разрешили им ходить в трусикахи босиком дома и на улице, даже — если захочется — выскакивать на снег и изгорячей бани, и из теплой комнаты. Знаете, как хорошо утром вместо зарядкипробежаться по беговой дорожке, а вечером — по снежку вокруг дома, — так мыиногда «моем ноги» перед сном… Даже мы сами, взрослые, расхрабрившись, вслед за малышами начали ходитьбосиком по полу, по земле, по снегу. Как же это оказалось приятно… К томуже еще надо учесть, что, и выходя из дома, мы одеваемся примерно на сезонлегче, чем принято, то есть осенью по-летнему, а зимой по-осеннему (если нениже минус 10 градусов). И каковы же получились результаты? Во-первых, мыизбавились от простудных заболеваний (это 90 процентов всех детскихболезней!), а заодно и от вечного страха перед ними, который так отравляетсуществование и родителям и детям. Как-то один из старших вспомнил: «Когда яв школе учился, даже обидно было: все простужаются, а я никак. Ну что это зажизнь — и уроков не пропустить на законном основании». Всем бы такую «обиду». Во-вторых, легкая одежда, а тем более ее отсутствие, не стесняет движений, апрохлада бодрит и стимулирует большую подвижность — двигаться в такихусловиях не просто хочется, а даже приятно. В-третьих, хождение босиком предотвращает плоскостопие, делает кожу стопыплотнее и прочнее, а походку и бег легче и свободнее, то есть благоприятносказывается на осанке ребенка и координации его движений. Босые ноги и наспортснарядах — подспорье, а не помеха (попробуйте в ботинках забраться нашест, например). Вот почему мы стойко выдерживаем замечания некоторыхокружающих о том, что «быть голым и неэтично и неприлично». И лелеем тайнуюмечту, что когда-нибудь идеалом станет стройный, сильный и крепкий, какпружинка, малыш, один вид тельца которого будет вызывать улыбку восхищения.Тогда покажется неэтичным прятать под одеждами эту красоту. Л.А.: Тут следовало бы напомнить, что мы разрешали ходить босиком и втрусиках нашим детям с самых первых их шагов и даже раньше. Это очень важно!Позволь подобное маленькому человеку, который уже переболел отитом, ангиной,пневмонией или простужается без конца. Что из этого выйдет? — Повезло вам на здоровеньких детишек, вот были бы у вас слабенькие даболезненные, небось дрожали бы над ними и кутали не меньше, чем другие — такиногда говорят нам. Что сказать на это? Думаю: везет, когда везешь. Мы уже говорили, что ушестерых наших детей был экссудативный диатез. А это значит, что все они былипредрасположены к заболеваниям, особенно к простудным (цитирую из популярноймедицинской энциклопедии: «…Экссудативный диатез проявляется в склонностиребенка… к частым воспалениям дыхательных путей, заболеваниямжелудочно-кишечного тракта, нервной возбудимости и пр.»). Ничего себе»повезло на здоровеньких»… Даже не представляю себе, что бы из них вышло,если бы не наши «профилактические» меры, предпринимаемые с младенчества.Говорят нам и так: — Это вы смелые, потому что вас ни разу еще не прихватило как следует. Вотстрясись что серьезное, сразу откажетесь от своих «снежных процедур». Стряслось — не отказались. Вот как это было. Случилась у нас в семьепневмония — за 17 лет первый раз, у двухлетней Любочки — осложнение послегриппа. Не уследила я, с температурой отпустила гулять совсем налегке, каквсегда, а погода была осенняя, промозглая… До сих пор вспоминаю с ужасом,как она в беспамятстве лежала у меня на руках в приемном покое больницы, какмы долго уговаривали дежурного врача положить и меня вместе с ней в палату,как я не могла никак уйти от больничной двери и как подкашивались у меняноги, когда я спозаранку пошла узнавать: как? что? Состояние дочурки былотяжелым, несколько дней все мы жили от одного посещения больницы додругого… Да что говорить — каждый, у кого тяжело болел ребенок, пережил тоже. А мы с этим столкнулись впервые. Вот когда я поняла по-настоящему, каковоэто, когда болеют дети… Наконец дочку выписали. И конечно, первые дни мыбоялись на нее дохнуть. — Уж теперь небось не пустите ее по снегу босиком? — спрашивали у меня. — Пущу обязательно, — говорила я, — потому что не хочу, чтобы этоповторилось. — Но, говоря так, я еще не знала, как я это буду делать. Что жевышло? Вот отрывки из дневника: 31.10.73 г. «Любу выписали из больницы». 2.11. «Повысилась температура до 38,5~». 9.11. «Впервые после болезни минут 20 бегала босиком по полу и сопротивляласьнадеванию рубашки». 17.11. «Заболела снова. Температура 38,5~, мелкая сыпь: коревая краснуха». 3.2.74 г. «Люба снова бегает по снегу босиком!» Со времени выписки из больницы прошло три месяца, всего три! Но для тогочтобы уже на девятый день после выхода из больницы «сопротивляться надеваниюрубашки», надо было, чтобы Любашка намного раньше уже испытала радость иудовольствие от хождения в одних трусиках. Значит, и тут выручила наша»голопрофилактика» — раннее закаливание без закаливающих процедур.

Без лекарств

Б.П.: Напомню, что, избавившись от простудных заболеваний, мы избавилисьпримерно от 90 процентов всех детских болезней. Осталось лишь 10 процентов, восновном грипп и детские инфекционные болезни. Их наши ребята обычнопереносят легко — без лекарств и лечебных процедур, иногда и без повышениятемпературы. Высокая температура держится день-два, мы ее не стараемсяискусственно сбить ни аспирином, ни другими лекарствами, потому что считаем,что организм должен сам бороться с болезнью, от этого иммунные силы егорастут. Так и выходит: болезнь протекает бурно, остро, выздоровлениенаступает быстро и, как правило, без всяких неприятных последствий иосложнений — мы это заметили уже у первых малышей и совершенно отказались нетолько от самодеятельного пичканья детей лекарствами, но даже и врачей просимне выписывать их, особенно антибиотиков, — все равно мы их не даем. Л.А.: Как-то Антон, отыскивая анальгин (попросил дедушка), устроил «ревизию»в нашей аптечке — вывалил все ее небогатое содержимое на стол, начал копатьсяв пестрых пакетиках и коробочках и вдруг… расхохотался: — Мам, да ты посмотри — у нас тут все лекарства десятилетней давности! Я даже не поверила. Но он мне показывал одно лекарство за другим: срокгодности истекал в 1966, 1967, 1968 годах. А шел уже 1977-й! Я припомнила:тогда года полтора жила у нас бабушка Валя, которая часто прихварывала, вот иостался от нее в наследство весь этот лекарственный «запас». Так, значит, совсем не лечим? Нет, лечим: постель, малиновое варенье, чай слимоном, мокрая повязка на лоб, горячее молоко с медом, если хочется есть,что-нибудь любимое, нет аппетита — насильно ничего не даем… Что еще? Аеще… сказки или какие-нибудь веселые истории, которые мы читаем илирассказываем больному по очереди. Иногда ребятишки шутят: «Поболеть бы, немножко: все за тобой ухаживают,книжки читают, варенье дают — хорошо!» Ну, конечно, бывают случаи и сложные, когда не до сказок, не до шуток. Я ужерассказывала о том, как болела пневмонией Любаша. Перенесла операцию поповоду аппендицита девятилетняя Юля. С подозрением на дизентерию пролежал вбольнице двухлетний Алеша. Особенно горько было нам, когда во второй раз вбольницу, уже школьницей, попала Люба — снова пневмония. И опять вина тутбыла моя, а вернее моя постоянная сверхзанятость (матери так нельзя!): невыдержала ее в постели, не вылечила до конца грипп, а повторно заболетьпневмонией оказалось куда проще. Подведем некоторые итоги. Из семерых детей за 18 лет побывали в стационарелишь трое, всего четыре раза. Вызываем мы врача на дом и обращаемся вполиклинику по поводу болезней всех семерых до семи-восьми раз в году, хотяпо существующим статистическим «нормам» наша семья должна бы беспокоитьврачей только из-за детских болезней до ста раз в году. А у нас были годы,когда совсем не было необходимости обращаться к врачу. Однажды из-за этого даже конфуз получился. Пошла я записывать кого-то измладших на прием к зубному врачу. Прихожу в поликлинику, иду врегистратуру… — Мы здесь детей не обслуживаем, идите к детскому врачу, — сердито сказалимне из окошечка. — А где он принимает? — Да вы что, не знаете, где у нас детская консультация? — удивиласьрегистраторша. — Приезжие, что ли? Мне было и неловко и смешно. Больница вот уже два года как была размещена вновом здании, а я попала сюда только первый раз. К этому можно еще добавить,что бюллетенила я из-за детей в течение 17-18 лет всего шесть-семь раз, хотягодовым отпуском после рождения ребенка ни разу не пользовалась, то естьвыходила на работу сразу по окончании декретного отпуска, когда малышуисполнялось не больше трех месяцев. Мне не страшно было: ребятишки рослиздоровыми, и мы с отцом могли спокойно работать и справляться со всеми своимимногочисленными обязанностями. Нас спрашивают: а если ребенок часто простужается? Л.А.: Вполне возможно, что, увидев в оглавлении такой вопрос, вы откроетенашу книгу как раз на этой странице — слишком уж это больная проблема длямногих родителей: как закалить ребенка, подверженного простудам, ужепривыкшего к постоянному перекутыванию? Раньше в ответ на подобный вопрос мы только руками разводили: «Нет у настакого опыта, не имели мы дела с изнеженными детьми, поэтому не можемпредложить методики их закаливания. Мы представляем, как не доводить ребенкадо такого состояния, но как вывести из него, не знаем». Мы говорили и виделитакие разочарованные лица, такие огорченные глаза, что…. не выдерживалиэтих взглядов и пытались хоть как-то подбодрить — ничего, мол, неотчаивайтесь! — и даже пробовали давать какие-то не очень вразумительныесоветы. Со временем мы почувствовали, что уходить от этого вопроса нельзя, что надособрать все, что мы знаем, что наблюдали, что сами испытали, и рассказать обэтом. Это не инструкция, не методика (мы не специалисты, чтобы их давать), этоопыт. Мы будем рады, если он хоть немного вам поможет. Самое трудное — преодолеть собственную свою боязнь и приобрести какую-то долюуверенности в том, что ваши усилия обязательно приведут к успеху. Некоторым втаких случаях помогает психологическая подготовка: какое-то время надо отдатьна чтение, размышление, на обсуждение с близкими (чтобы не было раздоров иразногласий!), как перестроить общий уклад жизни. Это неизбежно, ибо однимизакаливающими процедурами, не изменяя условий жизни ребенка, едва ли можнодобиться значительных сдвигов. Если вы, допустим, начнете водные обтирания и обливания, но при этом напрогулку будете своего сына снаряжать по-прежнему как на Северный полюс, адома будете опять бояться лишний раз открывать форточку и не снимете с негоколготок и теплых рубашек, то толку от такого «закаливания» не будет. Опыт подсказывает, что не довеском, не добавкой должно быть закаливание, аизменением всего образа жизни, приближением его к более спартанскому, неизнеживающему, а закаливающему как бы само собой — в этом, по-нашему, должнасостоять ваша конечная цель. С чего можно здесь начать? Нужно, например, отказаться от высказываний типа:»Не подходи к двери — простудишься», «Не пей холодную воду — горлышкозаболит», «Мороженое тебе нельзя — кашлять будешь», то есть вообще отказатьсяот упоминаний болезней при ребенке — не пугать его ими, не предполагать, чтоони у него обязательно будут. Хорошо бы дальше научиться говорить вместо:»Оденься теплее! Повяжи шарф! Надень еще одни теплые носки…» — хотя бы так(как бы советуясь с ребенком, предоставляя ему право решать самому): «Ну, чтомы сегодня наденем? На улице морозец, но несильный, симпатичный такой мороз.Стоит или не стоит еще носочки надеть?» Если малышу захочется надеть поменьшеодежек, похвалите его — это уже победа. Легче всего начинать с освобождения от одежды в комнате. Причем начинать неребенку, а… самим взрослым. По собственному опыту знаем, что давление намалыша ни к чему хорошему привести не может, если он сам не будет стремитьсяк тому же, чего хочется и его родителям. Вся задача поэтому, на наш взгляд, исводится к тому, чтобы возбудить у самого ребенка желание полегче одеться,снять одну из двух рубашек, надеть носки вместо колготок, а потом и ступитьна пол босичком. Может быть, первым покажет пример отец (а мама его похвалит)или мать (тогда папа порадуется за нее) . Главное, чтобы было понятно, чтоэто хорошо. Но к самому малышу не следует при этом приставать с упреками,мол: «Что же ты, смотри, какой папа молодец, а ты…» Зато первую же егопопытку: «А я тоже хочу…» — встретить одобрением: «Молодец, ты совсем какпапа!» То же самое можно проделать и с водными процедурами: во время купания сначалане ребенка обливать прохладной водой, а кому-нибудь из взрослых самомуоблиться: «Эх, хорошо, приятная водичка!» А у малыша спросить: «Хочешь?» Незахочет — отложить раз-другой, а захочет, то облить его действительноприятной (не слишком холодной!) водой да похвалить его при этом. А потомрастереть досуха, приговаривая что-нибудь веселое, вроде:                 Отчего течет вода                С этого младенца?                Он недавно из пруда —                Дайте полотенце! А в следующий раз пусть малыш сам определит, какой водой его облить: потеплейили похолодней… как папа? Эта маленькая хитрость, как правило, действуетбезотказно: малышу очень хочется быть «как папа, как мама». Значит, нам самим- ничего не поделаешь! — надо становиться все лучше, а заодно бодрее ивеселее. Радость и смех малыша, его «Еще, еще!» — вот ключ к успеху игарантия того, что все идет нормально. Ну а если вдруг снова насморк? Встретьте его без уныния и паники, даже, еслисможете, с шуткой: — Это из тебя, наверное, распоследние простудинки вытряхиваются — пусть, нестрашно. Очень важно внушить ребенку (и себе) уверенность в том, что он оченьздоровый, крепкий и никакая хворь ему не страшна. Б.Л.: Вот еще одно важное наблюдение: переход к новому укладу жизни не долженбыть слишком резким и «волевым»: необходима известная постепенность,зависящая в основном от настроения и успехов самого ребенка. Но и затягиватьэтот переход не надо. Видимо, месяц-полтора, не больше двух — самыйподходящий для этого срок. За это время организм может уже в основномприспособиться к новым условиям — это одно. А другое вот что: ребенок неможет долго на чем-то сосредоточиваться, а здесь надо воздействовать на егопсихику, настроить его на иное восприятие жизни. Это следует делатьнасыщенно, в темпе. Лучше всего воспользоваться для этого летним отпуском идачными условиями, когда можно пустить в ход сразу три закаливающих фактора:солнце, воздух, воду. И не забыть еще одно, чрезвычайно важное — движение,движение, движение: не лежать, а ходить, не ходить, а бегать, неперешагивать, а перепрыгивать, не сидеть в гамаке, а… лазить покакому-нибудь развесистому дереву… — обо всем этом мы расскажем в следующейглаве, а пока придется остановиться еще на одном вопросе, с которого обычноначинают, когда говорят о здоровье, а мы, наоборот, отодвинули его на самыйконец.

«Проблема» питания

Л.А.: То, что мы поставили слово «проблема» в кавычки, разумеется, неозначает нашего пренебрежительного отношения к этому важному вопросу. Заботао питании всегда будет для человечества первостепенной, а для любой семьи,безусловно, значительной. Мы имеем в виду другое: в проблему превращаютнередко то, что, по нашему мнению, проблемой вовсе не является. То и деломатери жалуются: «Совсем ничего не ест, прямо измучилась. Только со слезамида с уговорами едва-едва полпорции впихнешь в него, и все. Что делать?» Вот и»проблема»: как впихнуть в ребенка его норму полезных, витаминозных,разумеется, калорийных, особо питательных веществ? И вот: индивидуальноеменю, ежедневное разнообразие, чуть ли не ресторанная сервировка, отдельнаяот семьи торжественная трапеза с увещеваниями, спектаклями, угрозами: «Покане съешь, не выйдешь из-за стола». Последнее хотя и не рекомендуется, но всеже никак не исчезает из практики этого «священного действа». Так бывает вдетских садах, в школах, что уж говорить о семьях. Даже стихи и сказкисочиняются с таким «гвоздем морали»: хорошая девочка Маша — здоровая ивеселая, потому что она съедает весь обед, а плохой мальчик Вася — хилый ислабый, потому что не любит манной каши. Мы считаем это не только совершенно противоестественным, но дажебезнравственным, потому что все эти усилия вызывают в конечном счете если неотвращение, то пренебрежение к еде — результату огромного труда многих людей. Одно лето трое наших ребят отдыхали в пионерском лагере. Вернувшись, они свозмущением рассказывали мне, как много хорошей еды оставалось на тарелках;ее трижды в день собирали в огромные кастрюли и скармливали свиньям или дажевыбрасывали. Вот где проблема без всяких кавычек: как стало обычным,привычным, незаметным такое безобразное расточительство, по существу,настоящее нравственное преступление? А начинается-то все с невинного: «Съешьза маму, съешь за папу», «Ну еще, хоть немножечко!» Даже если подойти к еде с чисто физиологической стороны, и то, кроме вреда(перекорма, ожирения), ничего не выходит из этого насильственноговскармливания по раз и навсегда установленным нормам. Ведь желание естьзависит от многих причин, главная из которых, на наш взгляд, элементарна:человек должен проголодаться. И все. И никаких сложностей. У нас в семье этапроблема и не возникала, потому что: «Хочешь — ешь, не хочешь — не надо, ноуж до следующей еды никаких кусков». Исключения, конечно, бывают, особеннодля малышей, но уговаривать и охать по этому поводу никому даже и в голову неприходит. В результате у всех ребят отличный аппетит, не нуждающийся, кстатисказать, ни в специальной психологической подготовке, ни в изысканнойсервировке, ни в специальных блюдах. На последнем придется остановиться подробнее. Сколько раз мне приходилось ичитать и слышать о том, что детям необходимо отдельное меню, соответствующееих возрасту. И всякий раз это вызывает у меня недоумение и грустную улыбку:на кого рассчитаны эти рекомендации? Можно подумать, что в каждой семье естьповар, или кухарка, или, по крайней мере, освобожденная от всех иных делбабушка. Даже если в семье двое детишек, годовалый и пятилетний, то ужеследует готовить каждый раз три варианта разных блюд: маленькому отдельно,старшему соответственно тоже, а взрослым тоже что-то свое. Некоторые женщиныпытаются это делать и… — Ох эти разносолы — все свободное время у плиты торчу! — жаловалась мне одназнакомая. — Больше ни на что времени не хватает! Когда же я в ответ заикнулась: мол, можно бы и попроще, она удивилась: — Щи да кашу? Ха-ха! Не то время. Мои мужики (у нее муж и пятилетний сын)каши какие-нибудь и видеть не хотят. Мясо жареное подавай, а сыну котлеткидомашние или курочку… — И подаешь? — спросила я не без иронии. — А как же! У меня не семеро по лавкам, во всяком случае, на нормальноепитание хватает, — не удержалась от колкости и она. Мы не поняли друг друга. Ей было жалко моих детей, которые «не могутнормально питаться», а мне было грустно по другой причине: у этой мамы всевремя и силы уходят на питание, а на воспитание уже ничего не остается. Я предпочла иное: как только возможно, высвободить время для воспитания, дляобщения с детьми. За счет питания? Нет. Просто попыталась найти рациональноерешение этой непростой житейской задачи. Итак, дано: очень мало времени, неочень много средств и семь-восемь и более человек от мала до велика.Требуется: всех накормить вовремя, досыта и доброкачественно. Решение задачи. Учитываем, что доброкачественность пищи далеко не прямо пропорциональнадороговизне продуктов и обратно пропорциональна длительности их тепловойобработки. Берем самые разные овощи, крупы и… покупаем скороварку. Учитываем далее, что в семье есть малые дети, которым острые блюда,копчености, жирное мясо, костистая рыба и избыток сладостей ни к чему.Удаляем, все это из общего рациона. Учитываем, кроме этого, что существует множество продуктов (особенномолочных!), уже готовых к употреблению: хлеб, молоко, творог, кефир, сыр,сметана, сливочное и растительные масла, мед. Эти продукты — по возможности ипо желанию — каждый день. Наконец, фрукты. Вволю дороговато, приходится делить понемногу на всех(обязательно на всех, не только детям!). Кроме того, есть ведь и сухиефрукты. Вы думаете: недостаточно? Фруктов, может быть, да. Но витаминов?Заморские апельсины, например, можно вполне заменить сладкой сочной (идешевой!) отечественной морковкой, а вместо дефицитных мандаринов всегдаможно сделать великолепный салат из свежей капусты с зеленым луком игорошком. Что в результате: овощные и крупяные супы, борщи чаще на мясном бульоне,всевозможные каши (манная — одна из любимейших), картошка во всех видах: отпеченой в мундирах до жареной; особенно любимы тушенная с мясом и пюре;макароны с сыром, винегрет, рыба, рыбные консервы (там есть размягченныекосточки, необходимые для профилактики кариеса). Ну и конечно, хлеб, молоко,молочные продукты. Праздничные блюда: фруктовый сок, пельмени и пироги ссамыми разными начинками, печенья собственного изготовления, торты, конфеты. Задача, считаю, в основном решена: времени, сил, средств — минимум, но едывдоволь, она хоть и без разносолов, но свежа и разнообразна. И все-таки одназагвоздка есть: как же быть с разными возрастами? Открою два секрета, которые мне помогли решить и эту проблему. Об одном я ужеупомянула: мы приблизили общий стол к детскому рациону, то есть исключили допоры до времени все, что детям неполезно (а оно, как оказывается, неполезно ивзрослым), следовательно, такая перемена получилась никому не в ущерб. Вторым было вот что: за стол мы всегда садимся всей семьей, отдельно я (кромегрудных, разумеется) никого не кормила, хотя частенько брала на колени к себесамого маленького и за общим столом давала ему попробовать то, что ему было»по зубам»: ложечку бульона, пюре, киселя, каши — из того, что ели всеостальные. Постепенно малыш пробовал самую разнообразную еду и никакихтрудностей с переходом к новой пищей у нас с ним никогда не возникало.Ребенок легко привыкал к любой новой для него еде, наверное, потому, чтоначинал с самых маленьких порций и ел сколько ему хотелось. Все это полностьюосвободило меня и от специального приготовления пищи для ребенка, и от тратывремени на его отдельное кормление. Это оказалось очень полезным и еще водном отношении. Малыша за общим столом намного легче было приучить копрятности и умению пользоваться чашкой, ложкой, вилкой, хотя опять-такиспециального времени это обучение у нас не отнимало — все шло «между делом».При этом я сама вполне успевала нормально, не торопясь, поесть, потому чтообслуживанием за столом уже не занималась — это обеспечивал кто-нибудь изсемьи. Малыш — сидел ли он у меня или у папы на коленях, или, позже, на своемвысоком стульчике — был постоянно под наблюдением взрослого. Это оказалосьочень важно в самом начале — тогда было сравнительно нетрудно приучитьребенка к правильному поведению за столом и не приходилось его потом долго инудно переучивать. Со временем мы четко поняли, что первая же попытка швырнуть на пол ложку,размазать кашу или хлопнуть рукой по киселю должна быть строго пресечена:можно отодвинуть еду, отобрать ложку, даже высадить из-за стола. Первая же! Аесли надо, и вторая и третья. Тогда дальше будет легко. Если же начатьуговаривать или наказывать после десяти размазываний, на которые не обращалираньше внимания, то скандалов, капризов и нервотрепок не избежать. Думаю, ссамого начала должно быть несколько четких запретов: нельзя ничего разливатьи пачкать, нельзя крошить, бросать хлеб и играть с ним, нельзя (для детейпостарше) оставлять после себя объедки, куски хлеба, еду на тарелке. Дляэтого мы всегда спрашиваем: сколько положить? Если малыш не рассчитал и никакне может справиться, отложим: «Доешь потом». Иногда ему могут помочь папа илимама. Но выбрасывать — ни-ни, это преступление! Когда приходила пора (у нас это было в 1 год — 1 год 3 месяца) и ребенок самтянулся за ложкой — не для игры, а чтобы попробовать ею есть, мы давали емуложечку, маленькую, удобную для него. Но давали (в первый же раз!) правильно,не в кулак и не в щепоть, а как полагается, и придерживали его непослушныепальчики своей рукой. Фактически на первых порах приходилось держать ложкуимеете с ним и помочь ему донести кашу не в ухо, не к щеке, а в ротишко. Итак изо дня в день может пройти целая неделя. Приходилось набиратьсятерпения. Затем мы постепенно пробовали отпускать ручку малыша. При этомкаждый раз давали ему ложку только правильно, следили за тем, чтобы он иначеложку во время еды не брал. И не ругали за неудачу, а хвалили, когдаполучается. А уж когда малышу удавалось самому съесть несколько ложек каши (яее варила не слишком жидкой для начала), то мы устраивали даже маленькийпраздник: дарили, например, ему особую ложку с его инициалами. На все эти «мелочи» у взрослых часто не хватает терпения и умения (хотяссылаются они при этом на нехватку времени), а это как раз не мелочь — в этомтоже рождается самостоятельность. Надо обязательно помочь этому важнейшемупроцессу в развитии ребенка, не пожалеть на это времени, не прозевать самыепервые его проявления ни в чем — это сторицей окупится потом. Что-то у меня получается все не про здоровье, а про и, другое, совсем с нимне связанное. Б.П.: Ну и что же, в конце концов, ведь мы же писали еще в первой своейброшюре «Правы ли мы?», что не согласны с поговоркой: «Слаб, потому что малокаши ел». Это тогда, когда люди голодали, она отчасти была справедливой, да ито только отчасти. И сила и здоровье куда больше зависят совсем от другого. Кэтому мы сейчас и перейдем.

Наша спортивная комната

Мы знали, что с ростом благосостояния и комфорта городской жизни объем инапряженность физической деятельности взрослых и особенно детей упали -значительно ниже оптимальной дозы, необходимой для нормального развития, чтогипокинезия и гиподинамия становятся болезнями века и причиной многих,особенно сердечно-сосудистых, заболеваний. Мы попробовали противостоять этойтенденции века и стали — в меру своих возможностей — менять условия и укладнашей семейной жизни так, чтобы не только максимально удовлетворитьпотребность детей в движении, но и развить у них эту потребность. Этомучрезвычайно помогло то, что мы не побоялись сделать спортивный уголок вединственной комнате, где жили тогда вместе с двумя детьми. Мы еще не знали,что спортснаряды совершенно необходимы не только в комнате, но и в детскомсаду, во дворе, в детских парках, на пляжах — везде, где есть дети, потомучто это одно из эффективнейших средств для удовлетворения потребности ребенкав движении, необходимом для его развития. Когда мы впервые купили детскийспортивный набор (кольца, трапеции, качели), нашему старшему сыну было всегодва года, а второму полгодика. Мы и не предполагали, что эти «два кольца идва веревочных конца» станут первым шагом к нашей будущей спортивной комнате,к универсальному домашнему спорткомплексу В.Скрипалева, который сумел на 3,5квадратного метра своей городской однокомнатной квартиры разместитьодиннадцать спортснарядов и тем самым подарил своим детям радость движения, азначит, силу, ловкость, здоровье… Многие говорят: «Вот и надо все эти спортивные сооружения устроить в детскихсадиках, в школах, во дворах, наконец. Но в комнату?!» В том-то и дело, чтоесли спортснаряды есть дома, то малыш начнет использовать их как можно раньше- как только будет к этому готов. Такое своевременное начало нужно не толькодля физического, но и для умственного развития ребенка. Важно и то, что домапри одном-двух малышах есть как минимум один-два взрослых или старших — естькому поучить, подстраховать на первых порах. В яслях это обеспечить труднее.И еще: в комнате спортснаряды всегда доступны, поэтому позволяют малышупостоянно чередовать разные занятия, обогащать любую игру движением, сочетатьс физической нагрузкой умственную, разнообразить сферы деятельности — не позапланированной программе, а по потребности. Очень важный момент, на котороммы позже еще остановимся. Когда мы перешли жить в новый дом, то прежде всего самую большую комнатуоборудовали как спортивную. Правда, здесь же на полках разместились игрушки,игры, куклы, строительный материал, но главными в комнате сразу сталиспортивные снаряды. Вот их краткое описание: Две разные по толщине перекладины, высоту установки которых можно менять пожеланию в зависимости от роста ребенка. Два шеста стальных труб. Один из них, упираясь в потолочную балку, служитопорой для перекладин. Другой проходит сквозь люк в потолке в мансарду и,»пронизывая» две комнаты, достигает высоты 5,7 метра. Лесенка с перекладинами из дюралевых трубок. Она стоит вертикально у стены,но может легко сниматься и превращаться в мост, барьер, качалку, забор и даже»самолет» (если ее подвешивают на канатах). «Лианы» — сделаны из кабеля и каната. Они протянуты от снаряда к снаряду так,что получается целая система «воздушных дорог», по которым можнопередвигаться, не касаясь пола. Гимнастические кольца — самый любимый детский снаряд. Они подвешены наверевках к потолочной балке. Специальное устройство («восьмерка») позволяетлегко и быстро менять высоту подвески колец. Канат с узлами висит рядом с кольцами. Внизу к нему подвешена боксерскаягруша — сидя верхом на ней, очень удобно раскачиваться. Иногда мы подвешиваемвместо каната эспандеры, или резиновые бинты, или хорошо растягивающуюсявакуумную резину — для больших «лунных» прыжков, которые дети очень любят. Вдоль стены выстроились «по росту» мешочки с мелкой галькой. На каждом из нихчетко обозначен вес — от 1 до 18 килограммов. Есть и маленькая штанга,сделанная из гантелей (вес до 15 килограммов). Половину пола занимают два больших мягких матраца. На них идут схватки»борцов», занимаются «акробаты», делают свои асаны «йоги» и простокувыркаются ребятишки всех возрастов. Весь этот маленький спортзал находится в распоряжении детей с утра до вечера.Трудно вообразить, что происходит здесь, когда собираются все от мала довелика и всех обуревает спортивный азарт! Ребята переходят со снаряда наснаряд, упражнения следуют одно за другим, тут же придумываются и пробуютсяновые. У ребят есть свои изобретения и любимые упражнения — в каждом возрастесвои. Самый маленький (месяцев в восемь-девять) начинает с того, что топчетсявокруг шеста, а потом берется за кольца или перекладину. Позже он пробуетподжимать ножки, и, когда ему удается провисеть несколько секунд, мынаграждаем «спортсмена» аплодисментами — это уже большой успех, и емурадуются все. Когда же ручки малыша окрепнут, он может не только висеть на кольцах, но ираскачиваться на них сколько сам сможет. В полтора-два года у наших ребят этополучалось очень неплохо. Тогда же они овладевали сложным упражнением,прекрасно развивающим брюшной пресс, — подниманием ног из виса к перекладинеили к кольцам. Если это получается хорошо, то следом уже пойдет и «лягушка»на кольцах, и вис на подколенках на перекладине и на кольцах вниз головой.Сильные руки позволяют рано овладеть подтягиванием, из которого получилсявпоследствии наш «колобок», когда надо, подтянувшись до подбородка, поднять кподбородку и колени и провисеть так сколько сможешь. Постепенно ребятаовладевают и разными элементами спортивной гимнастики. Годам к пяти-шести онимогут «выйти в упор» на кольцах и сделать «угол в упоре», а на перекладинедаже сделать «переворот в упор» — упражнение, которое достается с трудоммногим новобранцам в армии. Чем крепче становятся малыши, тем больше имхочется двигаться и придумывать новые необычные движения на снарядах. Одно излюбимых и самых распространенных детских упражнений — «вертолет»: ребенок,повиснув на кольцах, вращается вокруг своей оси и скручивает веревки колец вжгут, а потом поджимает ножки и раскручивается в обратном напраалении. Самые крепкие, сильные и ловкие любят лазить по канатам и шесту, причеминогда изобретают свои способы лазанья. Ваня, например, в семь лет мог братьв левую руку мяч и взбираться по шесту до потолка с помощью ног и толькоодной правой руки. Если открыть люк, то можно проникнуть в мансарду такиморигинальным способом — без помощи лестницы, а прямо по шесту. А еще приятнейсоскользнуть через люк вниз, как пожарнику по тревоге. Иногда, когда бываютгости, ребята затевают веселое представление с переодеваниями. Называется оно»Сколько у нас детей». Наверху в мансарде приготавливается ворох разнойодежды, и каждый из ребятишек, натянув на себя очередной «костюм»,соскальзывает вниз по шесту и, сделав реверанс, называет себя: Оля, Ваня, Аняи т. д. А затем по лестнице бегут наверх, надевают что-то другое, вновьскользят вниз и вновь «представляются»: Петя, Соня, Коля… Они сыплютсясверху друг за другом как горох, и скоро уже сбиваешься со счета: пятнадцать,двадцать, двадцать пять! Гости наши смеются: «Прямо и не сосчитать, сколькоже у вас детей на самом деле?» Рассказать об этом трудно, лучше хотя бы раз показать. Когда посмотрят фильмы»Правы ли мы?», «День в семье Никитиных», «Никитины», «Самый долгий экзамен»или когда побывают у нас дома да еще с малышами, которых потом силойприходится отрывать от «этих веревок и турников», тогда не спрашивают, зачемони, а просят: «Посоветуйте, где достать, как сделать?» Л.А.: Правда, сначала некоторые пугаются: «Ой, упадет! Ой, надорвется!» — испрашивают у меня: «Как вы можете на все это спокойно смотреть? Вы мать,неужели вам нисколько не страшно за детей? А вдруг…» И недоверчиво слушаютмой ответ: «Что вы! Мне было бы куда страшнее за них, если бы всего этого небыло. Ведь ребята благодаря такой спортивной обстановке становятся не толькосильными, ловкими, но и очень осторожными».

Сила, ловкость и… осторожность

Б.П.: У нас ни одной серьезной травмы у детей не было, хотя возможностей дляэтого у них больше, чем у других ребят. Увидев однажды, как я поднимаю турникпод потолок, наша бабушка когда-то сделала прогноз: — Уж ноги себе мальчишки обязательно переломают! Помяните мое слово. Но прогноз не оправдался, хотя ребятишек вместо двух стало семеро, аспортснарядов прибавляется каждый год и дома и во дворе. И теперь мы ужеуверены — вероятность травм у нас ничтожна. Почему? Конечно, ребята очень сильны. Шутка ли, ухватившись только одной рукой затурник, провисеть целую минуту или полторы. И значит, держатся они за снарядочень крепко. Но, главное, они тонко чувствуют меру своих возможностей, тоесть что им под силу, а что еще нет. Вот устроили они в комнате «прыжки в воду» с разной высоты и поставили в рядчемодан, скамеечку для ног, детский стульчик, стул, детский высокий стул,стол да еще и на стол поставили стул, так что вышла лесенка. Старшему из»прыгунов» пять лет, а младшей, Оле, еще нет двух. Спрыгнув с низенькойступеньки на коврик (это «вода»), влезают на следующую — повыше — и опятьспрыгивают. Оля внимательно следит за братьями, делает точно как они и вследза ними поднимается после каждого прыжка все выше. Вот она спрыгнула сдетского высокого стула и влезла на следующую высоту — на стол. Но посмотреласо стола на пол и… не стала прыгать. Спустилась на высокий стул и тогдатолько прыгнула «в воду». Разница в высоте стола и высокого стула всего 12сантиметров, но она ее хорошо чувствует и с высоты 65 сантиметров спрыгивает,а с большей уже нет, хотя братья тут же прыгают с высоты и 100 и 130сантиметров. Вот это точное «чувство меры своих возможностей», развитое унаших ребятишек при занятиях на снарядах, и защищает их надежно от всякихнеприятностей, а нам позволяет не бояться за них. Мы уже рассказывали о том, как знакомили малышей с опасностями, как ониучатся быть осторожными. Так и со спортснарядами — специальных занятий «потехнике безопасности» мы не проводим, но и на самотек все не пускаем. Мыпоступаем по-другому. Вот картина, которую нам приходится наблюдать, когда у нас бывают гости смалышами. Папа-гость подводит своего четырехлетнего сынишку к кольцам (а кольца висятвысоко!) и без всяких опасений, подхватив его под мышки, поднимает к кольцам. — Держись крепче! — советует он сыну, а тот еще не очень знает, как это -крепче. И отец, тоже не чувствуя, насколько крепко ухватился ребенок, еще ираскачивать его начнет. Мы останавливаем увлекшегося папу: — Так нельзя — малыш может сорваться! Ведь при раскачивании нагрузка на рукирезко возрастает. Сами мы делаем иначе, никогда не станем поднимать ребенка на такую высоту, докоторой ему самому не добраться, а опустим ему кольца, чтобы он достал сам. Иникто у нас не станет его раскачивать, пока он этому не научится сам. И никтоне упрекнет, если что-то еще не получается или выходит плохо. Но зато оченьвнимательно будут смотреть за малышом, когда он в первый раз подходит кснаряду. Вот, допустим, влезает двухлетняя Оля впервые на вертикальную лесенку. Вверхвзбираться ей легко. Видно, за какую перекладину надо ухватиться, а ножонкипереступают следом за руками. Слезть же вниз малышке невероятно трудно.Опустит ногу вниз, а там ступеньку не находит. Посмотреть вниз еще неумеет… вот и критический момент. Как тут быть? Подойти и сразу снять дочкуочень глупо. Она ничему не научится, никакого опыта не приобретет. Полезетзавтра снова, и все повторится сначала (если не будет рядом взрослых, может исорваться с лесенки, и сильно ушибиться). Я стою рядом, но не снимаю дочку, а только подхожу поближе, чтобы поймать ее,если оборвется. И тут начинается «урок». Малышка пищит, ей страшно, ножонканикак не находит перекладины. Проходит полминутки, а то и минутка, пока ножканаконец нащупывает перекладину — не без моей помощи, если надо. Скольконеприятных переживаний и у меня и у дочки, зато завтра… О! Самое интересноебудет завтра. Маленькая Оля обязательно полезет снова на эту злосчастнуюлесенку. Но, помня вчерашние неприятности, она влезет только на однуступеньку вверх, победно посмотрит на меня и… тут же слезает на пол. — Молодец, Оля! — радуюсь я. Так повторится много раз, и лишь потом онапонемножку осмелеет и влезет на две, потом на три ступеньки. Вот так и учатсяу нас ребята с первого же года жизни определять свои возможности и бытьосторожными. Л.А.: У детей здесь свои трудности, а у нас, взрослых, другие. Отцам чащевсего труднее избежать излишнего форсирования, понукания, подстегивания. Аведь давление на ребенка возбуждает у него либо страх, либо строптивость и,уж во всяком случае, сковывает, как бы парализует желание и волю самогоребенка. Вряд ли это приохотит малыша к занятиям. А вот матерям надо бывоздержаться от моментальной, часто преждевременной помощи при первой жетрудности малыша. Знаю по себе, как это трудно, но нужно! Излишняя опека,»дрожание» над малышом, предотвращение малейших ушибов и любых паденийпорождают в нем нерешительность, несамостоятельность и неосторожность: ведьза него об опасностях думает мама! Что же выходит: заставлять — плохо, опекать — еще хуже, а что тогда нужно,чтоб получалось? Радоваться, просто радоваться, когда малышу что-то удается,- это, по нашим наблюдениям, главный стимул для успешных занятий с ребенком.Самый совершенный спорткомплекс не вызывает его интереса, не «срабатывает»,если мы, взрослые, остаемся равнодушны к тому, что с ним делает ребенок, каку него получается. Ну а если упал? А если неудача? Тогда мы утешим, конечно, утешим, вытремзаплаканные глаза, ободрим («Не горюй, еще получится!»), но чуть позже того,как ему пришлось самому потрудиться, покряхтеть, даже поплакать от очереднойнеудачи. Я только всегда стараюсь избегать утешений такого рода: «Ах, какиенехорошие кольца, не слушаются Ванюшу». Я скорее скажу так: «Жаль, колечкихотели тебя покатать, а ты не сумел… Ну ничего, давай еще разокпопробуем…»

А возрастные нормы?

Б.П.: На этот вопрос мы отвечаем иногда контрвопросом: разве есть нормы длятого, сколько играть в куклы или в кубики, а сколько в подвижные игры? Дапусть играют сколько хотят! Вот пятилетняя Аня и трехлетняя Юля друг за другом влезают на стул, со стулана стол, а оттуда спрыгивают на коврик и снова на стул, на стол… — Когда им надоест прыгать? — спрашивает меня Лена, занятая шитьем. — Я сейчас посчитаю, — начинаю я ставить палочки на полях своей тетради. Ичто же? Они остановились после 72-й отметки. 232 прыжка «лягушкой» сделалпочти подряд двухлетний Ваня, осваивая понравившийся ему способ передвиженияпо полу, 500 приседаний сделал как-то пятилетний Антон («Я бы больше мог, даобедать позвали», — говорил он потом). По 10-15 минут малыши могут не слезатьс каната, с боксерской груши (они любят «садиться верхом» и качаться на ней),колец, турников. Оказывается, пол — это «вода», и там можно «утонуть», потомувсе перемещения происходят по воздуху. Вы видите, что мы почти полностью положились здесь на малышей и не пожалели:они сами тонко определяют границы, полезные для организма. Простопоразительно, как долго, без устали, ребята могут повторять одно и то жеупражнение. И не менее удивительно, что бывают целые дни, когда никто из нихни разу не подойдет к спортснаряду. Как же устанавливать какую бы то ни былонорму для их занятий? Кто, кроме них самих, может определить их ежедневную,ежечасную, сиюминутную потребность в движениях, их возможности, ихоптимальную нагрузку? Никто? Ни единый, самый опытный тренер в мире,по-моему, не сделает это лучше самого ребенка. Так почему же и здесь недовериться природе? Так мы думали, так сделали, и ни разу нам не пришлось обэтом пожалеть. Если ребенок, например, долго бежит, он просто устанет, и бежать дальше емубудет неприятно. Сработает чувство усталости, и он отдохнет. Перегрузка,таким образом, возможна только там, где ребенка заставят бежать против егожелания или делать что-то через силу. В игре такого не бывает, значит,игровая обстановка — надежная защита от перегрузок, в том числе и силовых.Вот лежат у нас в спортивной комнате мешки с мелкой галькой самого разноговеса — 1, 2, 3, 4, 5… 18 килограммов. У них удобные мягкие рукоятки сверхуи снизу, их можно брать и одной рукой, и двумя, поднимать и носить одному ивдвоем. Ну а если малыш ухватится за тяжелый мешок, который ему не по силам?Мы такую картину наблюдали часто. Старшие строят какую-нибудь крепость ипросят младших: «Тащите сюда все мешки!» Малыш хватает сначала первыйпопавшийся мешок, но если тот от его усилий даже не шевельнется, то малыш еготут же бросит и схватится за другой, третий, который наконец «поддастся».Тут, видимо, тоже происходит стихийное определение своих возможностей, нужноедля жизни во многих случаях. Как-то устроили ребятишки соревнования — тоже игра, родившаяся послепросмотра выступлений штангистов в Монреале. Вместо штанги все те же мягкиемешки с галькой. «Радиокомментатор» Юля сообщает через рупор: «Мастер спорта Ваня, из команды СССР, поднимает вес 12 килограммов!» Аподнимать над головой начинают сначала легкие мешки, а потом доходят и до»личных рекордов». Вот уже мешок в 14 килограммов «мастер спорта Ваня» сумелтолько «взять на грудь», а поднять над головой ему не удалось. Напряжения приэтом максимальные, до предела возможностей, но так как они бывают очень частои испытываются и в годовалом, и в двухлетнем возрасте, и позже, то не тольконе опасны, но — мы считаем — очень полезны. «Науке известно, что наиболеевыгодный режим для полноценной функции организма — приближение к егомаксимальной нагрузке» — так пишет в своей статье «Здоровье и счастье детей»член-корреспондент АМН СССР С.Долецкий. Наверное, поэтому развитие силы унаших ребят идет гораздо быстрее, чем при небольших нагрузках, а кроме того,крепче становятся не только их мышцы, но и связки и кости. Видимо, поэтомупятилетняя «медсестра» Любочка может носить на спине «раненых» Ваню и дажеЮлю, весящую на 10 килограммов больше «медсестры». Мы теперь убеждены, чтозащищать ребенка от нагрузок, как это часто делают мамы и бабушки, опасаясьнадрывов и ушибов, — это значит, наоборот, подготавливать почву для всякихнеприятностей вроде переломов, растяжений и других травм. Л.А.: Я не стала бы ополчаться только на женщин. На то мы и есть мамы ибабушки, чтобы охранять и защищать, — в этом наша биологическая и социальнаяпотребность, даже обязанность. Ну, бывает, перестраховываемся, перебарщиваемв опеке, но ведь это от излишнего старания. А может быть, еще оттого, что нехватает сейчас в семьях мужского «противостояния» нашему женскомуохранительному воспитанию? Мне самой иногда бывает трудновато в первый разсмотреть на некоторые новые упражнения, которые изобретают ребята принепосредственном участии отца, нашего главного спортивного заводилы. А вотсмотрю и думаю: «Да, уберечь, да, защитить — это, в общем-то, нетрудно, а вотдать хорошую нагрузку я бы, пожалуй, не решилась. Спасибо папе: он может».

Результаты радуют

Б.П.: Для определения результатов необходимы критерии. В детских садах ишколах оценка физического развития детей «производится на основании данныхизмерения роста, веса и окружности груди» (из книги «Родителям о детях». Л.,1975, с. 92). Вот по этим критериям наши ребята средние, некоторые даже ниже среднего — таки записано в их школьных медицинских картах. И верно: никто из них не достигсовременных акселеративных норм «привеса» и «прироста». Но нас это не пугает,а, наоборот, радует, так как «из вредных влияний акселерации необходимоотметить нарушение осанки, тенденцию к астенизации, увеличение заболеваемостиревматизмом и проявление его в раннем возрасте, более частые гипертонии уподростков» (И.Усов, Р.Мазо. Пособие по педиатрии для врачей. Минск, 1969, с.13) и сокращение общей продолжительности жизни (установлено в экспериментахна животных). Если же судить по другим критериям, по которым тренеры отбирают детей вспортивные школы и секции (сила, скорость, гибкость, ловкость, выносливость),то тут картина будет совсем иная: наши ребята во многом опережают своих болеерослых сверстников. Эту разницу мы обнаружили довольно рано. Сначаласравнивали с книжными данными. Читаем, например, в книге для родителей, чтоумение бегать в три года только начинает формироваться; у малыша в это времяеще нет «фазы полета», это скорее быстрый шаг вперевалочку, а не бег. Иудивляемся: наши трехлетки легко и по-настоящему бегают. Они запростоспрыгивают со стола на пол, в то время как с высоты 70 сантиметровразрешается спрыгивать только семилетним. Или, например, сказано, что бегатьнаперегонки 5-6-летнему можно на 30 метров, а ходить на прогулку — не более500 метров. А у нас уже трехлетние могут бежать рысцой и 2 и 3 километра, неотставая от меня, даже если я иду полным шагом и быстро. Что же касается4-5-летних, то те в турпоходах проходят до 20-25 километров в день и поражаютнас своей неутомимостью. На привале взрослые с наслаждением прилягут поддеревом и вытянут усталые ноги, а ребятишки снимают рюкзаки и тут же начинаютигру в салочки или отправляются «на разведку» незнакомой местности. Нас удивило такое расхождение книжных форм с действительностью. Мы увидели,что возможности детей гораздо больше наших представлений о них. Но как ихизмерить? Как найти такие критерии, которые позволили бы сравнить уровеньразвития детей, разных по возрасту, по росту, по весу? Задача оказаласьсложной. Но в первом приближении мы ее все-таки, думаю решили. Правда,вначале мама немного подтрунивала над моими многочисленными таблицами, разной»цифирью», но вскоре убедилась, что без этой «цифири» невозможно было быничего объективно определить, сравнить, оценить. Ведь сказать просто:»Сильнее, быстрее, выше» — это значит мало сказать, поскольку неизвестно:насколько сильнее, насколько быстрее. Я пробовал найти такие критерии,которые позволили бы это «насколько» определить. Главный из этих критериев, конечно, сила. И прибор для ее измерения известен- это становой динамометр, который показывает, какой максимальный грузчеловек может оторвать от земли. Малыши с удовольствием «измеряют силу» помногу раз, но… принимают для этого удобную позу. Они как грузчики иштангисты, когда надо показать максимальный результат, не сгибают спины. Мыназвали этот показатель: «максимальный груз, который может оторвать от земличеловек в наивыгоднейшем положении». Но мерить этот груз мы стали не только вкилограммах, но и в собственных весах, то есть делили груз на вес самогоребенка. И вот оказалось: трехлетний городской малыш может оторвать от земли груз,равный в среднем его собственному весу, а шестилетний — полуторному»собственному весу». Наша 5-летняя Люба уже отрывает 2,5 своих веса, астаршие 2,8; 2,9; 3,1, то есть в среднем около 3. Видимо, потому они могутносить друг друга на спине, даже младшие старших. Но сила — это, так сказать, статический показатель. И чтобы охарактеризоватьдинамические возможности ребенка, я взял за критерий максимальную скорость,какую малыш развивает в беге (на 30 метров с ходу). При этом скорость бега ястал измерять не в метрах, а в своих ростах в секунду (р/с). Тогда оказалось,что можно сравнивать «беговые способности» ребятишек разных возрастов.Победителем при таком подсчете может оказаться не самый старший и не самыйрослый, а самый быстрый, а им может быть и самый маленький по росту. Оказалось, что дети пяти-шести лет в среднем бегают со скоростью 3 р/с, анаши в том же возрасте — 4 р/с, а к семи-восьми годам скорость вырастает до4,5 р/с. В девять лет у Ани этот показатель был равен 5,2 р/с. Конечно, мнезахотелось определить этим же способом скорость бега наших мастеров спорта.Она оказалась в среднем 5-5,4 р/с ( у олимпийского чемпиона В.Борзова — 5,48р/с), то есть оказалась… соизмеримой со скоростью наших ребят. Это былонеожиданно: ведь специальных тренировок мы с ними не проводим, и сами онирегулярно бегом не занимаются, а результаты высокие. Наверное, тут сказалосьто, что они много и с большим удовольствием двигались. Чтобы иметь подобные объективные данные, три-четыре раза в год мы проводимизмерение «уровня физического совершенства» ребятишек почти по 20 разнымпоказателям. Из них можно увидеть, что уже в 4-5-летнем возрасте малыши умеютподтянуться до подбородка на перекладине (7-летний Ваня, например, можетсделать это 11 раз подряд, а 10-летняя Юля — 14), в три-четыре года — влезатьпо вертикальному металлическому шесту на высоту 4-5 метров (старшим на этотребуется 6-10 секунд). Из виса на перекладине 5-6-летние могут до 40-50 разподряд поднять ноги вверх и коснуться ими рук. Могут целую минуту или дажеполторы провисеть на турнике, держась за него одной рукой, и т.п. Нетнадобности перечислять здесь все измеренные нами показатели, и невозможнопоказать, к сожалению, имеющиеся у нас сравнительные данные развития нашихдетей и их сверстников. Скажу только об одном важном наблюдении: наилучшиерезультаты в спортивных соревнованиях показывают, как правило, те самые дети,у которых в школьных медицинских картах в графе «физическое развитие»написано «среднее» или даже «ниже среднего». Разве это не обидно?

Дети пошли в школу и…

Конечно, в их жизни многое изменилось, как и у всех детей. Впрочем, контрастмежду домашней и школьной жизнью для наших ребятишек оказался даже больше,чем у других: вместо легких трусиков — тяжеловесная школьная форма, вместоигры — уроки, вместо вольного чередования занятий — строгое расписание. — Вы совсем не готовите детей к школе, — огорчалась бабушка, — им будет оченьтрудно привыкать к школьным требованиям и дисциплине. А нас тревожило другое: каково будет усидеть за партой нашим непоседам?Чего-чего, а усидчивости-то мы от них никогда не требовали, наоборот, всегдапоощряли движение, движение, движение… Представьте себе, это-то как раз их на первых порах и выручило! Здесь нетпротиворечия. Парта, конечно, их утомляла, но привычная жажда движений,развитая потребность в них находила выход. «Я так любила бегать напеременках, носилась все время», — вспоминает начальную школу Анечка. «А намне разрешали, — вздыхает Оля, — а так хотелось…» Это желаниеудовлетворялось дома: ведь здесь были снова трусики, те же спортивные снарядыи та же свобода в перемене занятий и их последовательности. А то, что у нихбыли крепкие мышцы и прочные кости, оказалось самым надежным средством противискривления позвоночтека — этого бича многах школьников. Нам даже почти неприходилось специально следить за осанкой, за тем, чтобы они правильно сиделиза столом, когда делали уроки. Как-то нужды в этом не было, тем более что зауроками они не засиживались. И все-таки моя «цифирь» самоуспокоиться не дает. Чем старше становятсяребята, тем тревожнее результаты моих измерений. Тревогу вызывают как раз невес и рост, тут дела обстоят нормально: к 16 годам оба старших сына обогналив росте меня, а мой рост — 175 сантиметров. Падают показатели силы, скорости,выносливости. Движение уже не доставляет им такого удовольствия, как раньше.Почему? Домашний «спортзал» становится мал для подрастающих ребят,неинтересен, а стадиона, бассейна, настоящего спортзала поблизости нет. Л.А.: Да, ребята приходят домой уставшие — не от учебы, а от сидения. К томуже, привыкая к теплой школьной одежде, они все неохотнее раздеваются дома.Бывало, раньше, еще до школы, нет-нет да скажешь: «Что-то прохладно, может,рубашку наденешь?» А теперь чаще не удерживаешься от досадного упрека: «Чтоже ты упаковался с ног до головы?» Наверное, к старшим классам мы своимидомашними средствами уже не сможем противостоять Всемогущей Парте и с грустьювидим, как все приобретенное до школы постепенно сходит на нет. Б.П.: Иногда нас спрашивают: «А почему ваши дети не пошли в большой спорт?»Надо сказать, что по своим данным они могли бы заниматься успешно во многихвидах спорта и, несомненно, достигли бы высоких результатов — таково мнениетренеров, которые видели наших ребят на спортснарядах или на беговой дорожке.Видимо, это так и есть. Младших, например, охотно приняли в акробатическуюсекцию, и спустя полтора месяца девочки получили 3-й юношеский разряд поакробатике, а через год уже первый. Но, во-первых, ездить на занятия имприходится далеко, а провожать и встречать их не всегда удается, поэтомубывают пропуски тренировок. А во-вторых, хотя они и занимаются судовольствием, все-таки всепоглощающей страсти, какая требуется длязавоевания спортивных высот, у них нет. Меня это огорчает, а вот маму неочень. Даже больше — совсем не огорчает. Она считает, что большой спортпоглощает человека целиком, становится главным в жизни, а все остальное емуподчиняется. А у наших ребят так много этого «остального», такая уйма дел иинтересов тянет их к себе, что для спорта остается только подсобная роль,видимо, самая для него подходящая: ведь главный рекорд — все-таки здоровье. Яв общем-то согласен с этим, но вот в чем беда: здоровье не делается у ребяткрепче — показатели-то снижаются! Наверное, нужны не только секции дляизбранных, надо, чтобы для каждого был спортзал и стадион рядом, и каждыйдень спортивные занятия — в детских садах, школах, жилых домах. Вот тогда ипарта будет не страшна.

Что мы считаем важным

То, что у нас сложилось, назвать системой, видимо, еще нельзя. Но основныепринципы, которыми мы руководствуемся, выделить можно. Их три. Во-первых, это легкая одежда и спортивная обстановка в доме: спортснарядывошли в повседневную жизнь ребят с самого раннего возраста, стали для них какбы средой обитания наравне с мебелью и другими домашними вещами. Во-вторых, это свобода творчества детей в занятиях. Никаких специальныхтренировок, зарядок, уроков. Ребята занимаются сколько хотят, сочетаяспортивные занятия со всеми другими видами деятельности. В-третьих, это наше родительское неравнодушие к тому, что и как у малышейполучается, наше участие в их играх, соревнованиях, самой жизни. Все эти принципы, конечно, были не придуманы заранее, а выработаны в практикежизни, в общении с детьми. Мы пользовались ими интуитивно, неосознанно,преследуя лишь одну цель: не мешать развитию, а помогать ему, причем недавить на ребенка в соответствии со своими какими-то замыслами, а наблюдать,сопоставлять и, ориентируясь на самочувствие и желание ребенка, создаватьусловия для дальнейшего его развития. Честно говоря, это не всегдаполучалось: не давить, не мешать, а помогать. Ведь мы еще во многом не знали,как надо это делать. Бывало, рассердишься: «Ну-ну, прыгай, не бойся. Эх ты,трусишка!» Малыш в слезы. Потом я стал говорить иначе — без укора и насмешки:»Кто у нас храбрый, тому можно прыгнуть, а кто еще не расхрабрился, тому покане надо. Ты хочешь? Ну давай! Молодец!» Разница получалась огромная: в первом случае малыш испытывает давление извне,им руководит страх, стыд. А во втором он сам собой распоряжается и испытываетне унижение, а гордость, радость преодоления. Конечно, действие ребенка туторганизовано взрослым, но оно навязано силой, не ломает волю малыша. Все эти психологические тонкости мы постигали нелегко, не миновали многихошибок, но, постигая, менялись и сами приобретали умение общаться с детьми наоснове взаимопонимания и взаимодоверия.

СПОСОБНЫЙ РЕБЕНОК — НЕ ДАР ПРИРОДЫ

 

Как рождаются способности?

Б.П.: В основу умственного развития наших детей положены все те же наши «трикита»: богатая для разнообразной деятельности обстановка, большая свобода исамостоятельность детей в занятиях и играх и наша искренняязаинтересованность во всех их делах. Мне и здесь хотелось бы еще разподчеркнуть, что мы не ставили себе целью научить их всему как можно раньше,мы старались создать условия для развития их способностей — по ихвозможностям и желаниям. Мы не знали и не могли взять на себя смелость определять, что и когдаразвивается у малышей, и в своих действиях исходили из того простогонаблюдения, о котором уже упоминали в первой части книги: с младенцемразговаривают со дня его рождения, когда он еще и не понимает ничего.Наступает момент (для каждого индивидуальный), и малыш скажет первое слово.Если с ним не говорить, то это первое слово может быть не сказано и в год, ив два, и в три. Ну а если по отношению ко всем прочим человеческимспособностям поступить так же? Не определять сроки заранее, а просто создатьблагоприятные условия и посмотреть, как будет развиваться ребенок. В поискеэтих условий мы и выработали те самые принципы, о которых я говорил. Наблюдая за детьми, мы заметили, что развиваются у них те стороны интеллекта,для которых у нас были условия, опережающие само развитие. Допустим, ребенокеще только начинал говорить, а у него уже были среди прочих вещей и игрушеккубики с буквами, разрезная азбука, пластмассовые, проволочные буквы и цифры. Вместе с великим множеством понятий и слов, входящих в эту пору в мозгребенка, четыре десятка значков, называемых А, Б, В… 1, 2, 3, 4… и т.д.,запоминались без всякого труда к полутора-двум годам. А все потому, что мы неделали из этого тайны, не говорили, что «тебе рано», просто называли малышубуквы, как называли прочие предметы: стол, стул, окно, лампа и т.д. Ирадовались, когда он запоминал, узнавая их в любом тексте. Так же было и с математикой (счеты, счетною палочки, цифры, таблица: сотни итысячи, бусинки на проволоке и пр.), конструированием (всевозможные кубики,мозаика, конструкторы, строительные материалы, инструменты и др.), спортом(спортснаряды в разных сочетаниях в доме и во дворе). Самым главным открытием на этом пути было для нас то, что в этих условияхдети очень многое начинали раньше, чем это предписывалось им по медицинским ипедагогическим нормам: к трем годам они начинали читать, в четыре — понималиплан и чертеж, в пять — решали простые уравнения, с интересом путешествовалипо карте мира и т.д. И дело было не только в постижении некоторых школьныхпремудростей, которыми они легко овладевали до школы (беглое чтение, устныйсчет, письмо), но и в том, что они при этом становились самостоятельнее,инициативнее, любознательнее, ответственнее — тоже не по годам. Мы их моглиоставить дома одних (с 6-7-летним старшим) часа на три-четыре и знали, чтоничего не случится. Мы могли спокойно послать семилетнего в Москву(электричка, метро) или одиннадцатилетнего в Горький (он сам брал себе билет,ехал без всякой опеки проводника или кого-либо из взрослых). И все это неделало из них старичков — таких выдумщиков и озорников еще поискать! Но обэтом речь еще впереди. Сначала мы этому только удивлялись, а затем всерьез заинтересовалисьпроблемой раннего развития детей. Оказалось, что изучением потенциальныхвозможностей человеческого мозга давно занимается мировая наука и практика.Ученые пришли к выводу, что резервы мозга колоссальны, а используются они втечение жизни человека ничтожно мало, что гениальность — это наиболее полноепроявление интеллектуального потенциала, которым обладает любой нормальныйчеловек. От чего же зависит реализация этого потенциала? От чего зависит уровеньразвития способностей? Ответить на этот вопрос — значит, найти способ раститьталанты, не искать их среди обыкновенных, а растить всех талантливыми людьми.А это позволит избавить школу от неуспевающих и второгодников, детей — отперегрузок, родителей — от бессилия и удобного предрассудка: «Такой уж он уменя уродился». Просто невозможно было не попытаться принять участие в поискеответа на вопрос, откуда берутся таланты? Ну, конечно, мы ни в какой степени не считаем, что нашли способ выращиваниявундеркиндов. Вундеркинд — это чудо-ребенок, исключение из правил, покамалообъясненное явление. Я же говорю о другом: как каждого, буквально каждогомалыша, родившегося нормальным, вырастить способным и даже талантливым. Ведьэто требование времени — научно-технической революции, всевозрастающейответственности человечества за все, что делается на земле, необходамостипредвидения и осмысленности каждого шага человека, живущего на нашей планете. Л.А.: Я думаю, что ответственность зависит не столько от талантливости,сколько от совестливости. Можно быть сверхталантливым, но при этом корыстными эгоистичным человеком, живущим по принципу: «После меня хоть потоп…» Б.П.: Это наш старый спор, мы к нему еще вернемся. Я только скажу, что сейчаснужен не только знающий человек, но и творчески осмысливающий свое дело, своеместо в жизни, а для этого нужны высокоразвитые творческие способности иумение применять их на практике, в труде, на любом рабочем месте, в любойжизненной ситуации. Как этого добиться?

Главное — своевременное начало

Важнейшим условием развития всех способностей я считаю своевременное начало.За этими двумя словами годы наблюдений, размышлений, исследований. Итогомэтой работы была «Гипотеза возникновения и развития творческих способностей»(сб. «Социологические и экономические проблемы образования». Новосибирск,»Наука», 1969, с. 78-124). В ней впервые появилось непривычное слово НУВЭРС,составленное из первых букв названия процесса, который происходит вчеловеческом мозгу: Необратимое Угасание Возможностей Эффективного РазвитияСпособностей. Трудно вкратце изложить содержание большой работы, но суть еезаключается в следующем: каждый здоровый ребенок, рождаясь, обладаетколоссальными возможностями развития способностей ко всем видам человеческойдеятельности. Но эти возможности не остаются неизменными и с возрастомпостепенно угасают, слабеют, и чем старше становится человек, тем труднееразвивать его способности. Вот почему так важно, чтобы условия опережали развитие. Это даст наибольшийэффект в развитии, которое будет просто своевременным, а вовсе не «ранним»,как считают те, кто называет так развитие наших детей. Кстати сказать, мы-то сами теперь считаем развитие наших ребятишек не тольконе ранним, а запаздывающим во многих отношениях. Ведь условия, которые мысумели создать, конечно, еще очень далеки от возможного идеала. Этоестественно: домашними силами и средствами такую проблему не поднять. Вот несколько примеров. Не смогли мы создать даже удовлетворительных условийдля занятий ребят в области изобразительного искусства, биологии, иностранныхязыков и многого другого. И развитие ребят здесь явно отстает от ихвозможностей. А теперь нагонять упущенное очень трудно: иностранный язык,например, никто из них толком так и не знает, несмотря на школьные пятерки ичетверки. А могли бы знать, если бы кто-нибудь из нас владел иностраннымязыком, и просто говорил на этом языке с детьми со дня рождения, как этоделает со своими малышами инженер В.С.Скрипалев. Для Олега Скрипалеваизучение английского языка проблемы не составит: он говорит на нем так же,как и на русском, совсем свободно. Итак, условия для развития должны опережать его, подготавливаться заранее.Вот для этого и нужна — все равно: в доме ли, в детском ли учреждении -гораздо более богатая обстановка, чем та, в которой сейчас растут дети вомногих семьях.

И широкое поле деятельности

Конечно, под богатой обстановкой я понимаю не ковры, хрусталь, польскуюмебель и т.п. Все это предназначено для отдыха взрослых, а ребенку от такогобогатства пользы мало: полированным миром вещей-недотрог можно лишьлюбоваться, а делать в нем ничего нельзя. Правда, для ребятишек в возрасте додвух лет даже простое разглядывание предметов и их изображений занимает до 20процентов всего времени их бодрствования и является важным развивающимфактором. Но чем старше становится ребенок, тем менее его удовлетворяет односозерцание, и он тянется к каждому предмету рукой и начинает его пробоватьсначала «на вкус», потом «на стук», потом на всякое другое его применение. Новедь хрусталь для этого не годится, а вот если малышу рано попадают в рукикарандаши, мел, бумага, клей, ножницы, молоток, картон, краски, пластилин,кубики — все то, чем можно работать (действовать, строить, делать), тембогаче условия его развития. Мы рано заметили, что малыши предпочитают манипулировать не игрушками (они имбыстро надоедают), а предметами домашнего обихода, которыми пользуютсявзрослые: кухонной утварью, письменными и швейными принадлежностями,инструментами, приборами… А заметив это, разрешили малышам «войти» в нашвзрослый мир и исследовать его неигрушечные свойства и опасности. Мы ужеписали в первом разделе книги, как мы начинаем знакомить малышей с этимсложным миром реальных вещей. Того же принципа самостоятельности мыпридерживаемся и в дальнейшем, не требуя от малышей «не брать без спроса», нотребуя «класть на место». При этом, приветствуя исследовательскуюдеятельность, мы запрещаем ломать, рвать, портить вещи «просто так» — «созла» или от нечего делать. Доступность вещей не означает, однако, что детям позволено все трогать ибрать без разрешения. У нас есть вещи — и их действительно огромноебольшинство, — которыми дети могут пользоваться в любое время по своемуусмотрению. Перечислять их бессмысленно: это все то, что не входит в двезапретные категории: чужие и ценные вещи. Под «чужими» понимаются буквальночужие, а кроме того, личные вещи — на папином или мамином столе, в дедушкинойкомнате, в чьей-то сумке или портфеле, которые неприкосновенны. Эти вещиможно брать только с разрешения. А ценные вещи — на них также налагался,безусловно, строгий запрет — это часы, магнитофон, фотоаппараты, пишущаямашинка и т.п., тонкие механизмы, которые ребенок по незнанию может легкоиспортить. Мы не прятали их от детей, не убирали подальше, но давали понять спервого же знакомства, что эти вещи трогать нельзя. И я не помню случая,чтобы по вине малышей что-нибудь из дорогих вещей вышло из строя, хотя онибыли всегда доступны, а дети часто оставались с ними наедине. Думаю, так получалось потому, что подобных запретных вещей было очень немногои они не были детям совершенно незнакомы. Обычно малыши рассматривали ихвместе с кем-нибудь из взрослых или старших, и они переставали бытьпритягательными своей неизвестностью. А главное, у детей нашими стараниямивсе больше появлялось других интересных, всегда доступных для них вещей,начиная от спортивных снарядов и кончая всевозможными инструментами истроительными материалами, все это, помимо обычных игрушек, кукол, которых удетей тоже много. В нашей комнате-мастерской можно резать, клеить, лепить,пилить, забивать гвозди, рубить, колоть, сверлить, точить. Были как-то у насв гостях целую неделю два брата — двухлетний Витя и шестилетний Дима. Как жеони были довольны, что молотки бывают разного роста и гвозди тоже и что доскуможно прибивать гвоздями к обрубку бревна на полу. С каким усердием онивколачивали в бедную доску гвозди один за другим, получалось это у них вселучше и лучше. А мы с их мамой — доктором — глядели на «мастеров» и говорилидруг другу: «Как же не хватает малышам в современной квартире вот такогонастоящего дела!» Мы старались идти навстречу любым намерениям детей что-то делать, проявитьсебя в каком бы то ни было творчестве. Заметили, что малыш любит писатьмелом, — сделали из куска линолеума доску; заметили, что его интересует в»Детской энциклопедии» карта, — повесили большую карту полушарий на стенку.Так у нас на стенах появились таблицы сотни и тысячи, буквы печатные иписьменные на плакате, на кубиках, измерительные приборы, большие деревянныекирпичи, конструкторы, всевозможные игры и, конечно, книги, множество книг -от сказок и книжек-малышек до энциклопедий и научно-популярной литературы.Вот это-то мы и назьваем богатой обстановкой. Для ребенка в ней открываетсябогатое поле деятельности. Один профессор, вспоминая детство, удивлялся, с какой живостью и точностью онможет представить рисунок на обоях в детской и даже форму трещин на беломпотолке. Так почему же, недоумевал он, не дать для запоминания «на всю жизнь»таких сгустков человеческих знаний, какими являются географическая карта илитаблица Менделеева? Эти первые впечатления могут непроизвольно возбудитьинтерес к какой-то области знания и даже развить определенные способностиребенка. Те, кто знаком с биографией женщины-математика Софьи Ковалевской, моглиобратить вниманне на такую деталь: стены ее детской были оклеены страницамииз математической книги. Но мало кто верит в связь между этими страничками сформулами и чертежами и ярким математическим талантом девочки Сони. У нас в семье, видимо, точно так же «сработала» таблица Менделеева, накоторую обратил внимание в «Детской энциклопедии» трехлетний Антон. А позженачались дымы, запахи, вспышки, появился конструктор «Юный химик») целаястена в мастерской, забитая химической посудой и химикатами. Потомхимико-механический техникум, победа в химической олимпиаде и, наконец,химфак МГУ.

Любимые учебные пособия

Этой чуткостью и восприимчивостью детского ума мы постарались воспользоватьсяи в обучении грамоте, счету, в знакомстве детей с мерами длины, веса,времени, с чертежом, планом и т.д. Касса больших (60 миллиметров) письменных букв, согнутых из проволоки, нетолько позволяла составлять слова-поезда: «МАМА», «АНЯ», «ДОМ», но и обучатьсоставителя поездов письму. Он не догадывался об этом, но, составив «поезд»,обязательно «проверял» все «вагоны», обводя пальчиком все буквы по порядку. Дедушке трудно рассмотреть на маленьком термометре за окном, какой сегодняморозец. Ему помогут малыши, Ваня и Люба, — они установят точно такую жетемпературу на учебном термометре метрового роста, где очень крупные деленияи подвижная красно-белая ленточка позволяет установить любую температуру,какая бывает на нашей земле. Со стены можно снять и часы с большим циферблатом, в которых часовая стрелкапередвигается в 12 раз медленнее минутной, как на настоящих часах, нопоказать они могут любое время, стоит только малышу покрутить шестеренкусзади. Эта игрушка позволяет ребятишкам на несколько лет раньше сверстниковосвоить часы и измерение времени. Есть у нас «игрушка», которая учит завязывать узлы. На рамке из дюралевыхуголков и трубок в верхней половине завязаны образцы: 14 различных узлов, отсамых простых до очень сложных, вроде альпинистского «узла укорачивания». А внижней 14 «концов» из капронового шнура позволяют завязывать копии этихузлов, что и взрослым не всегда удается. Чтобы малыши познакомились с картой и планом, у нас есть и глобус, и пландома, физическая карта мира и учебная школьная, где рядом с планом местностиизображен и ее рисунок. Уже пяти-шестилетние ребятишки с удовольствиемнаходят, где на плане дорога, лес или село, нарисованные на рисунке, илинаоборот. А когда научатся читать, то задают друг другу задачи по карте мираи знают не только материки, океаны и моря, но и много государств, столиц, реки гор и любят совершать путешествия по суше и по морю. Даже простая на первый взгляд таблица сотни дает малышам много пищи дляразмышлений и возможности задавать друг другу массу задач. Сначала они простопоказывают пальчиком числа и называют их по порядку: кто дальше? И быстроуясняют, что после «двадцать девять» идет не «двадцать десять», а «тридцать»,то есть усваивают порядок чисел, а потом начинают сосчитывать разныепредметы. Когда все числа уже знакомы, мы даем задачки: кто быстрее найдетчисло 27? 49? 93? Затем по этой же таблице ребята овладевают сложением,находя, например, сумму чисел, расположенных по вертикали, горизонтали,диагонали. При этом они изобретают разные способы сложения и быстро привыкаютк математической терминологии. С началами геометрии дети знакомятся по разнообразным геометрическим фигурам,вырезанным из цветной бумаги и приклеенным к стене. Здесь же указаны основныелинии фигур и их названия, высота, медиана, диаметр, радиус… И малыши оченьрано отличают угол от треугольника, квадрат от ромба, круг от окружности ит.п. А в строительных наборах есть и шары, и цилиндры, и конусы, и пирамиды,и мы называем все эти геометрические тела их «математическим именем». В нашей мастерской учебными пособиями фактически служат и измерительныеприборы: весы, динамометры, секундомеры, штангенциркули и пр.; иразнообразные материалы: от фанеры и жести до всевозможных пластмасс; иразные инструменты для обработки дерева и металлов, в том числеэлектроинструменты, требующие умения и осторожности в обращении. Наконец, игры. В первую очередь это конструкторы: пластмассовые с крупнымидеталями для малышей; конструкторы-механики и даже большой электронныйконструктор, которым увлекаются старшие. Особое место среди всех учебных пособий занимают наши развивающие игры,которые мы назвали ступеньками творчества. Это игры необычные, они родились вобщении с детьми и при их непосредственном участии. В них можно играть уже навтором году жизни, как только малыш начинает различать форму и цвета, и в нихже с удовольствием играют подростки и даже взрослые. Что же такое развивающие игры? При всем своем разнообразии они объединены подобщим названием не случайно: все они исходят из общей идеи и обладают однимии теми же характерными особенностями. Лучше всего проследить это на примере.Вот игра «Сложи узор». Шестнадцать ее кубиков окрашены необычно — все шестьграней по-разному. К ним приложены почти сто рисунков с узорами, начиная спростейших, доступных детишкам в полтора-два года и кончая очень сложными, скоторыми справится не всякий взрослый. И каждое это усложнение узора малышдолжен понять и преодолеть самостоятельно, как бы сделать для себя маленькоеоткрытие. Первые узоры могут быть легкими, то есть ниже его возможностей, но,поднимаясь как по лесенке от узора к узору, он подходит и к таким, которыезаставляют его напрячься полностью, включить все умственные и волевыеспособности «на полную мощность». Этот процесс очень радует ребенка — онвидит свои успехи, испытывает огромное удовольствие от того, что трудно, аполучилось, и просит еще. Но вот на каком-то узоре малыш остановится — не сумеет его сложить; например,дошел до узора, где нужны двухцветные грани («домик», «фонарик»). Он крутиткубики и так и сяк — нет, «домик» никак не получается! Значит, он добрался допотолка своих нынешних возможностей. Это критическая точка и для ребенка, идля старшего: подсказывать ни словом, ни жестом нельзя! Можно только утешитьогорченного малыша и обязательно обнадежить его: «Еще и еще раз попробуешь -получится!» И когда завтра или через несколько дней, даже недель, наконецпреодолена и следующая ступенька, это воспринимается ребенком как большоедостижение, возбуждает желание двигаться все дальше и дальше. И этодействительно достижение — ребенок самостоятельно решил эту задачу, котораяеще вчера ему не давалась, была ему не под силу. И при этом ему никто не подсказывал, не показывал. Он додумался сам, чтокрыша домика должна получаться из двух кубиков, сложенных особым образом:оказывается, прямой угол может получиться и так! Это целое открытие! А оновлечет за собой сдвиг в пространственном воображении, в умении комбинировать.Сделан пусть крохотный, но шаг в развитии творческих способностей! Подобную картину можно наблюдать и зо время игры в «Уникуб», в «Кирпичики»,»Внимание»: те же задания-ступеньки, то же максимальное напряжениеинтеллектуальных сил, та же радость совершающего открытия и как результатразвития каких-то сторон творческих способностей ребенка. В основуразвивающих игр положены два принципа обучения — это от простого к сложному и»самостоятельно по способностям». Этот союз позволил разрешить в игре сразунесколько проблем, связанных с развитием творческих способностей. Во-первых, развивающие игры могут дать пищу для ума с самого раннеговозраста. Во-вторых, их задания-ступеньки всегда создают условия, опережающие развитиеспособностей. В-третьих, поднимаясь каждый раз самостоятельно до своего потолка, ребенокразвивается наиболее успешно. В-четвертых, развивающие игры могут быть очень разнообразны по своемусодержанию, а кроме того, как и любые игры, не терпят принуждения и создаютатмосферу свободного и радостного творчества. В-пятых, играя в эти игры со своими детишками, папы и мамы незаметно для себяприобретают очень важное умение — сдерживаться, не мешать ребенку самомуразмышлять и принимать решения, не делать за него то, что он может и долженсделать сам. Первая же попытка ввести развивающие игры даже в небольшой дозе (два-три разав неделю по полчаса) в практику работы со старшей группой детского садапоказала, что темп умственного развития малышей может возрасти почти вдвое. Конечно, игры вовсе не какой-то эликсир талантливости, принимая который»через день по столовой ложке» можно достичь желаемых результатов.Развивающие игры не могут заменить «этих грязных железок» и верстака синструментами, не могут освободить от необходимости творческого подхода клюбым жизненным ситуациям. Это только одно из средств развития способностей,и оно будет тем действеннее и полезнее, чем меньше будет противоречий междупринципами, которые легли в основу этих игр, и принципами, на которыхстроится вся система обращения с детьми в семье.

Вместе с детьми

Да, очень нужен для малыша в квартире уголок не только с игрушками, но и соспортснарядами, и с рабочими инструментами, и со строительными материалами. Иеще очень важно: в этом уголке должно быть место не для одного, а для двух,трех: для брата, сестры, товарища и для папы или мамы — обязательно и для нихтоже, иначе может получиться так: купили, достали, сделали, развесили,установили… а все зря: ребенку скучно. Что же нужно, чтобы ребенок взялсяза дело, занимался им увлеченно и добился результатов? Это очень важный вопрос, на который мы одно время не могли дать верногоответа. Говорили обычно так: «Главное — создать условия для разнообразныхзанятий и впустить туда ребенка, предоставив ему максимальную свободудеятельности. А там уж все пойдет само собой». Это заблуждение держалось внас довольно долго. Мы просто не замечали, не осмысливали собственногобольшого участия в самых разнообразных делах малышей. А заставило нас задуматься об этом одно обстоятельство. У нас появился рояль.Кроме того, я накупил разных музыкальных инструментов: гитару, балалайку,»Мелоди ку», ксилофон. Нам подарили трехрядную гармонь, губную гармошку.Появились ноты, самоучитель, даже настенный плакат — схема клавиатуры рояля.Но все это лежало мертвым грузом, почти не вызывая интереса у малышей.»Почему?» — огорчались мы и не знали, что предпринять: сами-то играть мы неумели. Так прошло два, три, четыре года. Потом старший сын поступил впедучилище, в программе которого обязательны музыкальные занятия. И зазвучалнаш старенький рояль. Мы очень радовались Алешиным скромным успехам… Воттут-то неожиданно и началось повальное увлечение музыкой всех ребят. Этираньше непонятные для них запятые и точки на пяти линейках вдруг зазвучалиразными голосами и стали сливаться в знакомые мелодии. Это было чудо, котороеоказалось доступным каждому. За какие-нибудь два-три месяца четверо старшиховладели нотной грамотой. Правда, музыкальный слух так и остался у нихнеразвитым — поздновато, наверное, оказалось, — но младшие «пошли как надрожжах», даже мелодии несложные стали сочинять. Вот тогда-то мы и призадумались: оказывается, обстановка — это еще не все. Стали вспоминать. Мастерская у нас была сначала совсем крохотная — 3квадратных метра, но работали там малыши вместе с папой или с кем-нибудь изстарших приятелей. Всегда у нас было так: если мама шьет, обязательнопримостится рядышком еще одна «швея»; если папа пишет, то рядом на том жестоле, на тех же листах бумаги, с тем же серьезным видом работает еще один»писатель» или «художник». А общая работа или просто даже работа рядом — этообязательно интерес и к процессу труда, и его результатам друг у друга, этоповод для разговора, это обмен мнениями и критическими замечаниями, это общаярадость, когда получилось хорошо у кого-нибудь, короче, это общение в самомлучшем его варианте — в совместной деятельности. При этом и времени не так ужмного тратится: ведь отдельных специальных «уроков» мы не проводили. Вспомнили еще вот что, очень важное: с самого начала у нас повелось так — мыстарались не делать за малыша то, что он сам может сделать, не думать и нерешать за него, если он сам может додуматься и решить. Наоборот, мы еще иподсовывали ребятишкам то задачки на сообразительность, которые они оченьлюбят до сих пор; то разные житейские задачи: как перевести через шоссе»невнимательную маму», как не потеряться в зоопарке или что делать, еслипотеряешься, как найти свое место в театре, как заплатить деньги в кассу ипроверить сдачу и т.д. Заранее подобные ситуации мы, конечно, не планировали,но старались не упускать возможности воспользоваться ими, чтобы ребенок САМсообразил, решил, сделал, проявил себя, преодолел боязнь, нерешительность. Вообще в любых занятиях детей мы стараемся поощрять творчество, не навязыватьсвоих мнений, а тем более решений, не торопимся обязательно предотвратитьошибку или сразу указать на нее. Ребятишки поэтому редко обращаются спросьбами: «Мам, помоги; пап, покажи!» Даже, наоборот, протестуют: «Несмотри, я еще не сделал» — и пытаются до всего докопаться сами, а нампоказывают какой-нибудь конечный результат. В случае неудачи мы стараемся неупрекать, не стыдить, а вот если получилось что-то хорошо, не скупимся напохвалу. Л.А.: Тут важно, чтобы получалось действительно хорошо, не кое-как. Надопризнаться, бывало у нас — хвалили не всегда по заслугам, и прошло немаловремени, пока мы поняли, что это сильно вредит ребятам. Чем? Ну, во-первых,отсюда идут ростки тщеславия, когда в общем-то незаслуженная похвала несмущает, не тяготит, а радует, вызывает удовлетворение. А во-вторых, этоприучает к небрежности, к низкому качеству работы, к «тяпляпству», к неумениювыкладываться в деле до донца. А зачем выкладываться? И так похвалят! Помню, я долго не могла решиться выразить неудовольствие по поводу наспехсделанных подарков, которые преподносили малыши нам или друг другу к разнымпраздникам. Беру в руки, в душе огорчаюсь: сделано хуже, чем мог бы, труда истарания вложено немного, но смотрю на сияющие глазенки и не хватает духупоругать или упрекнуть. «Спасибо, — говорю да еще и похвалю: — Молодец, мнеочень нравится». Как я сейчас себя за это ругаю! Почему я тогда не вспомниламудрую сдержанность своего отца, который никогда не выражал восторгов поповоду наших с братом поделок, а всегда оценивал их примерно так: «Ничего,молодцы, но, знаете, вот здесь можно все-таки было и получше сделать». Помнюотчетливо: мы выкладывались до последней степени доступного для нассовершенства, чтобы заслужить вот такую его нещедрую похвалу. И научилисьценить качество в своей работе, которого так не хватает некоторым из нашихребят. Сначала мы не придавали большого значения тому, о чем только что рассказали.Видимо, все складывалось как бы само собой потому, что нам было простоинтересно с детьми и мы никогда не оставались равнодушными к тому, что и какони делают, что у них получается. Это был не контроль, не слежение, не опека,не уроки с проверкой, а совершенно искренний интерес к жизни ребятишек, к ихразнообразной, кипучей деятельности.

Гарантия от перегрузок

«А не чересчур ли — такая сплошная да еще интенсивная деятельность? Неперегружен ли мозг ребенка информацией? Не ведет ли это к переутомлению,расстройству сна, раздражительности?» — такие опасения нам высказываютнередко. А мы удивляемся: какая же тут может быть перегрузка, если ребенокзанимается по своему желанию тем, что ему интересно, и столько, сколько самхочет. К тому же известно, что лучший отдых — это перемена занятий, а длянаших ребят это не проблема: возможностей для такой перемены очень много.Больше того, возможны сочетания занятий. Доска для мела у нас была рядом соспортивными снарядами, и мы могли, например, наблюдать такую картину: кто-тоиз малышей пишет примеры на доске, а другой решает их, вися на турнике внизголовой или раскачиваясь на канате. Эти непринужденность, раскованность оченьприближались к игровой. Да фактически это и была игра, в которой главное -свобода творчества, свобода проявления своих возможностей, проба своих сил.При этом возникает естественное соревнование: каждому хочется проявить себякак можно лучше: кто точнее решит, кто лучше придумает, кто быстреесообразит, кто выразительнее прочитает и т.д. В таких условиях, насыщенныхрадостью, эмоциональным подъемом, стимулировалась большая интенсивностьумственного труда, которой никогда не до6иться в условиях принудительныхзанятий. И тут, правда, есть свои опасности, которые мы тоже не сразу рассмотрели:соревнование не должно переходить в соперничестю, когда желание во что бы тони стало быть первым порождает зависть, злость, неприязнь к соперникам. Тутуж не до радости и эмоционального подъема. Мы сначала принимали детские слезыкак естественную реакцию на неудачу, проявление так называемой спортивнойзлости. Однако дело оказалось посложней. Когда я однажды увидела, как»побежденный» готов кинуться в драку с «победителем», какие при этом были и утого и у другого чужие глаза, я ужаснулась: злость-то оказалась далеко неспортивной. К счастью, это понимание пришло к нам не слишком поздно, и мыпостарались исправить положение: стали учить малышей радоваться успехудругого так же, как своему. Что же касается перегрузки, то, по-моему, она возможна только тогда, когдародители по своему усмотрению будут определять, чем, когда и как должензаниматься их ребенок. Иногда, наслышавшись о трудностях современной школьнойпрограммы, о непременной разносторонности развития, стремясь «ничего неупустить», не жалея средств, силой тянут ребенка в «вундеркинды»: учительницапо музыке, учитель по французскому, с бабушкой на фигурное катание, сдедушкой в бассейн, с мамой с 6 до 7 — чтение, с папой с 8 до 9 — ариф… тобишь математика. Ребенок сам себе не хозяин, за него решают другие, к тому женередко против его желания, без учета его интересов и сил, помимо егособственной воли. Как же в таких условиях , найти оптимальную дозировку и повремени, и по количеству материала для занятий? Переборщить очень и оченьнетрудно. А результаты? Ребенок начинает тихо ненавидеть все, чем приходитсязаниматься, и рвется на улицу, в свободную стихию никем не контролируемыхотношений и дел. Предоставив своим ребятишкам максимум свободы, мы, как мне кажется, избежалисразу трех зол: и перегрузки, и возможного отвращения детей от нужных иполезных дел, и тяги к уличным соблазнам, которые оказываются кудапримитивнее и скучнее, чем их насыщенная разнообразной деятельностью домашняяжизнь.

Главный итог — любознательность

Б.П.: Иногда думают, что мы в своей семье просто перенесли школьные занятия вболее ранний возраст, то есть дошкольников фактически «натаскивали» задва-три класса, потому-то им в начальной школе и делать нечего. Думаю, чтовсе рассказанное выше должно убедить читателя, что «натаскивания» у нас небыло. Правда, некоторые могут сказать: «Чтобы натаскать, необязательно заставлять,давить, принуждать. Кроме кнута, для подчинения существует еще и пряник,кроме страха, бывает еще и соблазн». «Прочитаешь — конфетку дам», «Таблицуумножения выучишь — велосипед куплю», «Реши, Вовочка, задачу — с папой взоопарк пойдешь». Наверно, это даже хуже, чем просто заставлять. Явноепринуждение может возбудить не только страх, но и протест, жажду свободы исправедливости, а вот такая «купля-продажа» ничего, кроме соображения типа»что я с этого буду иметь?», в ребенке не возбудит. Мы никогда непользовались этим купеческим способом для возбуждения у ребенка желаниячего-то достичь. Мы радуемся успехам детишек, их движению вперед, их открытиям, но не сулим заэто никаких сладостей и златых гор, никаких выгод и привилегий. Детейувлекает сам процесс познания, созидания, творчества. Ими руководит не страх,не расчет, а интерес. Наградой им за все усилия становится гордое сознание:»Я могу!», «Я умею!», «Я сам сделал!» И удовольствие от того, что: «Япомог… я обрадовал… я сделал хорошо!» Интересно, что по мере расширения и углубления знаний о мире желание детейеще больше узнать только возрастает. Как сильное, тренированное тело жаждетдвижения, так и развитый ум жаждет деятельности, причем хочет не столькоусваивать, сколько исследовать. Вот это-то мы и наблюдаем у своих детей.Академик Н.М.Амосов в своем отзыве на наш доклад в Академию педагогическихнаук сказал о наших ребятах так: «Основное качество их интеллекта ненатасканность, а смышленость. Они легко усваивают новое. Они не столькоэрудиты, сколько решатели проблем». Именно это, мы думаем, и есть главный итог умственного развития наших детейдо школы.

А внимание, усидчивость, дисциплина?

Мы все время говорили: желание ребенка, интерес, свобода деятельности — вотчто нужнее всего для его успешного развития. Как же ребенок после такойвольной жизни выдерживает школьную дисциплину и множество ученическихобязанностей? Верно, противоречие вроде бы налицо. У нас познание окружающего миранаправляется собственными интересами и увлечениями ребенка, а в школе -систематическое усвоение знаний: программа, урок, учитель, учебник. Надо,должен, обязан. Все «хочется, не хочется» только во внеурочное время, а егоостается так мало… Много страшных прогнозов нам пришлось выслушать еще до того, как старшийпошел в школу: «Они у вас будут недисциплинированные, невнимательные,неусидчивые, из-за этого будут плохо усваивать материал. Им будет оченьтрудно в школе». Возражать было нелегко: ведь все было еще впереди. А теперь, когда старшиеуже окончили школу, а остальные тоже учатся, можно сказать, что эти прогнозыне оправдались. Учиться всем ребятам оказалось совсем нетрудно: мы уже писалио том, что на всю начальную школу они тратили один-два года и оказывались в5-м классе кто в десять, кто в девять, а кто даже в восемь лет. Да и встарших классах они справлялись со школьной программой без особых усилий икаких бы то ни было перегрузок: на домашние уроки, например, тратили небольше полутора-двух часов в день, да и то в основном на письменные задания. Как это все получалось? В младших классах еще могли сказаться — идействительно сказывались — приобретенные до школы знания и умения (беглоечтение, владение устным счетом, умение писать). А в старших классах? Здесьвыручало не что-то ранее усвоенное, а умение сосредоточиться, внимательнослушать, понимать и осмысленно запоминать материал уже на уроке, во времяобъяснений учителя. Школьные дисциплинарные требования тоже оказались длянаших ребят не слишком обременительными. Правда, особой усидчивостью они неотличались, особенно старшие сыновья, однако и хлопот учителям их поведениене доставляло. А аккуратность и добросовестность старших девочек всегдавызывали самую высокую похвалу учителей. А еще что важно — все наши школьникине нуждались в каком-либо контроле и постоянном подстегивании: онисправлялись со своими обязанностями в основном вполне самостоятельно. Значит, противоречие между нашей «вольницей» и школьной жизнью оказалосьнестрашным? Да. Но оно могло бы оказаться даже губительным, если бы не однаочень существенная сторона нашей жизни, которая помогла нам этого избежать.Это трудности нашего быта. Парадокс? Нет. Именно благодаря им малыши нашиузнали серьезные трудовые обязанности с самого раннего возраста.

И ТРУДОВЫЕ ОБЯЗАННОСТИ

 

«Хочется» и «надо»

Л.А.: Очень хорошо помню, как удивили нас два прямо противоположных мнения онас наших близких. Правда, они наблюдали наших ребятишек несколько состороны, так как вместе с нами постоянно не жили. Дедушка изредка приезжалпогостить и каждый раз в той или иной форме осуждал нас: «Вы слишкомраспускаете своих ребят, все им позволено, никаких обязанностей. Вырастутбездельниками и через несколько лет вам на шею сядут». Бабушка жила в другомдоме, мимо которого малышам приходилось ходить то за водой, то за углем идровами. Она жалела внуков и тоже была нами недовольна: «Да что же вы на нихстолько дел взвалили, и отдохнуть некогда бедным». Теперь-то я понимаю, что каждый из них видел в основном одну сторону жизниребят: дедушке, привыкшему к беспрекословному подчинению и строгому порядку,не понравилась слишком вольная жизнь детей, которым было предоставлено»слишком много прав». А доброй, мягкосердечной бабушке, привыкшей всю жизньобслуживать кого-то, казалось несправедливым взваливать на детей «слишкоммного обязанностей». А на самом-то деле, наверное, ребячья вольная жизнь уживалась с обязательнымиделами, которые надо было делать без всяких «хочется, не хочется». И такихдел в доме было много, потому что ни газа, ни водопровода, ни центральногоотопления у нас тогда не было. А мы оба работали, и не было никого, кто могбы нам постоянно помогать в домашних делах. Никого, кроме детей. Я не хочусказать, что помощь малышей с самого начала была совершенно необходима. Да икакая от годовалого помощь — одна морока: его старания чаще всего лишь хлопотдобавляют. Но зато как раз в это время он хочет помочь, пытается делать все,что делают папа или мама. Как хорошо, что мы поняли это и его помощь приняли,не отвергли. Причем это не стало педагогическим приемом «приобщения к труду».Было просто любопытно: а как он справится, а что он сумеет, будет ли ондоволен своей работой? И оказалось: вместе работать интересно и весело. Правда, это благополучное начало не исключило последующие сложности на»трудовом фронте», может быть, потому, что мы сами не во всем были согласныдруг с другом. Б.П.: Безусловно. Я с самого начала считал, что детям можно и нужно поручатьгораздо больше домашних дел, чем это допускала мама, которая предпочиталамногое сама, не перекладывая на детей дела.

Для себя и для других?

Л.А.: Это верно. Но мне хотелось, чтобы не я перекладывала дела на детей, ачтобы дети сняли эти дела с нас сами, по собственной инициативе. А это самособой не получалось. Не сразу мы поняли, что надо говорить не так: «Оля, бериполотенце и помоги мне» или: «Алеша, наколи для меня лучинок на растопку», атак: «Ребята, давайте-ка маме поможем посуду вымыть!» (говорит папа) или:»Алеша, а что если на растопку щепочек папе заготовить — вот он обрадуется!»(говорит мама). Тогда получается забота не о себе, а о другом! Мы ошибались, когда просто поручали дело, давали какое-то задание, заставляливыполнять до конца, но не всегда обращали внимание ребят на то, что работунадо сделать еще и потому, что кому-то нужна помощь, внимание, забота. Работав таком случае выполнялась не как взятая на себя часть общего дела, а какнавязанная извне скучная повинность, от которой хочется увильнуть. И вот ужемы слышим: «А почему я, а не Антон?», «Алеше меньше копать досталось, а онмне не хочет помочь…» При шлось поломать голову: как же вернуть детям этожелание помочь, которое у годовалых проявляется как бы само собой? Б.П.: Выход мы искали в том, что вместе с ребятами стали делать что-то нужноене только для собственной семьи и дома, а для других, знакомых и незнакомыхлюдей. Всей семейной «бригадой», со школьниками и дошкольниками, мы убирали дрова иуголь у бабушки, расчищали беговую дорожку на улице — для всех соседскихребятишек, участвовали в ремонте школьного помещения, ездили строить дом длянаших друзей, возили книги в библиотеку — всего не упомнишь. Вот в такойобщей работе для других, дружной, веселой, бескорыстной, и рождается нетолько настоящая, действенная забота о людях, но и взаимопомощь, желаниевыручить друг друга. Об одном жалею: редки они у нас все-таки были, эти трудовые десанты, надобыло бы проводить их почаще. А то слишком много у современных детей, в томчисле и у наших, всяких занятий только для себя: играть, читать, заниматьсяспортом, решать задачи, делать опыты и т.п. — все для себя! А что они делаютдля других?

Микроскопические дозы?

И сколько? Сколько затратили сил, времени, старания, какой получили результат- и по количеству и по качеству, — все это чрезвычайно важно. Я настаиваю натом, что должен быть оптимум трудовой нагрузки, чтобы ребенок мог применить ифизическую силу, и поработать головой, и испытать свое терпение инастойчивость в преодолении трудностей, и почувствовать радость и гордость,когда получит ощутимый результат. Это, конечно, зависит от организацииработы, от ее нужности, полезности, но, честное слово, пять минут работы вдень — это еще не работа. Когда мы перешли жить в другой дом, с отоплением, водопроводом, газом, насопять выручала необходимость: надо было утеплять дом, переделывать сарай,очищать и строить спортплощадку, приводить в порядок сад. А кроме того, быломного разных сезонных работ, вроде весенней уборки двора или посадки огорода.Обычно в подобных делах участвуют все — от мала до велика. Есть работа иежедневная: уборка, стряпня, посуда и пр. — ее делаем по очереди. Если всеэто учесть, то у детей в среднем получается, конечно, не пять минут, но и неболее получаса в день. Думаю, этого мало, потому что остается каким-тонезаметным этот труд, совсем не трудным. А разве должно быть обязательнотрудно? Я считаю, это необходимо: трудовые усилия должны быть и понапряжению, и по длительности не игрушечными, а значительными, чтоназывается, до поту, до усталости, той трудовой усталости, которая даетособое гордое удовлетворение: «Я смог, я выдержал, я не хлюпик и не белоручкакакой-нибудь». Это гордость и достоинство рабочего человека. И его может идолжен испытать ребенок как можно раньше.

«Ниточка-Никиточка»

Это не теоретические рассуждения — мы все это наблюдали у своих детей, когдаорганизовали нашу «швейную фабрику», которую ребята ласково назвали»Ниточка-Никиточка». Было тогда у нас трудное время. Для дополнительногозаработка мама брала надомную работу — шила фартуки, а мы ей все помогали(старшему тогда было 11 лет). Работали от одного до двух часов ежедневно,каждый по своей «специальности»: кто скалывал булавками детали, кто ниткиобрезал, кто складывал, кто был «няней» в детском саду (играл с маленькимтогда Ванюшей). Л.А.: Я, правда, довольно скоро поняла, что наша «фабрика» отнимает у меняслишком много времени: чтобы выработать требуемую от надомниц норму, мнеприходилось шить три-четыре часа в день. И это помимо семичасового рабочегодня и обычной домашней работы. Через месяц-полтора я почувствовала: невыдержу, брошу. Но не бросила. Почему? Все дети любят играть во «взрослую» деятельность: «в магазин», «в почту», «взавод», «в школу» и т.д. Но эта работа «понарошку» настоящего удовлетворенияне приносит. «Все только играй и играй. А что поделаешь, коли нет ничегодругого?» «Сколько в ребячьих играх горького сознания недостатка подлиннойжизни, сколько мучительной по ней тоски!» И еще: «Если детская комнатавопреки нашим запретам так часто бывает мастерской и складом хлама, а значит,складом материалов для предполагаемых работ, не в этом ли направленииобратить нам поиски? Быть может, для комнаты маленького ребенка нужен нелинолеум, а воз полезного для здоровья желтого песку, изрядная вязанка палоки тачка камней? Быть может, доска, картон, фунт гвоздей, пила, молоток итокарный станок были бы более желанным подарком, чем игра, а учитель трудаполезнее, чем преподаватель гимнастики или игры на пианино? Но тогда пришлосьбы изгнать из детской больничную тишину, больничную чистоту и боязньпорезанных пальцев». Это любимый наш Корчак, его удивительная книга «Каклюбить детей». Как радовались мы, читая эти строки, находя в них поддержкусобственным наблюдениям, чувствам и мыслям. Нет, как ни трудно мне было, азакрыть нашу «фабрику» я не могла, не могла лишить детей радости участия вподлинной жизни. Б.П.: Два года работала наша «Ниточка-Никиточка». Наполовину это была,конечно, игра «в фабрику», но работали всерьез, с рабочим местом, четкимритмом, с ответственностью за качество. Это было чудесное время, которое мывсе вспоминаем с удовольствием. А почему? Слаженная, дружная работа — ивидимый результат: стопка готовых — нами сделанных! — фартучков (за месяц400-500 сложенных по строгому стандарту и связанных аккуратными пачками по 20штук). Час-полтора довольно кропотливой однообразной работы, казалось бы, должныбыли утомить ребят, но нет: они проникались каким-то особым рабочимдостоинством из-за своей необходимости, нужности на «фабрике». Как-то у Анютыболел палец — занозила она его. Мы хотели освободить ее от работы, а она: «Акто же будет кармашек прикалывать?» — и работала со всеми до конца «смены».Просто удивительно, как наши непоседы преображались за работой: становилисьсосредоточенными, внимательными, серьезными, даже какими-то чуть-чутьважными. Участие в общем труде, осознание зависимости всех от каждого помоглиим ощутить, что жизнь состоит не только из приятного «хочу», но и из суровогои ответственного «надо». А как по-разному проявлялись их характеры: один не давал покоя своимирационализаторскими предложениями, другой норовил вначале выдать большоеколичество за счет качества, третий проявил необычайную аккуратность, дажеизящество, в своей «операции», а четвертый оказался универсалом — освоил все»профессии» и всегда был готов помочь в случае «прорыва». Особенно поражала нас, взрослых, та быстрота, с которой ребятишки осваивалирабочие операции и целые «профессии». Не проходило и недели, как Анюта,только что перешедшая на «подвертывание подола фартука», уже не отставала отвзрослого, а еще через неделю она уже успевала подвернуть два фартука, покавзрослый делал один. Десятилетнему Антону уже через две недели после началаработы «фабрики» в «трудовую книжку» (были у нас такие у каждого работника)была записана новая профессия — «швея-мотористка». Он не только хорошоподшивал карманы, бретели и пояса на своей электрической машине «Тула», номог ее настроить, заправить шпульку, отрегулировать шаг строчки, натяжениенити. Все вопросы на «фабрике» мы решали на общем собрании, и нам, взрослым,нередко приходалось поражаться толковым и справедливым суждениям ребятишек ораспределении обязанностей, и о «технологии производства», и о рабочейдисциплине, и о справедливости в «начислении зарплаты».

На свои трудовые

Да, у нас была зарплата — каждый получал ее в конце месяца и торжественнорасписывался в ведомости, где указывалась «квалификация» работника,количество рабочих часов и сумма: от 23 копеек у четырехлетней Юли до 3-4рублей у «швей-мотористок» — мамы и десятилетнего Антона. С самого начала нас поразило отношение детей к этим заработанным ими деньгам.Это были совсем не те даровые деньги, которые иногда давали им мы или бабушки(купи, мол, что хочется) и которые никогда не залеживались в кармане — так ихне терпелось скорее истратить на мороженое, на шоколадку или на какую-нибудьсвистульку, которую через полчаса после покупки можно было обнаружитьгде-нибудь уже забытой или даже сломанной без особого сожаления. А эти — трудовые! — даже в голову не приходило истратить так легкомысленно иглупо. Они много раз пересчитывались, аккуратно складывались и тратилисьтолько на нужные вещи, которыми можно пользоваться долго: авторучку,перочинный нож, компас, записную книжку и т.п. Особое удовольствие детямдоставляло то, что можно на свои деньги (никого не надо просить!) купитьподарок или угостить всех чем-нибудь вкусным в праздничный день. А однажды случилось вот что. Не хватало у нас до получки денег. «Как и быть,прямо не знаю», — огорченно призналась мама, когда все мы вечером сидели засвоим большим «производственным» столом. И вдруг протянулась к ней маленькаярука с крепко зажатым кулачком: «На, мама, возьми мои деньги». Нараскрасневшейся Юлиной ладошке лежали 23 копейки! — вся ее зарплата. И следомтотчас же: «И мои! И мои возьми!..» Мама едва удержалась от слез. Наследующий день мы ели Юлин хлеб и пили Анино молоко и говорили им «спасибо»!А они сияли от гордости и счастья. Наверное, каждый из нас вспоминает с особой гордостью тот момент, когдавручил матери первую в своей жизни зарплату. Но это бывает обычно лишь в16-18 лет. А мы доставили нашим детям эту высокую человеческую радостьнамного раньше.

И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Л.А.: Об этом рассказывать чрезвычайно трудно — уж очень все это сложно,противоречиво, запутанно. Но не рассказывать не могу, потому что знаю теперь:главное в жизни с детьми — налаживание человеческих отношений.

Для чего человек живет?

Самое удивительное сейчас для меня заключается в том, что мы, как и многиеродители, сначала не очень-то задумывались над этой важнейшей сторонойвоспитания. Ошеломленные неожиданно открывшимися огромными возможностямираннего детского возраста, мы увлеклись проблемой: какого уровня можетдостичь ребенок в своем физическом и интеллектуальном развитии? А вот длячего он употребит все свои раэвитые способности, каков он будет среди людей,об этом мы в первые два-три года жизни с детьми не очень-то задумывались.Считали: самое главное — ум и здоровье, а остальное само собой приложится. Б.П.: Я и сейчас склонен думать, что от уровня развития творческих сторонинтеллекта во многом зависит и нравственная основа человека. Л.А.: А мне думается, что она зависит больше от направленности этихспособностей, от точки приложения их в жизни. Чем больше человек хочет отдатьлюдям, тем он нравственнее, независимо от того, сколько он отдает. Б.П.: Что значит отдать? Это ведь тоже с умом делать надо: кому отдать? Зачемотдать? Развитый творческий ум — вот гарантия правильной ориентировки во всехсферах человеческой деятельности, в том числе и в нравственных ценностях. Л.А.: Да, но можно превосходно понимать, что такое хорошо и что такое плохо,а тем не менее руководствоваться в жизни совсем не этим пониманием. Разве мыне встречали в жизни очень умных людай, судящих обо всем весьма глубоко итонко, а в практической жизни, в реальном общении с людьми «неумелых»,беспомощных или даже деспотичных и бездушных? Совершенно убеждена, что,например, школьная жизнь ребенка зависит не только от его здоровья иумственного развития, но и от того, каков он будет в ребячьем коллективе:отзывчив или эгоистичен, общителен или замкнут, сможет остаться самим собой вразных, подчас очень сложных ситуациях и в то же время не станет лиобособляться, страдая от одиночества. Это все зависит от того, каков у негобыл опыт общения с самыми разными людьми до школы: было ли ему о комзаботиться, с кем поспорить, перед кем отстоять себя, научился ли он жалеть,сочувствовать, понимать других и почувствовал ли он ни с чем не сравнимуюрадость сделать что-то для людей, радость отдачи, радость ощущения нужностилюдям? Как трудно мы шли к пониманию всех этих, в общем-то, азбучных истин. И большевсего на этом пути нам помогло то, что у нас была большая семья, где детишкиестественно вступали в разнообразнейшие связи со взрослыми и между собой(помощь, забота, подражание, отстаивание, обида, жалость и т.д. и т.п.), анам тоже, естественно, приходилось регулировать эти отношения, налаживать их,а при этом меняться самим и менять многие свои педагогические и житейскиепредрассудки. Больше всего нелепых ошибок делали мы, конечно, в самом начале,когда родился Первый, Удивительный, Неповторимый и Единственный. Хорошо, чтоон недолго оставался таковым — уже появление второго ребенка многое поставилона свои места, а к тому времени, когда родилась дочка — третий малыш в семье,- мы уже основательно поутратили свою родительскую самонадеянность и началиучиться… у своих детей.

И дети нас учат

Вот как это было. Когда нашему первенцу было года полтора, мы, например,обучали его самостоятельности таким образом: если малыш попадал в трудноеположение (шлепнулся, или застрял где-нибудь, или что-то не мог достать), мы»не обращали на это внимания», не помогали ему, несмотря на все его слезы ивопли, — пусть сам учится выбираться из трудностей. Мы останавливали бабушку,жалеющую внука и стремящуюся ему помочь, сердились, если кто-нибудь советовалчто-то предпринять, чтобы прекратить крик. И, в общем-то, добивались успеха:малыш сам действительно выбирался из затруднения. И все было бы хорошо, еслибы не такая «деталь», на которую мы как-то сначала не обращали внимания: вовремя очередного «урока» страдали больше всех окружающие. Сами того неподозревая, мы учили малыша… не считаться с остальными. И не только этому.Когда стал подрастать второй сын, мы и с ним поступали так же. И вот однаждыя увидела такую картину: младший плачет от ушиба и испуга, а его трехлетнийстарший брат даже не взглянет в его сторону — точь-в-точь как мы, взрослые.Но мы-то не смотрели с умыслом (пусть сам справится с бедой), а тут былопросто равнодушие, безразличие к слезам братишки. Это неприятно поразиломеня. Тогда-то я и взглянула на себя, на нашу «воспитательную меру» состороны и поняла, почему она подчас раздражает окружающих. Подобные детские «уроки» исподволь навели нас на самые серьезные размышленияо разных сторонах отношений между детьми и взрослыми: о контроле и доверии, опоощрении и наказании, о послушании и капризах и т. д. Один из этих уроковмне запомнился на всю жизнь. Я расскажу о нем подробно, потому что именно онзаставил меня по-новому взглянуть на очень сложную проблему — проблемунаказаний. Это было лет пятнадцать назад. Однажды мы ужинали несколько позже, чемобычно. Младший сынишка — ему было тогда чуть меньше года — сидел у меня наколенях и немного куксился: уже хотел спать (это я сейчас поняла бы, а тогдане понимала). Взяв со стола ложку, он потянул было ее в рот, но уронил на поли заплакал. Я спустила его с коленей на пол и сказала: — Подними ложку! Он заплакал еще громче. Логика моих последующих действий была такова: «Ахтак: ты роняешь, не поднимаешь, да еще и ревешь — тебя следует за этонаказать, чтоб запомнил и не повторил в следующий раз». Вслух же я говорю: — Не плачь, подними ложку, тогда я тебя возьму на руки. Малыш шлепается на пол, отпихивает ложку в сторону и заливается плачем пущепрежнего. — А… ты еще и не слушаешься! «Ну, разумеется, этого оставить нельзя, -думаю я, — надо обязательно настоять на своем, а то в следующий раз он…» -такова привычная и убедительная формула взрослых. И я настаиваю, да ещегрозным тоном: — Немедленно подними ложку, иначе!.. Малыш валится на пол и ревет взахлеб, причем рев этот не капризный, а иной,скорее жалобный какой-то… Я теряюсь, мне его жалко, хочется его поднять,успокоить (сейчас-то я бы так и сделала) — ведь он просто хотел спать. К томуже за столом все перестали есть — какая уж тут еда. Но тогда… я твердо стоюна своем, памятуя: нельзя потакать капризам — раз, и нельзя допускать, чтобытвое требование не выполнялось — два. А рев не прекращается. В смятении я почти кричу: — Ну, тогда не нужен ты мне такой! — и выбегаю из кухни. Останавливаюсь посреди комнаты и сама вот-вот расплачусь — от бессилия, отжалости, от того, что происходит что-то не то, а я не знаю, как надо… Изкухни доносится яростный рев — теперь уже не жалобный, а отчаянный,протестующий. Когда это кончится?! Проходит пятиминутная вечность… Наконецслышу: рев в кухне стихает, раздается тяжелое шарканье. Из-за двери — начетвереньках (это он-то, к тому времени уже умеющий хорошо ходить?) -появляется мой несчастный сын, зареванный, всхлипывающий… Я еще держусь, не бросаюсь ему навстречу, и он, изнемогая, ползет ко мне и,обхватив мои колени, начинает горько так, жалобно всхлипывать. Тут -наконец-то! — пожтели в тартарары все мои «твердые установки», я опускаюсь кнему на пол, и мы плачем оба, крепко обняв друг друга. Это слезы облегчения и радости: мы опять рядом, вместе. А минуты черездве-три он уже спит, еще всхлипывая изредка во сне и долго не отпуская моюруку. Да я и сама не могла никак с ним расстаться. Я смотрела на егоосунувшееся личико с размазанными по щекам слезами и впервые в жизни вдругпочувствовала огромную вину перед крохотным человеком. Ведь я была такнесправедлива к нему! Он искал у меня понимания и помощи, а получил — запростую оплошность — самое жестокое наказание: от него отказалась мама. Онпротестовал как мог, а я… даже не пыталась его понять, шла в своихдействиях из каких-то затверженных правил, а не от ребенка и его состояния. Пожалуй, с этого самого «урока» и началась моя материнская учеба, непрекращающаяся по сей день: я учусь понимать своих детей! Сложная это оказалась наука. Нет возможности здесь рассказать о многихошибках и промахах, которые допускали мы, взрослые, в общении с детьми.Нелегко было отказаться от убеждения, что мы правы уже потому, что мывзрослые, а они должны нам беспрекословно подчиняться только потому, что онидети. Еще труднее было в неудачах научиться не сваливать вину на ребят и навнешние обстоятельства, а посмотреть сначала на себя: что ты делаешь не так?И представьте себе, почти всегда причину обнаруживаешь в собственнойнеумелости, нетактичности, непродуманности, недальновидности. Вот еще пример.

Кто кого наказал?

То, что я расскажу, произошло не когда-то давно, а всего года три назад. Ах,в какую великолепную педагогическую калошу села я тогда при всем немаломопыте и «теоретической подкованности»! Правда, я сумела-таки из нее выбраться(опыт даром не пропал), но ведь попала же! Дело было так. Моя пятилетняя дочь, в общем-то ласковая и покладистаядевчушка, после одного моего вроде бы невинного замечания вдруг подскочила комне со сжатыми кулачками, топнула ногой и, сверкая глазенками, отчаянновыпалила мне в лицо: — Ты дура! Дура! Дура! — и громко, безудержно разрыдалась. Я остолбенела. Я не слышала от детей ничего подобного с тех пор, как менявпервые назвали мамой. Я даже не нашлась, что сделать и сказать, покраснеладо слез и выскочила на крылечко. В комнате начался переполох: старшие сестры,слышавшие наш разговор, накинулись на малышку с упреками: — Как ты могла! Маму обидела! Ты плохая. — Да, я плохая, — слышу я тонюсенький всхлипывающий голосок, — а зачем мамасама меня обидела? А-а-а… В первый момент я была словно оглушена и не могла ничего сообразить. Потом,как мне ни было горько, я все-таки попыталась раскрутить события в обратнойпоследовательности: что могло привести дочку к такой нелепой дикой выходке?После чего она обозлилась? Я всего-навсего сказала, правда весьма раздраженным тоном: — Ну, тогда ты не пойдешь со мной на работу! — А почему я так сказала?Вспомнила: она расшалилась с братишкой и на мою просьбу: — Кончайте, ребятки,пора спать, — ответила весело: — А мне не хо-о-чется! А перед этим?.. И тут я поняла: что же я наделала! Всего за пять-десять минут до скандала состоялся очень серьезный разговормежду мною и всеми младшими, во время которого мы договорились, что завтравсе они пойдут в библиотеку и помогут мне перенести старые журналы, а потомкаждый выберет себе любую книжку, чтобы взять домой почитать. Возбужденныепредстоящим удовольствием (пойти со мной в библиотеку для них всегда оченьприятно), гордые доверием (они же пойдут помогать!), малыши, вместо тогочтобы побыстрее улечься спать, разыгрались, расшалились… А было уже такпоздно, а у меня на вечер оставалось еще столько дел… «Ах, когда же вытолько угомонитесь?» — думаю я и все больше и больше «завожусь». Раздражение- плохой советчик, и я, забыв о только что состоявшемся договоре, уже непонимаю, почему ребятишки так возбуждены, и… вот, пожалуйста: — Ты не пойдешь завтра со мной на работу! Да это же настоящее самодурство: хочу — казню, хочу — милую. И все это ни стого ни с сего, когда человек, не только не чувствует никакой вины, но даже,наоборот, ощущает себя наиболее счастливым и гордым. Какая пощечина самолюбиюи достоинству! И обиднее всего, что от мамы… Милая моя девочка, а ведь твой внезапный бунт — не нелепая, дикая выходка, анастоящий протест против несправедливости… Какая же я действительно дура.Стоп! Но маме сказать «дура» — это же невозможно, это просто немыслимо. Что же делать? Теперь, разобравшись во всем, я уже могу искать выход.Отступают растерянность и обида, я даже улыбаюсь сквозь слезы: — Как же это я впросак-то попала, ай-яй-яй! Ну а там, где улыбка, там и скорый конец всем конфликтам, это я уже давнознаю. Но до вздоха облегчения еще далеко: дочурка плачет неутешно, я тожевсхлипываю на своем крылечке. Но обе уже чувствуем себя не столькообиженными, сколько виноватыми. Обеим уже хочется примирения, но… как женачать? Я не выдерживаю первая, зову ее тихонько по имени, она приходит комне, и мы, перемежая слова всхлипами и вытиранием носов, друг другупризнаемся в том, что обе поступили очень, очень плохо и что постараемсябольше так не делать… — Мам, — вдруг говорит моя маленькая и заглядывает мне в глаза, — мам, даваймы это никогда, никогда не будем вспоминать. Меня поразила эта мудрая интуиция ребенка. В самом деле: кто старое помянет,тому глаз вон. Как же нам было хорошо после промчавшейся бури посидеть вдвоемна крылечке и видеть и слышать, как вечер превращается в ночь и все стихает,стихает кругом, словно успокаивается перед сном. Кто-нибудь из внимательных читателей может здесь уличить меня внедобросовестности: — Ведь вы же договорились не вспоминать эту неприятную историю, а саминарушили договор. Некрасиво получается… Еще бы! Я почувствовала бы себя настоящим предателем, если бы не получиласогласия дочки на этот откровенный рассказ. Она, узнав о моем намерении,сначала бурно запротестовала: — Нет, мамочка, не надо! Не надо! Я заколебалась, но потом все же попыталась ее убедить: — Ты знаешь, мне ведь самой стыдно рассказывать об этом, но мне так хочется,чтобы многие взрослые поняли, как это плохо — обижать малышей и как этохорошо — понять друг друга и никогда-никогда не повторять своих ужасныхошибок. Я тебя не буду называть по имени в этом рассказе. И обязательнопрочту, что у меня получится. Если тебе покажется что-нибудь не так, ты меняпоправишь, ладно? Дочурка, притихшая и серьезная, молча сидела у меня на коленях — думала. Ясовсем было уже решила отказаться от своей затеи и вспомнить для примерачто-нибудь другое (но другое-то помнилось не так ярко, вот беда!), как вдругона обняла меня за шею и шепнула мне в ухо: — Ну ладно, мамочка, надо так надо… Теперь хочу вернуться к моему рассказу и спросить: скажите, уважаемыйчитатель, кто кого наказал в этой грустной истории? Трудно ответить, правда? После подобных взаимных уроков мне все чаще и чаще поневоле думалось: апочему, собственно, мы, взрослые, так уверены в своем праве карать имиловать, поощрять и наказывать? Опасно этим правом пользоваться неумелому, неопытному, а еще опаснее -жестокому, холодному. Как легко здесь и пересолить, и недосолить, и вообщесделать совсем не то. А вот попытка разобраться в себе и ребенке, в мотивах и причинах егопоступков и в собственном поведении никогда к плохому не приведет. Тут дажеошибка на пользу пойдет — многому научит, потому что будет пережита иосознана. Вот так и накапливается опыт, который позволяет поступать не «какпринято», а как единственно можно и нужно в данный момент. Вот, допустим, правильно ли, что я первая пошла на примирение с дочкой, незаставила ее сначала извиниться передо мной? Может быть, мне следовало быподождать? Мой опыт подсказал мне иное: если виноваты оба (а чаще всего так ибывает), именно взрослому надо первому идти навстречу. Добиваться от ребенка,чтобы тот извинился, в то время, когда он чувствует вину и за взрослым,жестоко. Для наго такой шаг к примирению всегда связан с унижением, а длявзрослого — с великодушием. Огромвая разница! Ведь на стороне взрослого силаи власть, пользоваться ими для унижения слабого низость. Это вызывает нераскаяние, а озлобленность и затаенную обиду. Как же все это сложно! И можно ли сложность и тонкость взаимных отношенийуложить в примитивную однобокую схему наказаний и поощрений, то есть каких-тоспециальных мер, направленных в одну сторону: от взрослого к детям? Да еще отвзрослых, которые сами, как известно, далеки от совершенства. Разве не так?Нужно взаимовлияние всех в семье, взаимопонимание, взаимодействие. Тогдаменяются к лучшему и дети и взрослые. Б.П.: Я долгое время о нравственных проблемах как-то не очень задумывался -других забот хватало. К тому же у мамы это получалось лучше, чем у меня. Л.А.: К сожалению, мужчины нередко предпочитают во все эти тонкости невникать, да и вообще возиться с детьми не любят. И очень многое теряют, нетолько лишая себя удивительных радостей, которые дает общение с детворой, нои прямо-таки подготавливая все трудности подросткового возраста, когданаладить контакты с выросшими детьми становится почти невозможно. Б.П.: Это верно. Мне всегда было хорошо с малышами, этими любопытными,ласковыми, непоседливыми мурзилками, играть с которыми, делать что-то, простоощущать их рядом для меня огромное удовольствие и отрада. А вот стали ониподрастать, я и сам почувствовал, что эти самые психологические тонкости немешало бы знать и мне. Но теперь постигать их трудно. Как нелегко, например,признать себя виноватым, неправым. Прямо все существо протестует: он -какой-то мальчишка! — со мной не соглашается, да еще и смеется. Ни на что непохоже! А потом остынешь, подумаешь: ведь сам его учил не подчиняться слепо,самостоятельно находить решения, иметь собственное мнение — чем же тынедоволен? Ну и сильно же у нас, взрослых, это чувство превосходства по отношению кдетям, непоколебимой уверенности в своей правоте. Любое возражение кажетсянаивным и бессмысленным: что он понимает, что знает, чтобы возражать?! А вот когда допустишь, что он может знать то, о чем ты и не слыхал, что унего ум непосредственней, живей, прислушиваешься к его мнению и удивляешься:»А ведь молодец! Получше меня сообразил!» Честное слово, очень приятно,оказывается, поучиться чему-то у своего сына, даже маленького. Это поднимаетобоих в глазах друг друга и… даже в собственных глазах. Л.А.: Мне не хотелось бы, чтобы нас поняли так, что все в семье должны быть»на равных правах», отец — «свой парень», мать — «закадычная подружка», все»учат друг друга». Нет, такая «демократия», по-моему, противоестественна ивредна. Ребенок, вступая в наш сложный, противоречивый мир, должен приобрестичеткий нравственный ориентир: это можно, а это нельзя, это важно, а тоневажно, это хорошо, а это плохо — из всего этого и складывается та системанравственных ценностей, которой человек будет руководствоваться во всехжизненных ситуациях — от будничных до исключительных, критических. И этоториентир, этот нравственный компас даем ребенку мы, взрослые, живущие с нимрядом. Конечно, многое добавится в характер человека в течение его дальнейшейжизни, общении с разными людьми, в его собственной деятельности, и все-такиэти новые влияния будут накладываться на то, что уже есть в нем, на тотфундамент, который заложен в нем с детства. Заложен нами, взрослыми. И ни накого эту ответственность свалить нельзя. Вот и получается, что при всемвзаимоуважении и взаимовлиянии в семье ребенок остается ведомым, а родитель -ведущим, а не наоборот.

Спасибо, отец, за науку!

Как же много надо, чтобы быть этим ведущим надолго. Часто вспоминаю я своегоотца. Он пользовался и у взрослых и у детей непререкаемым авторитетом. Емуникогда не приходилось дважды повторять просьбу или распоряжение, его редкаяпохвала запоминалась очень надолго, а укоризненный взгляд переживался каксерьезное наказание. Был он немногословен, суров на вид и вечно занят: онначал учиться в 16 лет и прошел трудный путь от неграмотного деревенскогопарнишки до военного инженера. Очень многое умел делать и любил работатькрасиво, с душой и выдумкой, а халтуры и бессмысленного, как он говаривал,»мартышкиного», труда не терпел. Был прямолинеен, не выносил никакой фальши ипритворства в отношении между людьми. Может быть, поэтому его побаивалисьмногие взрослые, но никогда не боялись дети. Как мы, ребята, любили те редкие минуты, когда он играл с нами, и как он сампреображался, отдаваясь игре! Самым удивительным — и притягательными — длянас было то, что он никогда не ставил себя над нами, не боялся показатьсясмешным, не стеснялся признаться в собственной ошибке, причем все это безспециальных педагогических намерений — просто он таким был. Однажды в день моего рождения отец подарил мне томик Лермонтова с надписью:»Дочке Лене в день одинадцатилетия». Я смущенно поправила его: — Пап, а здесь два «н» пишется… Ручаюсь, что в такой щекотливой ситуации любой взрослый, «спасая» свойпрестиж, нашел бы себе какое-нибудь оправдание: мол, описка, зарапортовался,не заметил… А то и нотацию прочитал бы: мала еще — взрослых учить. А отецхмыкнул смущенно: — Гм, да… Давай исправим, спасибо… А один раз мы, ребята, целой ватагой прибежали к нему с новой, модной тогдашуткой: — Папа, расшифруй слово «ДУНЯ». — Как это? — А вот надо на каждую букву придумать слово, чтобы вместе получилосьпредложение. Отец задумался. А мы все повизгиваем от нетерпения и торопим: — Ну, ну… хочешь, скажем? — Ладно, сдаюсь — говорите. — Дураков У Нас Нет! — выпаливаем хором и замираем в ожидании. Отец, чувствуя какой-то подвох, старательно проверяет и вдруг изумленноспрашивает: — Позвольте, а как же Я? Мы все оглушительно орем от восторга и буквально катаемся по террасе отсмеха. Он сначала недоумевает, а потом, обнаружив скрытый смысл, необижается, как все взрослые, на эту «дурацкую шутку», а хохочет сам с нами дослез… На фронт он ушел добровольцем. Мог бы остаться — его посылали наУрал, предлагали пост начальника военного училища в Златоусте (его щадили:перед войной он долго лечился и еще не оправился после затяжной болезни). — Алеша, как хорошо-то… — робко обрадовалась мама, но встретила суровое: — Я отказался. Ты пойми меня и не проси о том, что невозможно. Не умею япрятаться за спины других, не прощу себе этого, если сделаю… Вот так и нам, детям, он умел не прощать ни одного, даже, казалось бы,мелкого проступка, в котором проявлялась хоть капелька лжи, трусости,хвастливости, захребетничества. Помню, я однажды провинилась перед отцом: онделал забор, я ему помогала. Понадобились срочно гвозди, и я отправилась заними, но, увидев играющих на улице ребят, не выдержала соблазна и убежала кним играть. Когда я вечером возвращалась домой, ноги не слушались меня. Я небоялась, нет, это чувство было сильнее страха. Может быть, это был стыд ираскаяние? Когда я появилась в комнате, отец взглянул на меня. Тольковзглянул. И вот этот взгляд я помню до сих пор. В нем не было ни упрека, ниосуждения, даже простого неудовольствия не было, зато было какое-то горькоенедоумение: мол, подвела ты меня, не ожидал… Меня словно кипятком обожгло -я почувствовала, что совершила что-то бесчестное, постыдное, словно маленькоепредательство. Да так оно и было, и отец дал мне это понять. Он никому ничегоне сказал, и мой проступок не был предметом семейного разбирательства, ноэтот взгляд! Мне и сейчас перед ним стыдно… Я вспоминаю отца часто, особенно когда туго приходится, представляю себе: ачто сделал бы он, что он сказал бы? И всегда я перед ним как девочка, которуюон когда-то сажал на колени и спрашивал ласково и заинтересованно. — Ну, курносая, рассказывай, как дела? Он погиб осенью сорок первого… Ему тогда было тридцать девять… Я сейчасуже старше его, но мне никогда не перерасти отца. Он будет всегда впереди ивыше меня, но всегда рядом. Из своего немыслимого далека, из моего детства,он и сейчас словно руководит моими мыслями, поступками, как будто в нем, вего образе сосредоточилась вся моя совесть. К этому рассказу об отце я хотела добавить только одну фразу: весь нашродительский авторитет — да и не только родительский — зависит не отвозраста, не от служебного положения, не от каких-то там приемов, ухищрений,педагогических (и буквальных!) «кнутов» и «пряников», а от того, какие мылюди: справедливы ли? Честны ли? Умелы, требовательны, добры? Благородна лицель нашей жизни? Чисты ли средства ее достижения? Написала — и тотчас увидела знакомый прищур насмешливых отцовских глаз:»Красиво, а неправда…» — «Почему?!» — хочется крикнуть мне, но… отецникогда не любил подсказывать. И вот думаю, думаю… Почему неправда? Разве уважение к человеку, егоавторитет не зависят от того, каков этот человек? Зависят! Почему женеправда? Исподволь начинает тревожить мысль: если бы все было так, как ясказала, тогда уважением и авторитетом пользовались бы лишь самые лучшие людиземли. Но как часто можно увидеть совсем другое. Иногда люди сотворяют себекумира из того, кто не всегда достоин даже простого уважения. Бывает и так:люди, обладающие весьма невысокими нравственными качествами, но умеющие бытьтребовательными и играть на слабостях человеческих, подчиняют себе людей,вызывая их неподдельное уважение. И здесь как раз существует множествоспособов, тех самых «кнутов» и «пряников», с помощью которых «стадо»подчиняется «пастуху». Разве главари банд или воровских шаек не пользуютсяавторитетом у своей братии? Еще каким! Причем необязательно завоеванным спомощью запугивания и страха. Все гораздо сложнее. Ты прав, отец… Но как же в этом разобраться? А если посмотреть с такойстороны: кто у кого пользуется уважением? Ого, какое богатое поле длянаблюдений и размышлений! Для одних важны: ум, честность, увлеченность,глубина знаний, мастерство, доброта, бескорыстность, верность, своеобразиеличности. А для других: влиятельность, связи, изворотливость, известность,обеспеченность, соответствие моде и принятому стандарту… Разделение это,разумеется, схематично и неполно, но не в этом дело. Важно другое: почемуодними ценится одно, другими — другое? И заметно это уже с очень раннеговозраста — воспитатели и учителя это хорошо знают. Ну, конечно, это зависитот того, что ценится в семье, в которой растет ребенок. Именно семьяориентирует ребенка в жизни с самого начала. Не словами, разумеется, а общимнастроем, семейным укладом, отношением к людям и их делам, собственнымучастием в жизни окружающих. Вот говорят: с кем поведешься, от того и наберешься. А с кем поведешься?Разве это не зависит от самого человека? Читаю, например: «Мнепосчастливилось встретиться с замечательными людьми, они помогли мне статьчеловеком». Думаю: не в счастливом случае тут дело, хорошие люди встречаютсявсем, но не все их видят. Научить подрастающего человека не пройти мимонастоящего, не увлечься ложным, недостойным человека — вот задача необычайнойважности! Мне всю жизнь везет на хороших людей — спасибо отцу за науку. И вот теперь, когда у меня самой растут дети, я вновь и вновь вспоминаю егоуроки простоты, искренности, безупречной честности и высокой нравственнойтребовательности к себе и к людям, даже самым маленьким. Не послушания онхотел от нас, своих детей, а понимания и верных самостоятельных решений.Думаю, это во многом определило весь наш дальнейший жизненный путь.

Споры не ссоры

Б.П.: Иногда нас спрашивают, послушны ли наши дети, не вступают ли с нами впререкания, в споры. Надо сказать, что мы не стремимся к послушанию, кбеспрекословному подчинению. Ребенок должен не бояться быть самим собой ииметь право высказывать наравне со взрослыми свое мнение. Когда-то я прочитал о том, что дети в первобытном обществе имели правоприсутствовать на общих собраниях племени, и бывало, что по репликедесятилетнего вносили изменения в какое-то решение. Какое доверие оказывалитам детям! Как это было для нас ни трудно, но мы старались избавляться отавторитарности и с самого начала пытались строить жизнь семьи надемократических началах: все, что касается общих дел или проблем, обсуждаемвместе с детьми, причем первое слово предоставляем младшему, а затем — постаршинству — очередь доходит до меня или до дедушки. Иногда наши споры по наиболее острым вопросам мы записываем на магнитофоннуюленту, а спустя какое-то время возвращаемся к ним и продолжаем «скрещиватьшпаги» до тех пор, пока не придем к какому-нибудь общему мнению. При этомможно доказывать, возражать друг другу, но оскорблять и «обзываться»считается недопустимым. Л.А.: Однако это бывает, когда у спорщиков не хватает других аргументов, иони как петухи начинают наскакивать друг на друга. Тут очень помогаеткакая-нибудь добрая шутка — она сразу снимает напряжение и разгорающуюсянеприязнь. Жаль, что не всегда хватает юмора на такую добрую шутку. Иногдаполучается что-то столь неуклюжее, что больше напоминает насмешку, колкость,иронию, а это только подливает масла в огонь. И страсти разгораются ещебольше. Приходится учиться и этому нужнейшему в жизни искусству — шутить,находить смешное в самых, казалось бы, грустных ситуациях и безвыходныхположениях. Для этого иногда бывает достаточно просто взглянуть на себя состороны: надулись друг на друга, растрепались, раскраснелись — настоящиепетухи. Скажешь потихоньку: «Ку-ка-реку», — всем делается смешно, и злостикак не бывало! Пока речь шла об обсуждении с детьми каких-то общих проблем, касающихсясемьи. Но ведь бывают и несогласия между взрослыми. Обычно от детей ихскрывают. А как делали мы? Вопрос этот непростой и даже в какой-то степенибольной для нас. Дело в том, что мы волей-неволей с самого начала поставили себя в положениеспорящих чуть ли не со всем белым светом: многое в нашей семье было непохожена традиционное, привычное воспитание и воспринималось как вызов, нарочитоепренебрежение общепринятыми нормами и воззрениями. Сейчас я понимаю, что этоотношение имело под собой какое-то основание — увлеченные удивительнейшим и,в общем-то, новым для нас миром детства, мы забыли об окружающем нас миревзрослых и невольно пренебрегли некоторыми законами этого мира. С нами, наверное, происходило то же самое, что некогда случилось с Архимедом,когда он с криком «Эврика!» бежал нагишом по улице, возбуждая удобропорядочных граждан желание поймать осквернителя благопристойности и… Нам тоже хотелось скорее рассказать людям о том, как много, оказывается,могут дети, как с ними интересно и легко, если создать для них иные условияжизни и изменить отношение к ним. Мы не причесывали своих мыслей и поступков и забывали одеть их в приличные -привычные? — одежды… Конечно, это раздражало очень многих, конечно, вокругнас и ребят постоянно кипели страсти и споры. Спорили и мы между собой,иногда и при детях. — На что вы обрекаете ребят? — возмущалась бабушка, моя мать. — Вы издергаетеих нервную систему, они не будут уважать ни вас, ни окружающих. Ты вспомни:знали ли вы, дети, когда мы с отцом были не в ладу? Никогда! Мы перед вамивыступали всегда единым фронтом: никаких разногласий при детях у нас не былои быть не могло. В этом была наша сила. Я, сколько ни старалась, действительно не могла вспомнить ни одной ссорыматери и отца и мучительно сомневалась в правильности собственной беспокойнойжизни. Но, сомневаясь, все-таки никак не могла предотвратить того, что уженакатывалось на нас как лавина: сенсация, шумиха, вторжение в нашу семейнуюжизнь многих незнакомых и не близких людей, которые тоже что-то предлагали,отвергали, оценивали и спорили, спорили, спорили… Вспоминая сейчас это трудное для нас время, я с горечью думаю о том, чтоспорящие взрослые подчас забывали о том, что предмет спора — живые дети, идопускали, даже педагоги, бестактные выводы, прогнозы и замечания по поводунынешней и будущей жизни наших ребятишек. Мы поистине вызвали огонь не только на себя, но и — что страшнее! — на своихдетей. Но… сделать уже ничего не могли. Спрятать детей от всего этого можнобыло только ценой притворства, обмана, в лучшем случае утаивания правды, нона это мы не могли пойти ни за что! Вот и получилось так, что дети наши рослив обстановке далеко не мирной, и опасений у меня самых разных до сих порпредостаточно. Но вот состоялся очень важный для меня разговор с моим совершеннолетним сыном(я не называю ребят по именам не случайно — они сами так захотели). Яспросила его, правда не без смущения, но без всяких подвохов и подходов: — Как ты думаешь, это было очень плохо, что мы всегда спорили обо всем привас? Он ответил, чуть помедлив и с некоторым недоумением: — Почему плохо? Я считаю, что это вообще хорошо — слушать споры: интересносравнивать доводы, самому находить решение, независимо от того, кто каксказал. Ведь вы же не заставляли меня и всех нас обязательно высказываться, имне не нужно было ни к кому подлаживаться — вот это-то и было здорово. Это,наверное, хорошо учит мыслить. Помнишь, в Древней Греции так учили молодых:они присутствовали при спорах признанных мудрецов, но сами не принимали в нихучастия, не обязаны были присоединяться ни к той, ни к другой стороне. И такучились думать. Это было замечательно! Я просто воспрянула духом. Оказывается, дело было не втом, что мы спорили, а в том, какое участие в этом принимали дети. Но ведь мыдействительно никогда не делали из них судей в наших спорах, не тянули ихкаждый на свою сторону, не требовали высказаться и не возражали против ихучастия в споре. Словом, они были свободны в своих размышлениях ивысказываниях. Так продолжается и сейчас. Кроме того, у нас это все-таки не ссоры, а споры, не скандалы с явными илискрытыми оскорбительными нападками, а честные поединки с желанием непременно,самыми неотразимыми аргументами переубедить и убедить противника. Конечно,без эмоций такие споры не обходятся. Бывает и прорвется: «Ты ничего непонимаешь и не хочешь понять!» Бывают и слезы. Но все равно главным для насостается — найти истину, а не уязвить друг друга. Поэтому мы и стараемсяпоскорее «отойти» и перестать сердиться друг на друга.

Забота о других

Эта задача посложнее, чем просто заботиться о детях. И куда важнее. Я бысказала, что главная родительская забота и должна состоять в том, чтобынаучить детей быть заботливыми. Как? Много об этом приходится размышлять,много огорчаться и радоваться. Итог всему можно было бы подвести такой: чтобыдети росли внимательными и заботливыми, необходимы, по крайней мере, триусловия: во-первых, самим взрослым всегда друг о друге заботиться, только ненапоказ, а всерьез, чтобы это было в семье просто нормой отношений, как бынравственной средой обитания ребенка; во-вторых, с самого начала не отвергатьжелания ребенка помочь, принимать его работу, пусть даже неумелую, всегда сблагодарностью («Спасибо тебе, доченька. Ну что бы я без тебя делала…Выручил ты меня, помощник ты мой золотой…»), а в-третьих, вместе с малышомзаботиться о ком-то, делать что-то для другого: папе, например, организоватьс детьми уборку дома в мамино отсутствие, а маме побеспокоиться о том, чтобык приходу папы с работы малыши вместе с нею приготовили для всех ужин инакрыли на стол. Простые, кажется, вещи, а сколько понадобилось нам времени, чтобы разобратьсяв этом. Нас, правда, сильно выручало то, что мы в семье все очень расположеныдруг к другу. Даже наши споры всегда доброжелательны, а дело каждого обычновызывает интерес у всех. Так у нас сложилось с самого начала, когда исемьи-то еще никакой не было, а были только двое: ОН и Я. Буквально в первыйдень знакомства, обедая вместе во время перерыва одного педагогическогосовещания, мы разделили пополам между собой: он — яблоко, я — пирожное. Вот стех пор у нас и повелось: и горе, и радость, и работа, и забота — всепополам. Конечно, не обходится без ошибок и недоразумений, иногда комичных, а иногдабольно ранящих нас обоих. Не мудрено: ведь любовь и забота реализуются ввеликом множестве разных поступков одного человека по отношению к другому:как посмотрел; что сказал; как встретил и проводил; как слушает; почемумолчит; заметил ли; понял ли; когда улыбнулся, а когда нахмурился… — извсего этого и многого другого складывается общий язык для понимания другдруга, язык общения. А у каждого из нас этот язык был свой, во многомнепохожий на язык другого. Не сразу сложилась у нас общая песня. Тем более что к дуэту нашемуприсоединялись новые — детские — голоса, и наладить стройный хор из всегоэтого многоголосья оказалось трудно. Так получилось, наверное, еще и потому,что опыта жизни в большой семье у нас не было, и нам приходилось пробовать,изобретать, мучиться там, где все должно бы получаться само собой. Вот, допустим, одно время для нас было настоящей проблемой собрать всех кстолу. А все началось с… заботы о занятиях и делах каждого: дескать, делоглавнее еды. И пошло: пора обедать, а у всех еще какие-то дела неоконченные.Обед стынет, я нервничаю… Так забота об одних вылилась в неуважение к трудудругих. Вспомнили мы, как уважительно относились к еде — результату огромноготруда! — в больших крестьянских семьях, где помыслить не могли опоздать кстолу, и не только из-за того, что есть хотелось, или потому, что за стол непустят: совестно было опаздывать, когда другие ждут. Нам пришлосьвозвращаться к этому естественному и единственно верному отношению к еде. Ноэто оказалось потруднее, чем с самого начала организовать все, как должнобыть. Теперь надо было разъяснять, просить, не пускать за стол опоздавших -морока, да и только. Грустно, что подобные, в общем-то элементарные, правила общения нам пришлосьпостигать методом проб и ошибок. Бывало, что и безусловно хорошее доводили досвоей противоположности. Решили, например: никому никаких лучших кусков. Делили на всех поровну:торты, дорогие фрукты, шоколадки и т.д. Получилось вроде все правильно: никтоне в обиде, и никто в одиночку ничего вкусного не съест, обязательно другимоставит. Мы были довольны: справедливость и забота налицо. А вышло как в песне:»Хорошо-то, хорошо, да ничего хорошего». Стала я замечать, что уж слишкомстарательно начали следить ребята за точностью дележа, чтоб никому недосталось ни больше, ни меньше. Меня такая скрупулезность покоробилараз-другой. Потом начала раздражать все больше: запахло какой-то мелочностью,счетами… Никому не приходило в голову, что дележ этот, по сути,несправедлив: и маленьким и большим доставалось поровну, но малыши могли и несправиться со своей порцией, а старшим явно хотелось еще. Конечно, отдавалисвое другому, но тогда, когда самому уже не хочется. Получалось: «На тебе,боже, что нам негоже». Вот так забота! Снова пришлось искать, как же от этого избавиться. Стали мы делать иначе:папа режет торт, например, на заметно неравные части: — Кому самый большой? — Дедушке, — предлагаю я. — А с этой красивой розой? — Маме? — полуспращивает кто-то из малышей. — Конечно, молодец! — одобряет папа. — А вот эти, с шоколадками? — Папе! — Нет, — говорит папа, — давайте их девочкам отдадим. Согласны, мужчины? Сестренки смущены и обрадованы вниманием, а «мужчинам» приятно проявитьвеликодушие: они тоже довольны. Конечно, сразу все гладко не получалось, ноповорот к нужному был сделан, и как радостно было услышать: — Пусть Алеше три конфетки, а нам по две — он же большой. — Или: — Мам, отдаймое яблоко малышам — им нужней. И надо было видеть глаза ребят при этом — радостные, доброжелательные. Счетысеяли рознь, а забота вызывала расположение, протягивала ниточки дружбы. Б.П.: Я думаю, что лучше всего, когда забота о других проявляется в деле, ане в говорении. Потратить время, силы, нервы ради того, чтобы реально помочькому-то, — вот что нужно прежде всего. Очень крепко нам всем надо задуматьсяоб этом, если мы хотим, чтобы росли наши дети отзывчивыми и заботливыми нетолько на словах. Вот что говорил по этому поводу Роберт Оуэн: «Дети должныстараться сделать счастливыми своих товарищей. Это правило должно быть первыми последним словом всякого воспитания». «Сделать счастливыми», а не простосочувствовать и говорить добрые слова. Л.А.: Но одно другому не должно мешать! Плохо, если сочувствие только насловах, но иногда и доброе слово — одно слово! — может человеку помочь. Инепросто это — найти его вовремя. Когда расстроишься, так хочется, чтобыкто-то подошел, утешил, спел по-дружески: «Капитан, капитан, улыбнитесь!» -это ведь тоже забота, делающая людей счастливыми. Хочется мне рассказать еще об одной нашей ошибке, которая добавила намхлопот. Старшим детям было уже лет по семь-восемь, когда я заметила, что все чаще внашем доме слышится: «Но я же занят!» — «У меня важное дело, а ты…» — «Мнетак почитать хочется…» — Я, меня, мне… Это понемногу стало настораживатьменя: почему такое заметное внимание к самому себе, своим делам и своимзаботам — как бы отстаивание себя среди других. Откуда это взялось? Казалосьбы, к детям мы всегда внимательны, и наша жизнь для них тоже далеко небезразлична. Мы дружны, все любим друг друга, и вот такое… Почему? Одну из причин этого я увидела вот в чем. Мы довольно длительное время недогадывались о простом: каждый, даже самый крошечный, человек нуждается втаком времени, когда он полностью предоставлен сам себе, его не дергают, кнему ни с чем не лезут, то есть ему не грозит вторжение извне. И чем старшестановится человек, тем нужнее ему это неприкосновенное время. Мы былиуверены, что уж чего-чего, а свободы у наших детей хоть отбавляй — сплошнаясамостоятельность. Так оно и было, но при этом мы, взрослые, считали себявправе в любое время, в любой момент, например, позвать: «Оля, иди ко мне!»Или что-то поручить: «Антон, сходи в магазин». Или просто: «Ты мне нужен», -независимо от того, чем занят тот, кого зовешь. Так же делали и ребята поотношению друг к другу. Да и сами мы, взрослые, тоже фактически не имели этого необходимогонеприкосновенного времени: ребята могли прибежать к каждому из нас во времясерьезной работы, разговора, чтения, и мы считали нужным прервать своезанятие и выслушивать их, исподволь испытывая при этом некоторую досаду ираздражение: ведь прервали на самом интересном месте. Но мы терпели, ибо считали: это и есть свобода и равноправие. А получаласьэлементарная бесцеремонность и неуважение к делу и времени друг друга. Это немогло не привести к раздражительности, какой-то нервозности в отношениях. Вдоме появилась еле уловимая, а потом все более отчетливая тенденциязащищаться, отстоять себя. Вот и появилось: «Не мешайте, пожалуйста, у менястолько еще дел!», «Ну почему я7 Я и так не успеваю» и т.д. и т.п. Этого в значительной степени можно было бы избежать, если бы с самого началаустановить такой порядок: занятого человека отвлекать без крайнейнеобходимости не следует. Это тоже проявление той самой заботы, в которойнуждается и большой и маленький человек. Да, забота может проявляться по-разному, но главное, мне кажется, заключаетсяв том, что надо очень хорошо понимать того, кому хочешь помочь — словом ли,делом ли — все равно. Иначе забота может обернуться обидой. Вот я и вернуласьк тому же, с чего начинала: важно понимать друг друга, находить общий языккаждому со всеми: сначала в семье, потом в школе, во дворе, на улице — везде.Этому приходится учиться все время. И тем успешнее постигаешь эту труднуюнауку жизни, чем неравнодушное и добрее относишься к людям, чем интереснеедля тебя своеобразие каждого человека, его непохожесть на других. В этоминтересе и уважении к людям и состоит, по-моему, секрет общительности,контактности — очень нужного в жизни свойства.

Микроб тщеславия

Нас часто спрашивают: «Общительны ли ваши дети?», или так: не заносчивы лиони, не считают ли себя выше остальных, поскольку растут эдакимизнаменитостями чуть ли не с пеленок? Что говорить, опасность такая была. Вообще микроб тщеславия и зазнайстваочень силен: чуть зазеваешься, он уже тут как тут — сидит и погоняет: тыдолжен быть впереди… ты можешь быть лучше всех… ты самый, самый, самый…Для этого надо просто несколько раз сказать э т о себе и своему чаду. Адальше пойдет: «Алик, покажи тетям и дядям…», «Вовочка знает уже пятнадцатьбукв, а ты…», «Посмотрите, как он рисует, — талант!», «Что вы, только ванглийскую школу!» «Ну, конечно, отличник…» — это голоса родителей. А вот иголос сына: «Куда ты лезешь, медали не для таких, как ты» — так он можетсказать своему однокласснику, а может только подумать — такие дети вежливостикак раз обучены наравне с эгоизмом и бессердечием. Если бы у нас был один ребенок, наверное, мы не справились бы с этой коварнойболезнью. Я очень хорошо помню это ощущение: мой ребенок особый,необыкновенный; все остальные дети не то, совсем не то! И вот что страшно!Все это на уровне подсознания, почти инстинкта, поэтому с этим труднобороться. Но вот родился второй, третий… ощущение чуда хоть и осталось, ноперестало сосредоточиваться на одном, вошло в нормальные рамки материнскойлюбви, конечно, пристрастной, но негипертрофированной. Тогда появилась другаяопасность: звание «вундеркиндов». Это словечко прилипло к нам надолго. Нашидети стали казаться необыкновенными некоторым из наших гостей, знакомых. Вотэто было и вовсе ни к чему. Мы стали замечать, что при гостях наши «звезды»(их тогда было трое) и ходить начинают как-то не так, и улыбаться слишкомчасто, и показывать свои физкультурные упражнения, как бы оказываяснисхождение присутствующим, — все это в степени пока небольшой, но все-такизаметной. Ого! Когда я это обнаружила, решила твердо: никаких показов идемонстраций, надо прекратить этот хоровод вокруг ребят. Б.П.: Но было уже поздно! Как мама ни настаивала на этом, мне не позволяласовесть отказать многим людям, которые уже тогда приходили в наш домпосмотреть спортснаряды, кубики, игры и, конечно, самих малышей. Ведь этобыла не просто любопытствующая публика, а люди, действительно оченьнуждающиеся в совете и помощи. Впрочем, мы и сами нуждались вдоброжелательном взгляде со стороны, в дружеской поддержке. Ну как им можнобыло отказать?! Я не видел большой беды в том, что ребята покажут своидостижения, — ведь все дети это очень любят. Тем более что это было нужнотем, кто у нас бывал, нужно людям. Тогда мы договорились: никаких сверхпохвал- дело обыкновенное — были бы у других детей те же условия, они быразвивались так же или еще лучше. Гостей мы просили не слишком восхищаться ивоздерживаться от эпитетов в превосходной степени. Не всегда получалось, какхотелось бы, но все же профилактика эта не пропала даром: ребятишкикривляться отучились. Это, конечно, не сняло проблемы полностью, сложностиостались, но мы были теперь начеку. Отчасти в целях этой профилактики я часто организовывал и соревнования нашихмалышей с соседскими ребятишками: по бегу, прыжкам, метанию, гимнастическимупражнениям. Наши обычно были сильней в гимнастике, а в беге и прыжкахпобеждали не всегда, в метании же и вовсе отставали. Не обходилось без слез,но зато ребята усваивали, что они не «самые-самые-самые», что и другие тожемолодцы. Между прочим, эти соревнования и меня научили быть посдержаннее впохвалах и объективнее в оценках: секундомер, бесстрастен и одинаков поотношению ко всем. Ходили к нам окрестные ребятишки и без всяких соревнований: кто в мастерскойповозиться, кто на турнике или кольцах позаниматься, кто просто поиграть. Мыих не стесняли и в их занятия старались не вмешиваться, но наблюдали изредка:как там наши ребята среди остальных, более старших? Удивляло нас то, что онисебя ни младшими, ни слабыми считать не хотели — играли, а если приходилось,и ссорились на равных правах. Я говорю в прошедшем времени, потому что те, оком речь, уже выросли. Но то же повторяется сейчас и с младшими ихсестренками и братишкой, которые своих старших очень любят, но внешнейпочтительности к ним не проявляют и никакой зависимости от них не испытывают.По-прежнему ходят к нам ребята со всей округи, приезжают родители с детьмивсех возрастов. Контакты с ними налаживаются быстро, хотя бывают, конечно, иконфликты и обиды. Кстати сказать, в ссоры детей мы стараемся не вмешиваться,предпочла таем, чтобы они сами могли во всем разобраться, а если нужно, и засебя постоять, и другого защитить, и постоять за правду и справедливость.

Честь смолоду

Л.А.: Некоторые могут сказать: да речь-то идет о дошкольниках, дети они еще,крошки — оберегать их надо от всяких треволнений, какая там борьба за правдуи справедливость? Возражение это не придумано — так или почти так говорилинам неоднократно. Какое заблуждение! Если этому не научиться до школы, каковоже будет в классе, где сталкиваются тридцать-сорок характеров, и никакомуучителю невозможно разобраться в сложности взаимоотношений каждого с каждым.Трудно представить себе, сколько разных проблем сваливается на человека впервый же день его пребывания в школе, проблем, которые он вынужден решатьсам, без чьей-либо помощи. Вот мальчишка на уроке дернул сзади за волосы. Стукнуть? Не заметить?Пожаловаться? А он опять дернул. Так вот же тебе! — Встань, как твоя фамилия? — Ну Петрунин… — Хи-хи, Петрушка… — Обидеться или засмеяться? Ну вот, в носу защипало,слеза по носу поползла, и платка нет… И чего эта девчонка смотрит исмотрит… — Марьиванна, а Петрунин язык мне показал!.. Марьиванна, а Петрунин дерется! — У-у, сама толкнула и жалуется! Еще стукнуть? Сказать учительнице? Или потомзадать ябеде как следует? И все это в течение каких-нибудь двух минут. Вопрос «Как поступить?» теперьбудет одним из главных в жизни ребенка. От него никуда не денешься, аситуации все усложняются: старший мальчик в коридоре толкнул, а «большойдядя» в туалете заставляет поднять окурок и бросить в урну. Как поступить?Покориться? Смолчать? Возмутиться? Нет, это очень важно, чтобы человек как можно раньше узнал, как надопоступать в те или иные трудные моменты жизни. И не просто знал, но и ужепоступал, много раз пробовал себя в разных ситуациях, чтобы уже до школывыработал чувство собственного достоинства, гордость, смелость — качества,совершенно необходимые для жизнестойкости, самоутверждения и сохранения себякак личности независимой и неподкупной. Как создать их в человеке, чтобыберег он честь смолоду? Привычная фраза, а что за ней? Б.П.: Мы уже говорили, что отвергли послушание как цель воспитания, потомучто от послушания до покорности один шаг. А покорный человек — игрушка вруках сильного. Мы стремились, чтобы ребята, даже самые маленькие, имелисобственное мнение и не боялись его высказывать. Именно поэтому в самыхразных житейских ситуациях мы старались предоставить ребенку право решать ипоступать самому и за ошибки свои расплачиваться тоже самому. Мы старались непросто приказывать или отдавать распоряжения, требуя немедленного выполнения,а объяснять, почему нужно что-то выполнить. Наши ребята любят выполнять все осмысленно, толково, а бестолковойорганизации или самоуправства не переносят. Помните: даже пятилетняя малышкавзбунтовалась против несправедливости. Ну, конечно, форму выбраланеподходящую: маму обозвала, крик подняла, но возмутилась же! Значит, естьчувство человеческого достоинства. Уж она не будет терпеть унижения иоскорбления. Помню один случай, когда в мастерскую, где я проводил урок труда свосьмиклассниками, пришел Антоша, ему всего восемь лет было. Один из ребят -выше меня ростом — решил над ним подшутить: провел по его волосам рукой»против шерсти» — сзади наперед — и сказал что-то обидное. Я стоял далеко ине сразу понял, что произошло. Вижу только: мой Антоша вдруг каквзъерепенится, как подскочит к обидчику (а сам ему чуть не до пояса) -кулаком его раз, другой, третий! Тот даже опешил: «Ну чего ты, я жепошутил…» — но больше к Антону уже никто не приставал. Я не успел даже ислова в его защиту сказать. Ну, думаю, молодец, в обиду себя не даст. Л.А.: И не только себя — это, думаю, поважнее. Как-то Оля вступилась забрата, когда мы все были настроены против него, а она считала, что этонесправедливо. И ведь доказала, что все мы были не правы. Я хорошо помню, какей было трудно говорить — ей ведь и десяти не исполнилось, а кругом неерассерженные взрослые, старшие, младшие, возмущенные «безобразным поступком»Антона. Но она видела, как все произошло, рассудила по-другому и стояла насвоем, пока мы не разобрались во всех тонкостях происшедшего конфликта и непризнали ее правоту. Как сделать, чтобы в разного рода сложных ситуациях ребенок научилсядействовать не из страха или какой-то выгоды, не по принципу «Наших бьют!» ине потому, что «Хочу, чтобы было по-моему!», а по справедливости! Ведь тогданадо эту ситуацию оценить, решить, кто прав, кто виноват, на чьей стороневыступить. Как сделать выбор? Вот когда нужна правильная ориентация внравственных ценностях, твердое знание того, что такое хорошо, а что такоеплохо. И вот тут неоценимую помощь оказывает литература, музыка, живопись, театр -искусство, образный мир которого доступен детишкам с самого нежного возраста.

ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА

Меня как-то поразила простая мысль: человечество шлифует и накапливает свойнравственный опыт тысячи лет, а человек должен усвоить его, чтобы стать науровень культуры своего времени, за какие-то 15-20. А чтобы вступить вразнообразное общение с людьми, ему этот опыт или хотя бы основы его надоусвоить еще раньше — в пять-семь лет! Какое бы разнообразие жизни идеятельности ни предоставила ребенку семья, как бы ни были развиты связидетей с людьми и окружающим миром, все равно узок будет этот мир и беденбудет этот опыт без соотнесения его с нравственным опытом человечества, совсем тем богатством, которое накопило оно за свою многовековую историю. Нокак сравнить свой личный опыт с тем, что уже было, что есть и должно быть,что будет? Вот для этого, по-моему, и необходимо искусство, которое вооружаетчеловека тем, что не постигнешь простым опытом жизни. Оно как Прометеевогонь, который поколения людей передают друг другу с надеждой донести его досердца и разума каждого, кому посчастливилось родиться человеком. Донести,чтобы каждый человеком стал. Б.П.: Думаю, не надо преувеличивать роль искусства. Человека делаютобстоятельства, характер его деятельности, условия его жизни. Искусству средиэтих условий тоже есть место, но, во-первых, не главное, а во-вторых, несамостоятельное: оно само, как известно, неоднородно и подчинено интересамразных классов и прослоек общества. Так что красивые слова о прометеевомогне, я думаю, даже в образном плане не соответствуют действительности.Конечно, искусство многому учит, дает знание о мире, о человеке, оботношениях между людьми, но чтобы переделывать людей, делать новорожденногочеловеком, — это ему не под силу. Л.А.: Это наш старый спор, в который однажды внес свою лепту исемнадцатилетний сын. Обычно на вопрос: «Для чего человеку надо научитьсячитать в три года?» — мы отвечали так: уже до школы ребенок многое узнает изкниг. Ему становятся доступны географические карты и справочные издания,расширяется круг его интересов, развивается его фантазия, воображение. Чтениестановится его потребностью и удовлетворением. Он становится безупречнограмотным без усвоения грамматики. Наконец, это экономия времени взрослых: онперестает приставать: «Почитай, почитай!» Да и на свои многочисленныепочемучкины вопросы ищет ответы в книгах. А Алеша сказал то, до чего мы, ксожалению, сами не додумались, но что является необыкновенно важнымрезультатом раннего чтения. Вот его мысль (передаю, конечно, не буквально, ноза смысл ручаюсь): наша художественная литература, в особенности детская,чрезвычайно нравственна по сути своей. Рано научившись читать и читая кудабольше, чем ему читали бы взрослые, ребенок незаметно для себя обязательноприобретет нравственный эталон, образец для подражания — еще до того, каксталкивается с некоторыми теневыми сторонами жизни, до того, как начнут нанего сильно влиять разные условия, в том числе и неблагоприятные. Тогда онвстречается с этими условиями, как бы нравственно защищенный, уже исподвольусвоивший основные представления об отношениях между людьми: о добре и зле, осмелости и трусости, о скупости и щедрости, о многом-многом еще. Б.П.: Получается, что влияние литературы может быть сильнее, чем влияниедействительности? Даже в том случае, когда они по направлению противоположны?Что-то не верится. Слишком тогда было бы просто воспитывать людей: читатьсказки и «воспитательные» рассказы с утра до вечера — и все в порядке:обеспечена высоконравственная личность. Л.А.: Не надо иронизировать по поводу этих сказок и рассказов. Влияние их наформирование личности ребенка очень велико. В библиотеке, где я работала, и у нас среди гостей я в своей жизни встретилалишь четверых подростков, которые не читали и не любили сказок. Было ли тосовпадением, не знаю, но все они были похожи своей безапелляционностью,рационалистичностью, отсутствием живого любопытства и даже чувства юмора. Всеэто в разной, но заметной степени. Двое из них были очень развиты, но с нимибыло трудно говорить, трудно ладить. Впечатление от них описать трудно; можетбыть, я что-то преувеличиваю или говорю неточно, но очень четко помню: мнекаждого становилось жалко, потому что они были лишены какой-то внутреннейдоброжелательности, необходимой для налаживания контактов с людьми. Один изних производил тягостное впечатление странного, даже больного человека, хотябыл абсолютно здоров и на мой вопрос: «Как ты учишься?» — снисходительноответил: «На «пять», разумеется». — «А почему ты читаешь фантастику?» -спросила я, записывая выбранные книги. Он скривил губы: «Не всякую. Грина,например, не люблю. Какая это фантастика — выдумки все это. Фантастика — этонаучное предвидение, то, что на самом деле будет, а что Грин — красиваянеправда, вот и все». Он смотрел на меня холодноватыми ироничными глазами,уверенный в собственной правоте. Мне нечего было сказать ему: какими словамимогла я до него достучаться, если этого не смогла сделать ярчайшаячеловечность и доброта Грина? Как же этот «мыслитель» будет понимать людей,как жить с ними? Виновата ли здесь нелюбовь к сказкам? Думаю, да. Для чего создано этовеличайшее изобретение человечества — сказки? Наверное, прежде всего длятого, чтобы передать новым поколениям уже в детстве, самом нежном, самомвосприимчивом возрасте, основные нравственные понятия и чувства, выработанныевековым опытом, передать не в виде голой морали, проповеди, а в прозрачноясной по смыслу, прелестной и забавной по форме сказке, с помощью которойдетям преподносится знание о сложной и противоречивой действительности. У нас в семье все очень любят сказки. Читаем их по нескольку раз, особеннолюбимые, и вслух, и про себя, и играем в сказочных героев, и смотрим сказкипо телевизору. Какое же это наслаждение — видеть, как даже самые маленькиесопереживают, сочувствуют героям или негодуют, возмущаются кознями их врагов- учатся понимать, что к чему. Смотрим и читаем мы, конечно, не только сказки. Множество детских и взрослыхкниг перечитали мы вслух, то растягивая удовольствие на несколько вечеров, тоне отрываясь часа три-четыре подряд, читая все с начала до конца. Так мы, например, читали «Весенние перевертыши» В. Тендрякова, «Не стреляйтев белых лебедей» Б. Васильева — их нельзя было разрывать на части, никакнельзя! Слушают обычно все, даже старшие, хотя содержание для них может бытьдавно известно. Я как-то не выдержала (самой любопытно стало) и спросила: — Вы ведь уже читали, а почему слушаете? — А знаешь, мам, когда читаешь про себя, получается так быстро, что неуспеваешь себе представить в деталях. Сливается все, как при езде на большойскорости. А вслух ты читаешь медленно, и все вдруг приобретает краски извуки, оживает в воображении — успеваешь и рассмотреть и поразмышлять. — Пешеходом-то, выходит, лучше быть? — засмеялась я, удивленная иобрадованная неожиданным открытием сына. Мы не проводим после чтения никаких «бесед по поводу». Я совершенно не могузадавать вопросов детям с какой-либо воспитательно-дидактической целью -боюсь разрушить цельность впечатлений и чувств. Единственно, на что яотваживаюсь, так это на какие-нибудь реплики по ходу того, что читаем, иногдапросто трудно от них удержаться. Б.П.: Было время, я скептически относился к сказкам, к художественнойлитературе, к фильмам, спектаклям — считал их развлечением, отдыхом, в общем,делом не очень серьезным. Бывает даже, и сейчас не без досады бросаюкакое-нибудь дело и иду — по приглашению ребят или мамы — посмотретьчто-нибудь по телевизору. А потом говорю: «Спасибо». Действительно, очень этонужно — посидеть рядышком с малышами, прижаться друг к дружке, если страшно;вытереть слезы одним платком, если горько; прыгать и хохотать, обнимая другдруга, если радостно и хорошо. Л.А.: Такое вот сопереживание и есть один из самых надежных способовориентации детей в сложном мире человеческих чувств: чему радоваться, когданегодовать, кого жалеть, кем восхищаться — ведь именно этому учатся они унас, когда мы вместе читаем, вместе смотрим, вместе слушаем что-нибудь.Заодно и собственные взгляды и чувства проверяешь — не устарели ли? Незаржавели ли? Значит, и нам, взрослым, это нужно. И очень нужно еще одно. Я сама это поняла по-настоящему, когда стала читатьребятам книги Носова, Драгунского, Алексина, Дубова… Они считаются книгамидля детей. Для меня было открытием, что эти книги прежде всего для нас,родителей! И для всех, кто имеет хоть какое-то отношение к детям. Я теперь немогу представить себе, как я понимала бы своих ребят, не зная книги ЯнушаКорчака «Когда я снова стану маленьким», или повести Ричи Достян «Тревога»,посвященной людям, позабывшим свое детство, или «Беглеца» Дубова, или»Сережу» Пановой, или удивительные книги о детстве Л.Толстого,Гарина-Михайловского, Аксакова? Писатели словно пытаются достучаться к нашемувзрослому сознанию и сердцу: смотрите, слушайте, поймите, оцените, любитеДетство! И помогают нам понять детей, а детям понять взрослых. Вот поэтому ячитаю то, что читают мои дети, могу отложить все дела в сторону и прочестькнигу, которую сын читает в третий раз подряд. Теперь о телевизоре. Он может стать настоящим бедствием, если заменит все:книги, занятия, прогулки, семейные праздники, встречи с друзьями, игры,беседы — короче, заменит саму жизнь. И он же может быть помощником и другом,если использовать его по назначению: как информатора, как способ встречи синтересными людьми, как волшебника, который, экономя наше время, доставляетнам лучшие произведения искусства прямо на дом. Надо только знать, что уэтого волшебника есть один недостаток: поскольку он обязан удовлетворитьмиллионы клиентов с самыми разными вкусами и потребностями (а экран-тоодин!), он работает без передышки сразу в четырех лицах (то есть по четыремпрограммам) для всех разом: разбирайтесь сами, кому что нужно. И остаетсятолько определить, что именно нам надо. Для этого и существуют программы. Мызаранее отмечаем, что хотелось бы посмотреть: три-четыре передачи в неделю, аиногда одну-две, бывает — ни одной. И все. И никаких проблем. Думаю, проблемы здесь опять-таки творим мы сами, взрослые, когда устраиваем,например, «смотрение» всего подряд. Ведь это значит: долгое сидение, избыток впечатлений, переутомление, и длядетей в первую очередь. И все-таки это, по-моему, не самый худший вариант.Страшнее не выключенный весь день телевизор. Смотрят его или не смотрят,неважно: он включен, и диктор может улыбаться и говорить сколько угодно -никому, и артист может плакать и взывать к чувствам и рассудку… пустогокресла. Мне всегда бывает грустно видеть ребенка, с тупым видом крутящего ручкунастройки и взирающего равнодушно на все, что там, на экране, мелькает. Этонелепо, бесчеловечно! Что из того, что это лишь ящик, экран — ведь на экрането, что люди делали для людей, стремясь сказать, передать, донести им что-то.Когда ребенок плачет, переживая несчастье деревянной куклы, — это нормально.А если ребенок безразлично скользит взглядом по искаженному болью лицу живогочеловека, здесь происходит убийство чего-то человеческого в человеке. Б.П.: Может быть, это уж слишком — убийство? Ребенок же понимает, что этоартист, что на самом деле… Л.А.: Придется вспомнить один грустный эпизод. Наш хороший знакомый, междупрочим, умный и вроде бы добрый человек, решил утешить девочек, горькоплачущих из-за того, что Герасиму пришлось утопить Муму. — Зачем? Ну зачем он это сделал, мамочка? — в отчаянии шептала мне трехлетняядочурка, заливаясь слезами и боясь смотреть на экран. И вдруг спокойный, сулыбкой, голос: — Ну что ты, чудачка, ведь это он не на самом деле ее топит, это же артисты.Сняли кино, а потом вытащили. Небось где-нибудь живая до сих пор бегает… — Да? — удивилась девочка и с любопытством уставилась на экран. Я простозахлебнулась от возмущения — слов не было, а было омерзительное чувство,будто при тебе совершили подлость, а ты не воспротивилась этому. Да так оно ибыло, по существу, хотя, кажется, наш знакомый так и не понял, что он такоеособенное сделал. Ведь добра желал, а кроме того, сказал-то, по существу,правду… А была это ложь, а не правда! Ложь, потому что на самом-то деле Муму былаутоплена, потому что несправедливость и жестокость существуют в реальнойжизни, их надо ненавидеть. Конечно, лучше этому учиться в реальной жизни. Нетолько переживать, глядя на экран, а бороться с действительнойнесправедливостью, когда ее встретишь. Верно, но для того чтобы боротьсяпротив лжи, несправедливости, подлости, мерзости, надо же научиться видетьих, различать под любым обличьем. Именно этому и учит искусство, учиттянуться к высокому, светлому, какие бы странные и непривычные формы оно нипринимало, учит сопротивляться всему бесчеловечному, в какие бы маски оно нирядилось. Надо только понимать его язык и отличать подлинное искусство отмнимого, но этому-то и надо учиться сызмальства на лучших образцах мировой инашей, советской культуры. С грустью сознаю, что мы упустили здесь многое: наши ребята почти не знаютистории живописи, музыки, не говоря уж о скульптуре и архитектуре. Они редкобывали в театре, даже в кино мы ходим с ними нечасто. Вряд ли они назовутмногих прославленных композиторов, художников, архитекторов, вспомнят ихпроизведения. И произошло так не потому, что мы не хотели дать эти знаниядетям, — просто не хватило нас на это, к огромному моему сожалению. Но есть уменя одна утешительная мысль, ею я хочу хоть немного оправдаться. Оназаключается вот в чем. Что важнее: узнавать на слух, кому принадлежит та илииная мелодия, или чувствовать эту мелодию сердцем, откликаться на нее всемсуществом? Что лучше: знать наперечет все картины Рафаэля или замереть вблагоговении даже перед простой репродукцией «Сикстинской мадонны», впервыеее увидев? Наверное, хорошо, чтобы было и то и другое. Конечно, не зная,когда, кто и зачем создал произведение, не постигнешь его глубины, непрочувствуешь его по-настоящему. И все-таки от знания зависит не все, далеконе все! Когда я вижу детей, которые со скучающими лицами поют в хоре иликак-то бесстрастно исполняют сложные пьесы на рояле, мне становится неловко:зачем это? Зачем умение, если душа молчит? Ведь музыка — это когда человекчеловеку без слов говорит о самом сложном и самом личном. А тут никакихпереживаний. Нет, пусть лучше будет наоборот: не быть знатоком, но уметьчувствовать. Мы иногда любим с ребятишками слушать тишину ночи, можем остановиться исмотреть на неповторимую прелестную игру заката, или на чудо настоящее -инеем покрытый сад, или замираем в темной комнате у пианино, слушая совсемпростую мелодию, которую играет Аночка так проникновенно и нежно… По-моему,все это тоже приобщение к искусству. Б.П.: И все же я стою на том, что человек сам должен действовать, пробовать,творить, а не просто усваивать то, что сделал кто-то. Даже в областиискусства. Мне кажется важным, что в наших домашних концертах, представленияхребята сами делают декорации, сочиняют стихи, даже пьесы и песни. Разве этотоже не приобщение к искусству?

Наши семейные праздники

Л.А.: Праздники у нас бывают, как мне иногда кажется, даже чересчур часто,потому что ко всем всенародным праздникам, которые мы очень любим и всегдаотмечаем в семье, присоединяются еще внутрисемейные торжества. Иногда, уставот очередных пирогов и пирожков, которые надо напечь каждый раз человек напятнадцать-двадцать, я в шутку напеваю: «К сожаленью, день рожденья десятьраз в году.» Есть, правда, и одиннадцатый, хотя он скорее первый. Это деньрождения нашей семьи — не день нашей свадьбы, а день нашей встречи, потомучто главное все-таки встретиться и не пройти мимо. И к этому дню мы покупаемяблоки и пирожные и каждое делим пополам, как когда-то, много лет назад, впервый день нашей встречи. Это теперь одна из наших традиций. Их у нас неочень много, но они дороги нам и живут долгое время. Как же проходят наши семейные торжества? Иногда ребята готовятпригласительные билеты, чаще обходимся приглашениями устными: «Добропожаловать на наш праздник.» Задолго до вечера дом наполняется шумом исуетой. Сверху, из мансарды, доносятся визг и взрывы хохота — там идетпримерка костюмов и последняя репетиция, иногда, правда, она же и первая; уартистов не всегда хватает терпения на несколько репетиций, они предпочитаютэкспромт. Получается сюрприз не только для публики, но и для себя. Внизу, накухне, дым стоит столбом (иногда буквально) — здесь заняты приготовлениемпиши уже не духовной, а вполне материальной. И поэтому тут, как правило, недо смеха, иначе что-нибудь подгорит, сбежит, ошпарит. Я едва держусь на ногахот жары, суеты, шума и переживаний. Кажется, все готово, можно уже накрывать на стол и звать гостей. Это сделаютдевочки, а я пока отдохну и отвечу на вопрос, который нам иногда задают: «Изачем вы возитесь с пирогами, тестом, времени вам, что ли, не жалко? Купилибы торт или готовое что-нибудь, и никаких хлопот». Что на это сказать? Верно:хлопот никаких, но ведь и радости куда меньше! Сколько удовольствия всем отодного только запаха теста. И каждому можно потрогать, помять его в ладошках- какое оно нежное, податливое, теплое, словно живое! И можно самим вылепитьиз него что хочешь, и украсить как вздумается, и сделать настоящий веселыйколобок, и осторожно вынуть его из печки, и отнести в подарок бабушкам, игордо сказать: «Это я сам сделал!» Как прожить без этого? А вот и концерт готов, артисты уже в костюмах, зрители усаживаются на креслахперед «занавесом», отделяющим «сцену» от «зрительного зала». Все номера готовят сами ребята, они составляют программу вечера, выбираютконферансье, мальчики подготавливают световые и, разумеется, шумовые эффекты.»Занавес» раздвигается не просто так, а с помощью хитроумного устройства. Нолюбовь к экспромтам подводит, и без подготовки получается: — Скорей, скорей — уже тебе надо! — Я не могу — забыл. — Ну ты иди. — Нет, ты! — Тише… тихо! — На сцену выпихивают раскрасневшегося «конферансье» и: — Мы продолжаем наш концерт… В программе: стихи и песни (в том числе и собственного сочинения), пьесы(только собственного сочинения), музыка (пианино), еще музыка (балалайка),акробатические номера, танцы, пантомимы, клоунада, фокусы… В некоторыхномерах сочетаются чуть ли не все жанры разом. Нередко «публика» принимает участие в выступлениях, «артисты» становятсязрителями. Смех, аплодисменты — это все настоящее. А главное — настоящееволнение перед выступлением, и старание сделать как можно лучше, и радость задругого, когда все получилось хорошо, — вот это главное. После такого бурного начала и застолье получается бурным и веселым. Всечокаются, и по очереди произносят тосты или поздравления виновнику торжества,и пьют из больших стаканов — сколько хочешь! — лимонад. Да, дети вместе совзрослыми за столом, и вместо разноцветья винных бутылок на столе лимонад,виноградный сок или морс собственного изготовления. Мы так даже Новый годвстречаем. И скучно нам не бывает. Главное — чокнуться, и посмотреть другдругу в глаза, и сказать самые добрые слова на свете… Б.П.: Нам не верят, когда мы рассказываем, что у нас месяцами и даже, бывает,годами стоят нераспечатанные бутылки с вином, привезенные кем-нибудь изгостей, впервые попавших в наш дом. И не потому, что у нас сухой закон иличей-то запрет. Просто ни к чему оно нам, это бутылочное счастье, ни к чему, ивсе. Так же, как и папиросы, кстати сказать. И у наших ребят-подростковотношение к этим атрибутам мнимой мужественности определенное: нилюбопытства, ни тяги, но достаточно осознанное отвращение. Л.А.: На мой взгляд, это просто нормально. Ведь не заражает же сам себячеловек туберкулезом, раком или чем-нибудь подобным. Ненормально другое:знать, что отрава, болезнь, и все-таки в себя ее силком впихивать, впихивать,до тех пор, пока она там внутри не вцепится во все печенки и не сделает изчеловека гнилушку. Б.П.: И здесь у нас есть свои традиции. Ведь как в дни рождения обычнобывает: все подарки, все внимание — новорожденному, а матери, главнойвиновнице торжества, выпадают в этот день одни хлопоты. Мы решили, что этонесправедливо, и наш именинник в свой день рождения сам преподносит мамеподарок. Так повелось у нас уже давно, с тех самых пор, как первый сын был всостоянии подарить что-то сделанное им самим. Кончается наш праздник на крылечке, иногда с фейерверками и бенгальскимиогнями. Мы провожаем гостей и кричим хором с порожка: — До сви-да-ни-я!

 * Часть II. РЕЗЕРВЫ ЗДОРОВЬЯ НАШИХ ДЕТЕЙ *

 

КАКИМ ЖЕ РОДИТСЯ ВАШ МАЛЫШ?

В Японии в одном из роддомов обратили внимание на группу женщин, у которыхродились здоровые полноценные дети. От чего это зависит? Оказывается, этиноворожденные имели массу тела 3 кг: по современным понятиям, вес небольшой. Масса тела от 2,5 до 3,5 кг — идеальный младенческий вес, самый оптимальный идля ребенка и для матери. Ведь такого ребенка легко рожать. При этом младенецпоявляется на свет неожиревшим, крепким. И японские медики поинтересовались,кем же работают женщины. Они — ныряльщицы, искательницы жемчуга, и не бросалиработы до самых родов. Дети у них физически более развиты, чем у обычныхженщин. Сейчас все японки получили рекомендации: плавать и нырять как можнобольше и до беременности, и во время нее. Но, к сожалению, не везде теплые моря, бассейны, чтобы женщины моглипостоянно плавать и нырять. Так как же добиться того, чтобы младенец рождалсянекрупным и физиологически зрелым? Сейчас у нас в стране очень много семейных клубов: в Москве, Ленинграде,Северодвинске и других городах. Одна молодая женщина из такого клуба вот чторассказала: «Я каждый понедельник устраивала себе своеобразные посты, то естьпо понедельникам ничего не ела на протяжении, всей беременности. Родиласьдевочка Василинка — 3100 г, физиологически совершенно зрелая. Роды прошлилегко». Таких случаев я знаю три, пока только три… А в Ленинграде я столкнулся с мужчиной, который предложил поехать к немупосмотреть домашний спорткомплекс для малышей. Действительно, замечательныйспортивной уголок. В доме две девочки — его дочери. Младшая развита заметнолучше, чем старшая. Почему? Мама, начиная с четвертого по восьмой месяцбеременности, бегала вместе с папой по 30-40 минут в день, иногда — черездень. В чем тут дело? Ребенок, находясь в утробе, чтобы питаться, пуповинойсоединен с плацентой (детское место в матке). Плацента растет вместе с плодом(при рождении малыша она весит 600-700 г). Кровь ребенка никогда несмешивается с кровью матери, она доходит до плаценты, расходится покапиллярам, и там происходит обмен: через пленки плод забирает из кровиматери кислород, питательные вещества, а отдает свои ненужные вещества. Этипленки, или плацентарный барьер, не пропускают даже микробов. Толькофильтрующиеся вирусы могут проникнуть через этот барьер. Из-за того, что убеременной женщины своя кровь, а у плода — своя, он массу болезней матери непринимает и рождается здоровее ее. Размеры плаценты природа определили так,что ее ребенку «в обрез». При спокойном и сытом состоянии будущей матери ребенок тоже спокоен, но стоитмаме подняться на пятый этаж, у нее начинается учащенное дыхание — нехваткакислорода. И ребенок, не получив из крови матери кислород, начинает толкаться(шевелиться). Вернемся к японским искательницам жемчуга. Их будущие дети в течение всегомаминого рабочего дня недополучают кислород (у ныряльщиц-профессионалокзадержка дыхания — до 4 мин). Значит, ребенку приходится интенсивнодвигаться, чтобы быстрее «прогонять» кровь, бедную кислородом. У нас пока еще в науке нет конкретных рекомендаций по бегу для беременных, ихнадо вырабатывать. Ясно пока одно — длительность бега не менее 30 мин. Приэтом бег должен доставлять удовольствие. Или эффекты голодания, поста. Если будущая мама по понедельникам голодает,что же делает малыш? Ему не хватает питательных веществ, и он давайбрыкаться. И такие ребята хорошо физически развиваются еще в утробе матери. Я же себе сейчас ввел по понедельникам пост. Кстати, по наблюдениям медиков,53 долгожителя из Азербайджана строго придерживаются уразы — мусульманскогопоста. Более того, в «Московском комсомольце» были опубликованы данные одногоэксперимента: ветеринар Саратовской птичьей фабрики попросил для негосписанных на мясо несушек (1000 штук), 6-летние куры больше не несут яиц. Иустроил им голодовку, да еще в октябре. День не кормит, два, три… Держал ихтак 10 или 12 дней, а после этого медленно и постепенно стал вводить им пищу,восстанавливать, и ни одна не умерла. А через три недели одна снесла яйцо,потом другая, через месяц неслись уже 600 кур, а через полтора месяца — 930из 1000. Да и яйца вместо положенных 48 весили 68 г! Да и проверка навыводимость показала, что качество их на 13% выше нормы. Кроме того, курочкиэти прожили еще 6 лет. Вот явления, над которыми надо думать… …Мы же привыкли регулярно есть. А вот та молодая мама, которая попонедельникам не ела, очень много полезного сделала и для себя, и своегоребенка. Вот еще на чем хотелось остановить ваше внимание. У женщин во времябеременности очень часто портятся зубы. Это проблема немалая, но врачи чутьчто, сразу пломбировать… А из-за чего это происходит? Ребенку не хватает»материала» для костяка, и его организм берет из маминого, а чаще — из зубов.Вот зубы будущей мамы и портятся. В старину даже была такая поговорка:»Ребенка родишь — зуб потеряешь». А врачи: «Пейте глюконат кальция», и ещетам что-то. А я дам другой совет: кости надо есть, кости! Грызть их целиком,какие есть, куриные, например. Можно и хрящи, можно рыбу (в том числе рыбныеконсервы). А в этих консервах косточки тоже есть. В рацион можно вводитькостную муку. В общем, все, что поможет сохранить вам зубы. Терять их попоговорке совсем не обязательно. У казахов есть такой древний обычай — талгак. Если беременная женщиназакапризничала, например, захотела съесть лимон посреди ночи, отец будущегоребенка в лепешку расшибется, но выполнит ее желание, а значит, и желаниебудущего ребенка. Видимо, инстинктивно организм будущей мамы чувствует, чегоему не хватает. Поэтому я советую беременным женщинам: прислушивайтесь ксвоему организму, к тому, что вам хочется, захотелось селедочки — съешьте… В первые недели беременности часто возникает чувство подташнивания. Врачи втаком случае говорят: это токсикоз, явление обычное, но временное. Я же хочупо-своему ответить на вопрос: «Почему подташнивает?» Ученые обратиливнимание, что кошки в первые дни беременности почти ничего не едят. Может, иу женщин возникает это чувство, потому что они переедают. Да и вообще все мыслишком много и не то едим? И, может быть, эти токсикозы в начальном периодебеременности совсем не обязательны? Вполне возможно. Хочу обратиться еще к одной проблеме беременных. Бывает, врачи страшно пугаютбудущую маму: «Очень твердая матка… высокий тонус!..» И кладут ее насохранение. А ведь твердая матка бывает у сильных женщин, врачи же боятсятаких отклонений. Или такая проблема. В обменной карте (она выдается гинекологом женщине наруки как «охранная грамота» для поступления в роддом) пишется точный срокродов — врачи считают, что заказали всем женщинам беременность в 280 дней. Авы не верьте! Я вам докажу, что это не так! Перечитал уйму книг, и в томчисле немецких и французских авторов, Спока, чешских, венгерских — какие мнетолько попадались. Рожают и в 240 дней — и совершенно нормальных детей, и в320 дней — и тоже нормальных. А разница — 80 дней, т.е. 2 с лишним месяца!По-моему, писать следует так: 280 плюс-минус 35 дней. Нельзя же всех женщинприравнивать к часам: через 280 — рожай! А если «переходит» — стимуляторы ей:полагается рожать в срок! Бойтесь стимуляторов! Природа сама очень хорошознает, когда надо рожать, а врач этого знать не может. По статистике (а эти данные уже открыты для публикации): 3% детей у насрождается неполноценными, а 10% -«пограничников». Из-за чего? Знаете, оченьмного приносят вреда курение и алкоголь. Ну если отец алкоголик — не все 100%детей дефективные и дебильные, много, но не все. А вот если и отец, и матьбыли пьяны в момент зачатия (даже термин есть такой — «пьяное зачатие») — вотэто почти всегда никудышный ребенок. Во Франции ребенок, рожденный приалкогольном опьянении родителей, называется «карнавальный ребенок». А почемутак? Перед тем как жать новое вино из винограда, освобождают бочки — допиваютостатки вина, гуляют целую теделю. В это время и проходили во Франциикарнавалы. А через 9 месяцев рождались больные, неполноценные дети — вототсюда термин и появился, но это в простонародье, у крестьян. Есть уфранцузов и другое понятие — «дитя легкого ужина» (читай — «ужина с вином»).Очевидно, у нас этого супруги не знают. Очень страшно, если жизнь ребенканачинается с пьяных мамы и папы (особенно страшно — мамы!). У курящих мам неполноценных детей вдвое больше, чем у некурящих. И этосуровая статистика. Но самое страшное в том, что курение вот еще чем вредно.Я сделал выписку из журнала «Химия и жизнь» (статья «Новые письма окурении»): «…особо надо подчеркивать вред курения для женщин… Курящиеженщины рожают детей, уже привыкших к никотину.» Особенно страшно, когдаребенок продолжает получать никотин с материнским молоком — кормит, а курит.И эти дети кричат не потому, что хотят есть, а потому, что хотят курить. Выпонимаете? Приведу один пример: молодая женщина во время беременности выпила бокалшампанского. Родилась дочь, выросла и пристрастилась к шампанскому… Преждечем закурить или выпить, подумайте о том, что на свет может появиться пьяницаили курильщик. А вот какой интересный факт обнаружили японцы. Около небольшой японскойдеревушки американцы построили военный аэродром. Взлетают реактивныеистребители — по округе страшный рев. Одни дети плачут от этого шума так, чтоникак не успокоить, а другие не плачут. В чем дело? Почему столь различнаяреакция? Докопались. Если женщина здесь выросла, замуж вышла, выносила иродила, то дети не обращают внимания на такой шум. Почему? Слух у детей,оказывается, формируется за несколько месяцев до рождения. Малыш еще неродился, но все слышит, то есть он воспринимает рев самолетов, считая егонормальным «звуком жизни». Вот так же и никотин, и алкоголь поступают в организм как норма. Да-да!Организм приспосабливается и воспринимает эти яды как «условия жизни», вкоторую он в будущем попадает. Если вы не хотите видеть своего сына или дочькурильщиками и выпивохами, откажитесь от спиртного и никотина до и во времябеременности и кормления. И еще одна проблема — проблема лекарств. Милые будущие мамы! Лекарстванедопустимы никакие (!), пока вы ожидаете малыша. Потому что последствиявоздействий этих лекарств на организм ребенка (да и ваш!) непредсказуемы. Мнесообщили данные: 75% болезней у взрослых — это последствия примененных вовремя беременности матерью лекарств. Бывает и самое страшное, например,талидомидовые уроды. В Западной Германии одна фармацевтическая фирмавыпустила лекарство талидомид. В аннотации было написано: «безобидноепрекрасное снотворное». Одна беременная женщина, принимавшая талидомид,родила ребенка без мизинцев на руках, другая — без больших пальцев, третья -совсем без пальцев, у четвертой появился на свет малыш с ручками до локтей,были случаи, когда рождались детишки «четвертованные» — ни рук, ни ног…Нужно было родиться 10000 таких детей (!), пока один умный человек не назвалих «талидомидовые уроды», и выпуск этого лекарства был запрещен. В Японии появилось такое лекарственное средство — куиноформ. Лечили имжелудочно-кишечные заболевания, а у людей стало ухудшаться зрение ипроисходили отклонения в функции нервной системы. Более 20000 случаев былозафиксировано, пока открыли причину. Много, к сожалению, выпускается лекарств-канцерогенов, вызывающих рак.Подумайте и сделайте вывод: употреблять медикаментозные средства или нет вовремя беременности? Стоит ли рисковать здоровьем своего малыша. Кстати, я был в Кабардино-Балкарии, на Кавказе, и там мне рассказали, что уних есть старинный свадебный обряд: все гуляют, поют, танцуют, шумят целуюночь, кроме жениха и невесты. Они стоят, взявшись за руки, возле свадебногостола, не прикасаясь ни к еде, ни к питью. На некоторых свадьбах они, правда,уже сидят, но к пище и алкоголю не прикасаются — придерживаются строго этогообычая, не дожидаются «карнавальных детей». У древних славян была такая традиция, что к хмельному молодые непритрагивались тоже! Очень это разумно… Ну а теперь поговорим о родах. Болезненны или не болезненны роды? Одиневропейский врач побывал у индейцев (прожил там полгода) и наблюдал их жизнь.Одной туземки вот-вот рожать, а она пошла за хворостом, врач за ней. Набралаона вязанку и говорит ему: «Вы знаете, доктор, мне, кажется, надо родить…Вы отойдите подальше!.. Присела на корточки… и родила… Ребенка завернулав свою одежду. «А теперь, — говорит врачу, — пошли домой». На наш взгляд,ужас, страх! В Чехословакии прошло анкетирование женщин. Стоял в анкете и такой вопрос:»Как вы рожали?». 14% ответили: «Болезненно», большинство же сказали:»Обычная боль. Ничего страшного». Это оказались женщины, выполняющие тяжелуюфизическую работу. Сравните с первым примером. Закономерность! В Индиибеременные женщины делают специальные упражнения, подготавливающие к родам.Они тренируют основном брюшной пресс.

ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ

…Первая наша беседа закончилась тем, что мы вплотную подошли к тому дню,когда должен появиться на свет ваш малыш. Будущим мамам надо уже за месяц досрока прислушиваться к своему организму. Начинается все с «послов», так этораньше называлось, или «предвестников» родов: какое-то давление в областипоясницы, боль внизу живота, которая потом отпускает, и т.п. Вначале редко,потом все чаще и чаще проявляются эти симптомы. Когда же начинаются схватки,»предвестники» повторяются через 20-30 мин, и надо отправляться в родильныйдом… Сегодня я хочу рассказать вам о тех просьбах, с которыми мы пришли вродильный дом со своей старшей дочкой. С ее врачами мы познакомились месяцаза три до этого события. Дом этот новый, с большими удобствами и современнымоборудованием. Для каждой мамы с ребенком отдельная палата. Где вы ещенайдете такой родильный дом? В разговоре с врачами мы упомянули, что дочкаждет малыша, они и предложили: «Ну привозите к нам, выполним все вашипросьбы». Вот так появились наши просьбы к врачам и медсестрам родильногодома. Первая просьба — не делать анестезии (обезболивания). Почему? Сложилосьмнение, что процесс родов должен быть болезненным. Даже придумали наркоз, нополучалось, что родившегося ребенка потом не могли разбудить — наркоз»поражал» и его. Большинство таких детей умирало. От наркоза отказались. Истали применять местное обезболивание — это легче и проще. Но не учли такогоявления. Канадцы в 1983 г. провели опыт над оленихами: обезболивание природах. Отелилась одна олениха — и не стала обнюхивать и облизывать своегоолененка, повернулась и ушла! Сделали обезболивание второй, третьей,четвертой, пятой, шестой… пятнадцатой — все так же, побросали оленят иушли. На этом опыты прекратили. Решили, что анастезия при родах недопустима.Она наносит страшный вред матери: у нее гасится материнский инстинкт. А то, что у нас говорят, что роды очень болезненны — это идет от Библии.Посмотрите, как рожают все млекопитающие. Животные не кричат, все тихосвершается. В книге Трча, чехословацкого автора, описывается анкетированиерожавших женщин: и многие из них говорят, что роды практически безболезненны,боль терпимая. Северянки, например, рожают зимой при морозе в 40~C в пути на пастбище:чувствует, что надо рожать, останавливает оленей, поворачивает нарты набок,расстилает шкуру и рожает ребенка! И ребенок здоров, и она. Вторая просьба — не накладывать зажимы и не перевязывать пуповины до тех пор,пока она пульсирует. Причина вот в чем. Малыш, оказывается, перекачивает изплаценты 100-150 г крови. А если сразу наложить зажимы, ребенок не дополучиткрови и может возникнуть гипоксия — удушье. Старые повитухи это знали:перевязывали пуповинку только через 5-7 мин. Третья просьба. После того как пуповинка перевязана и отошло плодное место -послед, у нас обычно малыша забирают и уносят от матери. Это недопустимо!Нельзя уносить ребенка от матери! Обязательно сейчас же, когда женщинанемного успокоилась (в первые 15-20 мин после рождения) положить голенькогона грудь матери. Лучше, если мама сама его себе положит, приложит к груди: кодной и другой, чтобы малыш обязательно высосал первые капельки молозива. Цены этим первым капелькам нет! Говорят, только что родившийся ребенок еще неголоден. По старой инструкции Минздрава СССР разрешалось прикладывать ребенкак груди не раньше, чем через 12 ч. Это преступление, рожденное преступнойинструкцией, — по-другому не скажешь! Она (эта бумага!) страшно много бедприносила и ребенку, и матери, поэтому я так резко об этом говорю. Еслиребенка сразу же приложить к груди, он начинает прекрасно сосать.Оказывается, при этом он не только получает чудотворные капельки молозива:процесс сосания удивительно хорошо действует на мать. Это своеобразный сигналорганизму матери, что все в порядке, ребенок живой. И у матери будет вовремяприходить молоко, и все процессы восстаноаления пойдут нормально. Так быстреесокращается матка и прекращается кровотечение. У И.А.Аршавского был такойслучай. Приехал он в роддом, а там главврач за голову хватается — не могут уженщины после родов остановить маточное кровотечение: все применили, чтомедицина знает, искололи «коагулянтами», а человек «тает» на глазах от потерикрови. Аршавский говорит: «Приложите ребенка к груди!» Приложили,прекратилось кровотечение, спасли мать. К сожалению, не знают этого нашиврачи. Вот получил я 17-й том Большой медицинской энциклопедии, там громаднаястатья «Новорожденный», и ни слова об этом не написано. Просто поразительно! Надеюсь, я убедил вас в том, как важно, чтобы малыша сразу после родовприложили к груди мамы. Важно еще и вот почему. На это обратили вниманиевначале французы. У них там косо смотрят на матерей-одиночек, а у нас онипользуются уважением, поддержкой государства. Во Франции роженица без мужасразу приносит заявление, что она от ребенка отказывается. И после родовребенка ей даже не показывают. И вот однажды акушерка просто не смогла унестиребенка от такой матери, но получилось это совершенно случайно. Мать взяларебенка и приложила к груди, а уходя из роддома забрала его! Тогда следующейматери-одиночке акушерка нарочно подложила ребенка — и та забрала! Ослучившемся узнали врачи, вели наблюдения, записывали… А вывод один и дляфранцузов, и для нас: если в первые 15-20 мин после родов приложить ребенка кгруди, что-то с матерью делается, и, что бы там ни было, дитя свое оназабирает… Так вот. Контакт «кожа к коже» хотя бы 15 мин в первые полчаса жизниобязателен, совершенно необходима Говорят, что даже 15 часов, проведенныематерью с новорожденным в следующие три дня, не компенсируют этих 15 мин.Медики пока не очень придают этому значения. Но здесь, видимо, связь нетолько осязательная у малыша, а, на мой взгляд, соприкосновение биополей. Иэта связь начинается, когда мать положит младенца к себе на грудь. Американцы даже с отцами провели опыт. Там сейчас — да и у нас тоже -рождается много крупных детей. И акушеры, чтобы себя обезопасить, делаюткесарево сечение. Чуть ли не 9-11% родов в США — кесаревым сечением. Аженщины перепугались, боятся операции. Врачи в панике: что делать? И вот чтопридумали. (А все началось с вопроса: как будут действовать на будущего отцапервые мгновения жизни ребенка?) И решили так. Когда собираются делатьженщине кесарево сечение, вызывают мужа: «В 12.15 операция. Пожалуйста,приходите». Всего наблюдали они таких случаев 47, кажется. Будущий папаприходил, и когда ребенка извлекали, прежде всего вручали ему: «Подержите.Подождите, пока мы приготовим кювез (*), подержите ребенка…» И каждомумужчине давали держать голенького ребенка по 7 мин! Что он переживал, что ониспытывал, не известно. Какие поля ребенка и отца взаимодействовали, мы тожене знаем. Таких, кто держал малыша сразу после рождения, оказалось 16 из 47.Остальные не успели к моменту операции, а когда приходили, ребенок уже лежалпод стеклянным колпаком. Ему предлагали посмотреть на новорожденного черезстекло бокса на протяжении 7 мин. (*) Стерильный колпак, куда кладут ребенка сразу после кесарева сечения. Потом через четыре месяца, когда все уже было забыто, и папы с мамами непридавали значения тому. кто держал малыша, а кто смотрел, решили заглянуть всемьи. В одной семье с ребенком возится папа: пеленки заменяет, укачивает,даже песенку поет… Приходят в другую семью. Малыш кричит, и реплика папы:»Мать, орет чего-то там. Наверно, подмок — переверни его!» А когдапросмотрели карточки: первый мужчина держал ребенка в руках после кесарева, авторой только смотрел через стекло бокса. Когда обошли всех 47 пап и мам смладенцами, пришли к выводу: «теперь можно просто определить, держал или недержал отец новорожденного, только зайди в квартиру…» Они увидели папнового качества, ничем не уступавших мамам. А у нас таких пап нет. Нашихбудущих отцов на пушечный выстрел не подпускают к родильному дому, и толькоиз форточки на ниточке жена может опустить записку. Как видим, первые мгновения жизни ребенка действуют на отца. Идеальныйслучай, видимо, когда женщина, первый раз покормив дитя после родовмолозивом, должна вручить его папе. Она девять месяцев его носила, растила, итеперь он на всю остальную жизнь должен попасть в надежные отцовские руки. Мы не придаем значения моменту прихода ребенка в жизнь. Древние же относилиськ этому серьезно. А мы с высоты своей цивилизации намного глупее их идействуем здесь во многом неразумно. Мне кажется, нужно обязательноразработать такой вот ритуал перехода ребенка из материнского чрева в жизнь -Ритуал рождения. Чтобы отец тоже понял, что ребенок попадает и в его руки,сильные, надежные и его прямая обязанность вести этого человечка по жизни. Обэтом надо думать, надо над этим работать. Наши дети не должны быть ущербнымииз-за нашей дикости, которую мы проявляем сейчас в первые и очень важныемгновения их жизни. Это просьба четвертая. Теперь просьба пятая. Новорожденному сразу же закапывают в глазки или растворазотно-кислого серебра (ляпис), или еще что-то. В первые мгновения его жизни.Это можно делать только в том случае, если есть какая-то опасность, например,отец или мать когда-то болели венерическими болезнями. А для младенца,рожденного от здоровых родителей, это плохо, вредно: у него будут гноитьсяглаза (конъюнктивит), при этом и ребенок будет мучиться, и мать… Зачем этонужно? Нет, все-таки всем подряд закапывают! Просите не закапывать растворляписа ребенку, и ею глазки будут чистыми. Просьба шестая. Сразу после рождения малышу в роддоме делают БЦЖ -противотуберкулезную прививку. Но я считаю, что ее можно делать лишь в томслучае, когда есть какие-то к тому показания. Предположим, мать или отецболеют туберкулезом, или в семье есть туберкулезный. Во всех остальныхслучаях БЦЖ (я сопоставил многие данные) вызывает у малыша, когда проходитинкубационный период (2-3 недели), диспепсические, т.е. желудочные явления.Повторяю, что лучше БЦЖ избежать: туберкулез у нас в стране практическиперестал быть такой страшной, неизлечимой болезнью, каким он был раньше. Седьмая просьба. После рождения и всех необходимых процедур малыша тут жепеленают. Причем придерживаясь всех предписанных рекомендацдй: однараспашонка, застегивающаяся спереди, вторая — запахивающаяся сзади,подгузник, тонкая пеленка, клеенка, толстая байковая пеленка и одеяльце (взависимости от погоды). Ну какая погода в комнате?!! И эти сорок одежек даодеяльце — преступление. А картина получается такая. Пока будущая мама девятьмесяцев носит дитя, оно находится в идеальных условиях: постояннаятемпература, никакого сквозняка, никаких микробов (они, как уже говорилось,не проникают через плацентарный барьер) и т.д. Дело в том, что в быту существуют перепады температур, и ребенок должен бытьподготоален к ним. А что мы делаем? Он родился, купание только в воде стемпературой 37~C. Запеленали и поместили в комфортную температуру — 32-34~C.И оказался малыш в «термостате», у него в работу не включаютсятерморегуляторы организма — те самые, которые позволяют нам всегда сохранятьпостоянную температуру тела (постоянна она относительно — самая низкаятемпература в 4:00, а самая высокая — в 16:00, колебания составляют -0,6-0,8~C, у ребенка они больше; кроме того, 37~C у малыша могут быть нормой- имейте в виду (!), заплакал ребенок — температура может подняться наполградуса-градус). Мы, когда приносили малыша из роддома, укладывали его вкроватку голеньким или в одной распашонке вместо этих рекомендуемыхмногочисленных одежек. Причем эти зашитые рукава на распашонке (говорят,делается это для того, чтобы он не поцарапался) — страшная вещь! Мамы и папы,вы таким образом лишаете малыша осязания, познания мира, а для него такой»жизненный опыт» невероятно важен. Подумайте, ребенку не завязывают же глаза,не затыкают уши, а руки-ноги — в пеленки-распашонки. Это, по-моему,противоестественно. Надо, чтобы у него были свободные ручонки, а то, что онпоцарапается, я, например, считаю плюсом: поцарапает, попадут микробы, малышначнет «формировать» свой иммунитет. А при отсутствии развитой иммуннойсистемы страшные вещи с детьми происходят? Итак, кладем ребенка голеньким или в распашонке. У нас почему-то традиционнокладут его на спину, завернутого «полешком», в кроватку. Действительно,»полешком» — он же не может ни двигаться, ни шевелиться. Теперь стали кластьна бочок, так как в положении на спине при срыгивании может захлебнуться.Американцы же укладывают малышей преимущественно на животик, не пользуютсяподушечками, постельки достаточно твердые. Я думаю, какой-то смысл в этоместь, ведь положение на спине — это положение мертвого, побежденного,слабого, больного. Говорят, что положение на спине начинает формироватьрабские чувства — чувства подчиненности… А когда же ребенка пеленать? Когда он засыпает. Вот тут, пожалуйста,заверните его — во сне должна быть термокомфортная температура, во сне иребенок, и взрослый человек отдыхают. Во сне малышу должно быть тепло. Мывсех своих детей в комнате перед сном заворачивали в тонкую пеленку летом, азимой и в байковую. А просыпались — мы их раздевали, и «гуляли» они у насголенькими. В роддоме ребенок все время запеленут, и если он намочил пеленки, его несразу перепеленают. Вот и лежит он в мокром, теплом. Это не безвредно. Мы вотзабирали ребятишек из роддома с опрелостями: портится кожа у малышей от этих»компрессов». Обычно в медицинской литературе пишут так: «некоторые детисклонны к опрелостям». Чушь совершенная! Никакой склонности нет. Просто нашобычай держать их завернутыми в сорок одежек и мокрыми ведет к тому, что умалышей буквально гниет кожа. Когда мы приносили ребенка домой из роддома,обязательно устраивали баню маме Лене и малышу — не парили его, а мыли теплойводичкой. А в старину — я нашел эти данные — у финнов женщину рожать вели вбаню: жарко топили, парили ее как следует — выдерживала роженица, выдерживалпотом и новорожденный. А находились они там день-два, пока мать сама неподнималась. Представляете, младенец выдерживал -40~C в дороге (*) и +50~C вбане — совершенные терморегуляторы позволяют ему это. (*) Об этом я рассказал в разделе «Каким же родится ваш малыш?». При родах стоило бы еще вот что делать — то, о чем забыли, от чего отреклисьмы, культурные люди. Раньше ребенка крестили, причем в холодной купели, аиногда даже в проруби зимой. И правильно делали! В первый-второй день послерождения у малыша самые высокие адаптивные возможности — он приспосабливаетсяко всему. Потом они постепенно сходят на нет, а в первые дни жизни ониизумительно велики, и этим надо пользоваться. Обычай крестить холодной водой- хоть он и не адаптивные цели преследовал — был очень важен именно в этомотношении. В конце прошлого века, «щадя» ребенка, те, кто побогаче, просиликрестить в теплой воде. И разница была замечена. Дитя, крещенное в холоднойводе (не выше 10~C), получало какой-то всплеск энергии из-за сильногохолодового стресса, батюшка опускал его в воду с головкой, трижды по-особомукак-то зажимая ротик и ушки. Обычно ребенок кричал невероятно после первогоокунания, после второго лишь покрикивал, после третьего — почти не плакал.Интересно, что окрещенный ребенок надолго засыпал; 5-10 часов кряду. А когдапросыпался, как будто в него энергии влили: сосет так жадно. Батюшки изаметили эту разницу — крещенный в холодной воде к трем месяцам крепче,крупней и энергичней, чем крещенный в теплой. Я думаю, что врачи, когда узнают об этом, должны решить, что тут можносделать. А пока… Так как поступать с самым маленьким, только что родившимся человечком, чтобысохранить ему здоровье? К сожалению, только в одной-единственной книжкенедавно я прочел: «Особенности организма грудных детей таковы, что они дажепри безупречном уходе могут болеть…» Обычно это бывают простудныезаболевания и т.п. Так что это за безупречный уход, если дети все-такиболеют? Значит, небезупречно он прожил первые девять месяцев у мамы в животе. Это,во-первых, а во-вторых, небезупречны и те рекомендации, которые дают медики. Начнем вот с чего. Какой ребенок родился? Что врачи говорят? Вес — 3,900 г,рост — 52 см. Что это вообще такое? Что может сказать вес и рост о ребенке? Ничего неговорит, кроме габаритов. Почему у нас на этом остановились и дальше не идут,непонятно? И.А.Аршавский разработал шкалу, по которой можно оценитьноворожденного — его физиологическую зрелость. Ведь он живет девять месяцев внеобычных условиях: не дышит воздухом, не ест (хотя уже глотает, оказывается,водичку, в которой плавает — она питательная; первородный кал — это остаткитой водички, которую заглатывал малыш). А его «переход» в новые условия жизнисопряжен со многими признаками. Их открыл и разработал для них критерииИ.А.Аршавский. У нас их в свое время не опубликовали, а свет они увидели вСША. Через 12 лет к нам пришла из-за океана шкала Апгар — та самаяИ.А.Аршавского система оценки физиологической зрелости новорожденного. Сложилось так же, как и с полетом на Луну. Американцы слетали на Луну порусскому проекту. Спасибо, руководитель проекта американского корабля»Аполлон» честно сказал: «Я вспоминаю в эту минуту русского — ЮрияКондратюка, рассчитавшего нам эту трассу». Отто фон Браун — руководительпроекта как-то получил одну из 325 книжек, отпечатанных Кондратюком за свойсчет (еще в 1929 г. он написал свою книжку «Покорение космическихпространств», а ее не напечатали). А мы узнаем об этом лишь сейчас. То жесамое произошло со шкалой физиологической зрелости: задумана и разработанаАршавским, проведены эксперименты, исследования, накоплен определенныйположительный опыт, а носит имя «Апгар» — по фамилии американскогопедиатра… Физиологическую зрелость новорожденного можно оценить по пяти признакам. Дляподстраховки определение проводят дважды: в первое мгновение после рождения ичерез 5 мин. Первый признак — сердцебиение. Если оно у малыша отсутствует (а реанимация унас всегда наготове) — 0 баллов. Если сердцебиение составляет меньше 100ударов в 1 мин — 1 балл, если 120-140 ударов в 1 мин — 2 балла. Второй признак — дыхание. Если дыхание отсутствует — 0 баллов, если редкое,прерывистое, но все-таки есть, — 1 балл, если малыш закричал, значит, дышиткак следует, — 2 балла. Третий признак — окраска кожи. Если все тельце розовое — 2 балла. Если ручкии ножки синие, а тельце розовое — 1 балл, а если бледное и ребенок синеет — 0баллов. Четвертый признак — мышечный тонус. У нормального новорожденного ручки-ножкинапряжены, поджаты к животику, разогнуть их трудно. Такое напряжениеназывается физиологическим тонусом мышц — оценка за него 2 балла. Если тонусснижен — 1 балл, если отсутствует — 0 баллов. Пятый признак — рефлекторная возбудимость. Когда малыш кричит,ручками-ножками шевелит — это первое проявление хорошей рефлекторнойвозбудимости, оценка-2 балла, хорошо (оказывается, еще до рождения у ребенкаесть какие-то движения, тренирующие дыхательные мышцы, кроме того, слышать онначинает до рождения, пищеварение у него срабатывает — помните, заглатываетводичку). Если на личике новорожденного появляется гримаса, но он не кричитсразу — 1 балл (движения при этом есть), а вот если и движения отсутствуют -0 баллов. Теперь можно подводить итоги: например, по сердцебиению — 2, по дыханию — 1,по кожной окраске — 2, по мышечному тонусу — 2 балла. Сколько в сумме наберетваш малыш? И эта сумма есть характеристика его физиологической зрелости.Эталоны подсчетов таковы: выше 7 баллов — зрелый, а ниже 7 баллов -физиологически незрелый. Оказывается, у нас все больше и больше рождаетсядетей, которые набирают меньше 7 баллов. Печально… Мне часто задают вопрос: «Если мышечный тонус повышен, надо лечить?». Этоттонус нужен! Когда малыш еще не родился, он пребывает в комфортных условиях:тонус ему нужен только, чтобы шевелиться («брыкаться»), а вот когда онпоявился на свет, ему может быть холодно. А как согреться? Он же еще не умеетни попрыгать, ни побегать. Значит, естественно напрягаются мышцы ивырабатывают больше тепла. Повышенный мышечный тонус очень заметен в первыймесяц жизни ребенка, особенно когда он голенький лежит. Если ему тепло илижарко, он расслабляется. А почему от высокого мышечного тонуса надо лечить,не знаю?.. В этом разделе я хотел предложить вашему вниманию еще один практическийсовет. В первые 8-10 дней после рождения ребенок должен знать только материнскуюгрудь. Почему? Чего страшного в бутылке с соской? Вы когда-нибудь слышали о явлении импринтинга? Ученый сидит перед инкубаторомименно в то время, когда должны вылупиться цыплята. Он наблюдает, как онивылезают из скорлупы и совершают первые свои движения. Потом уносит цыплят кквочке, а они за ней не идут — бросаются вслед за экспериментатором. Вторуюгруппу он уже наблюдает спрятавшись (цыплята его не видят) и ставит вместосебя пустую коробку из-под торта с веревочкой. Цыплята из второй группы идутза этой коробкой. Выводились цыплята под курицей, видели ее, шли только замамой, и потерять ее было страшно. Так вот, явление импринтинга-это «впечатывание» ощущений на всю жизнь. Оносвойственно, оказывается, не только цыплятам, но и людям. Так, если вместоматеринского соска вы дадите бутылку с соской, он решит, что так в мире идолжно быть: сосать надо только оттуда. А потом врачи пишут, что дети»ленивые сосуны». Да, сосать из материнской груди трудно. И если бутылку ссоской дать раньше, чем материнскую грудь, ребенок станет волей-неволей»ленивым сосуном»: он быстро бросает грудь, кричит, требует бутылку с соской.Поэтому ребенок не должен даже подозревать, что она есть, такая легкая жизнь.Воду малышу лучше всего давать с ложечки. Есть еще и такая проблема: молодые мамы всегда беспокоятся, сыт ли малыш. Аврачи в таком случае проводят контрольное кормление: взвешивают ребенка до ипосле кормления. «Да, он действительно высосал мало. Нужно на 20 г больше…»И при этом советуют: «Докармливать!» На мой взгляд, совет невероятно вредный!Что из этого получается? Из груди тянуть молоко новорожденному трудновато, аиз бутылки с соской — легко. Значит, докармливание облегчит ему сосание и онраньше бросит грудь, будет требовать соску. Видимо, советы врачей одокармливании в первые месяцы, приводят к появлению «искусственников». Есть,правда, такое мнение: заставлять ребенка голодать нельзя. С женщинами трудноспорить. И порождает такая позиция очереди в молочных кухнях. Американские индейцы, а у многих из них нет под рукой ни молочных кухонь, нидетских питательных смесей, спасают ребенка, даже если умирает мать. Кто жеего спасает? Вы не поверите — бабушка! Она прикладывает малыша к своей»пустой» груди и носит (положить его нельзя ни на минуту — сразу плач, аженщины не выносят, когда ребенок плачет). И дитя сосет, сосет, сосет -голодный может сосать сколько угодно, пока не спит. Аршавский проводил опытнад щенком — ему перерезали пищевод и выводили трубочку. Щенок сосет, амолоко вытекает в укрепленную на конце трубки бутылочку, в желудок ничего непопадает. 6 часов может сосать, 7, 8 подряд! Так и ребенок. Бабушка еговодичкой попоила и опять к груди, и носит, носит. К концу второго дня, или вначале третьего обязательно у нее появляются первые капельки молока — малышобрадуется, начинает сосать еще сильнее… И еще через три дня он уже сыт, абабушка заливается молоком! И бабушка его выкармливает. И не толькобабушка… Оказывается, любая женщина, у которой был когда-то ребенок, можетэто сделать, но нужно два-три дня непрерывно носить у груда малыша, почти неотнимая его. А у нас врачи пишут: «Не оставляйте у груди больше 25 минут!» Янашел в старой книжке — издание прошлого века — историю про армавирскихармян: у них вообще принято, чтобы мать родившей или свекровь брала малыша наночь к себе и давала ему грудь. Ночь-две пососет, и у бабушки приходитмолоко. У них в обычае, когда молодая мама и бабушка кормят одновременно.Забытые традиции… А почему бы не обратиться к ним? В последние годы у нас так сложилось, что у многих матерей нет молока.Видимо, совет врачей о докармливании — вредный совет. И первые дней 8-10,повторяю, ни в коем случае этой рекомендации не подчиняйтесь. За 10 днейноворожденный у груди мамы не умрет от голода — я что-то таких случаев невстречал. С какой легкостью наши женщины переходят на докормы смесями, а этого делатькатегорически нельзя. Надо знать и помнить, что любая молодая мама можетвыкормить, и не одного, а двух, а родятся трое, то и троих. А медицина обэтом забывает. По советам врачей получается так: если родилась двойня, тодетишек следует кормить по очереди, плюс докармливание смесями. А почему непопытаться увеличить количество молока вдвое: кормить двоих одновременно.Лена Алексеевна выкормила вместе с Анютой еще одну девочку. Получили письмоот женщины, что, наверное, погибнет малышка: ей уже месяц, а она не набраласвоего веса при рождении. Мы дали ей телеграмму: «Приезжай!» Приехала она, истала жена кормить двоих. Знаете, буквально каждый день стало прибыватьмолоко… У нас о таком явлении мало знают, не берут в расчет железный законживотного мира. Если у крольчихи, предположим, родилось три крольчонка, онаих выкормит, если тринадцать — тоже выкормит. Откуда у нее столько молока? Вмолочную кухню она не побежит… Дам еще совет. Милые мамы, у вас много молока — не сцеживайте его. Еслиребенок сыт уже, а молоко остается, традиционно считается, что может прийтистолько же молока, сколько высосал малыш. И молока будет приходить всеменьше. Поверьте, все нормализуется. Я считаю, сцеживать не надо — и нигде вприроде никакие млекопитающие этого не делают. Я уже говорил, сразу лучше приложить ребенка к груди, и придет молоко. Носцеживать не надо, и никаких маститов не будет. Против маститов лучшеесредство — кормление с первого дня рождения ребенка. На полторы тысячи родовв роддоме #15 не было ни одного случая мастита, потому что там у 70% женщиндетей прикладывали к груди в течение первых двух часов после рождения. И, наконец, ранние коррекции питания — с 1-1,5 месяцев. Обычно дают соки,рыбий жир, витамины D и A, яичный желток. А теперь выясняется (в последнемсправочнике по детской диетологии прямо написано): рыбий жир вреден. Иисключили его из всех инструкций по кормлению младенцев. А сколько десятковлет мы мучили этим рыбьим жиром детей. А витамин D? Оказывается, избытоквитамина D опаснее, чем его недостаток! Да и с соками (при раннем ихвведении) не так просто: пучит животик, малыш кричит, сучит ножками, иприходится вставлять газоотводную трубочку. До первого зуба никаких коррекцийне надо вводить, т.е. до 5-7 месяцев. А теперь перейдем к смешанному кормлению. Сейчас такое кормление (грудноемолоко плюс детские питательные смеси), как пишут в этом же справочнике,равно искусственному. Что же это за кормление? Если мама не может кормить сама, ребенкавыкармливают коровьим или козьим молоком. Но это молоко не рассчитано наребенка. И что же получается? Привезли к нам девочку — 2 года 2 месяца, авесит она 23 кг. С первых дней искусственница! Почему? Ведь теленок растет в5 раз быстрее ребенка (ребенок должен удвоить свой вес где-то к 6 месяцам, ателенок уже через 40 дней вдвое больше весит). В коровьем молоке очень многодобавок, стимулирующих рост, — вот и растет ребенок не по дням, а по часам.Почему-то об этом забывают педиатры, и никаких опасений! Вот они, истокиакселерации. Где чаще всего выявляются акселераты? В Северной Америке,Европе, крупных городах СССР и Японии, т.е. там, где для малышей производитсясамое большое количество искусственных коровьих смесей. Я понимаю, что,видимо, на чрезмерный рост детей влияет и гипокинезия, и перекутывание, ирадиация может влиять. Но мне кажется, что сильнее всего влияют именно этидокормы коровьими смесями. Кроме того, искусственники очень часто — ожиревшиедети. Пожалуй, это первая и самая главная опасностью таящаяся в искусственномвскармливании. И еще. Детские смеси, изготовленные на основе коровьего молока, угнетаютчеловеческую микрофлору. И как следствие ухудшается состояние здоровья,возникают диспепсические явления. Может быть, они как-то сказываются и напрорезывании зубов… А появляются у малышей зубы, тогда и нужно вводить в рацион дополнительныепродукты, давать что-то грызть: сухарь, корочку, яблочко, морковку. При этомребенок еще не жует, а лишь скоблит зубом. Только когда появляется первыйзуб, не страшны ни добавки, ни смеси, ни соки. Так считаю я. Имейте в виду:все детское питание теперь отдано промышленности, и рассчитано оно набеззубого ребенка — все перемолото, перетерто. Зато как удобно — с готовкойникаких проблем. И если ребенка кормят только таким образом, возникаетпроблема — «научить ребенка жевать». Даю совет: появился зубик, простонеобходимо давать малышу твердую пищу! Начиная рано кормить ребенка коровьим молоком, детскими смесями, мы ставимего перед катастрофой — сразу и резко увеличиваем количество заболеваний, и впервую очередь желудочно-кишечного тракта. И совершенно не нужно обзаводитьсяцелой аптекой, можно избежать болезней самым простым способом — кормитьгрудью. Да, существует мнение: для новорожденного нет ничего лучше материнскогомолока. Но современный образ жизни, особенно в городе, видимо, неподходящ длякормящих мам, поэтому очень часто грудничков переводят на искусственноепитание. И что делают сердобольные мамы? Рекомендуют, например, одну чайную ложку на стакан воды, а мамы — с верхом,побольше: не жалко ведь для своего ребенка. Так перекормы становятся почтинормой. Вот во что может вылиться материнская заботливость! Из года в год у нас растут нормы массы тела и роста детей. И детскиеконсультации и поликлиники получают новые таблицы этих показателей. По оченьдавним сведениям, годовалый ребенок должен был весить в среднем 9,0+/-1 кг.При таких цифрах никакой тревоги быть не должно. А по последним таблицам вБольшой медицинской энциклопедии, он уже весит в среднем 10,7+/-1,3 кг. На 1кг 700 г больше! Но не принимайте эти нормы всерьез. Главное, чтобы ребенокхорошо себя чувстеовал. Меня удивляют и порой смущают эдакие устоявшиеся медицинские «каноны».Например, совет кормить малыша только сидя. Почему? А если и маме, и ребенкунеудобно? В животном мире детенышей кормят как угодно: стоя, лежа, сидя.Поэтому, я считаю, что можно кормить и сидя, и лежа, т.е. искать оптимальныйвариант. Или такая «рекомендация»: при каждом кормлении прикладывать только к однойгруди. Почему? В животном мире зверята тянут и из одной, и из другой, изтретьей… Нет никаких оснований считать, что кормить нужно только из однойгруди в одно кормление. Так, если ребенок не берет грудь, прикладывайте его кдругой, не бойтесь. Еще одна «рекомендация»: первые капли молока следует сцедить и вылить. Зачем?Ответ: «Видите ли, там в канальцах могут быть микробы». Микробы везде были,есть и будут. Если пугаться каждого микроба, тогда и жить нельзя. А вот еще такой «совет»: «Малыша оставлять у груди более 25 минут неследует». По-моему, это неверно. А если ему мало, и он голоден? Еслидействительно не наелся, можно оставить и дольше, а если хорошо сосет, сыт, и10-15 мин достаточно. Особенно настораживает такая категорическая «рекомендация»: «Будите ребенкадля кормления, если проспал сверх положенного 15-20 мин». Нигде никто небудит для кормления, не нарушает сон. У здорового ребенка есть своеобразные»регуляторы», определяющие время сна. А когда он выспится, проснется и поесткак следует. Очень часто ко мне обращаются с таким вопросом: «Обязательно ли сцеживатьоставшееся молоко?» Кажется, я говорил об этом не раз: никто из млекопитающихэто требование медицины не выполняет. Ребенок и мать — единая система,балансирующая, уравновешивающая сама себя. Есть такой «совет» молодым мамам:»При слабом сосании докармливать ребенка сцеженным молоком с ложечки». Ни вкоем случае не делайте этого. Ваш малыш станет «ленивым сосуном». Учите егоработать! И все наладится. Поговорим о требовании поддерживать высокую степень стерильности, когда вдоме появился новорожденный. Француженка Лоранс Пэрну написала книжку «Явоспитываю ребенка». Чуть не полкнижки посвящено стерильности (по ее мнению,все должно быть стерильным!). А в другой книжке (тоже французской) написано(привожу почти дословно. — Б.Н.): «Странно, что в образцовых детскихучреждениях, где правила гигиены раннего детского возраста соблюдаютсястрого, дети слабеют и часто болеют, а у какой-нибудь неорганизованной мамаши- неряхи ребенок такого же возраста расцветает как цветок весной». Умунепостижимо, почему это так? А мне кажется, что уму вполне постижимо: унеряхи микробы в контакте с ребенком постоянно, и иммунитет формируется повсем законам. Я уже говорил об этом вначале. Наша педиатрия требует: «полгода стерильность, стерильность и еще разстерильность…» Вот где-то, кажется, у какого-то племени магометан, естьобычай: новорожденного завернуть в шаровары матери (представляете, сколькотам микробов!). Так он знакомится со средой, в которой ему придется жить.Может, это более разумно, чем то, что делаем мы, — все стерилизуем. У нас в семье не стерилизовали ничего, пеленки стирали без кипячения, безглажения с обеих сторон. Да, про пеленки. Будущих мам и пап пугают:»Смиритесь со стиркой пеленок на 8 месяцев». Во Франции же этот сроксместился до года, т.е. до года не может идти разговора о выработкегигиенических навыков. Я перечитал сейчас много книг. И в последнемежегоднике по педиатрии вот что вычитал: американские врачи, посетившиеИндию, поразились, что осмотренные ими трехмесячные малыши не были грязными имокрыми. Что такое? Оказывается, с первых дней новорожденных приучают кэлементарной гигиене, и эти крошки не пачкают пеленок. Таким образом, малышаможно научить этому нехитрому делу, и он поймет, что от него требуется. Нупочему они могут быть чистыми в три-четыре месяца, а наш в два года — сполными штанишками? Вот взял я чешскую книжку Мирки Климовой-Фюгнеровой: там целая глава — «Какпреодолеть ночное недержание мочи». И причины этого явления перечислены самыеневероятные: жесткие швы в одежде, холодная постель, острая пища. Но неттолько одной, главной, — 8 месяцев ребенок делал под себя, у него выработалсянавык. И как следствие неврозы, комплекс неполноценности и т.п. Мой вам совет: после кормления обязательно вначале подержите малышавертикально, чтобы срыгнул, а потом — подержите, чтобы сделал «пи-пи». Апроснулся сухой — тем более надо подержать «пи-пи». А со временем и мама, иребенок приспосабливаются друг к другу. Потому что он начинает проситься -сучит ножками, плачет, а внимательная и терпеливая мама знает, что это такое.А у нас врачи об этом не говорят. Когда у нас родилась Анюта — четвертая, я решил прохронометрировать, скольконадо времени, чтобы соблюдать все книжные рекомендации для родителей(перепеленывание, «закаливание», подготовка к кормлению, кормление и т.п.).Их насчитывалось 62, а времени для осуществления маме 14,5 часа (!). Да-да,непрерывной работы опытной матери для одного малыша! То есть все этирекомендации практически невыполнимы! И почему их считают «научными», непонимаю? В книге Мирки Климовой пишется о том, что с ребенком, в особенности сноворожденным, нужно обращаться предельно осторожно. И подробнорассказывается, как нужно его держать, где должна головка лежать, где ручки,чтобы его как-нибудь не травмировать. Так вот, если последовать этим советам,ребенка можно превратить (и превращают, к сожалению!) в нечто «мягкое»,пожалуй, и термина не подберешь во что. Если же папа или мама берут ребенкана руки энергично, он невольно напрягается, мышцы его «работают». А когдамалыша еще и подбросить, он еще больше напрягается, здесь срабатывает обычнаяреакция: если падаешь, нужно напрячь все мышцы. Вот годовалые ребятишки, понашим наблюдениям, любят такое упражнение — «Кач!», и во время негонапрягаются очень сильно! Энергичное обращение с ребенком помогает развитиюего мышечной системы. А теперь хочу вернуться к теме рефлексов. У новорожденного много врожденныхрефлексов (я уже говорил), а мы, родители, «включаем» только сосательный.Можно и нужно, чтобы заработал опорный рефлекс; для этого после кормления(малыш должен еще и срыгнуть воздух) под пяточки подставьте ладонь иподтолкните его, а он при этом выпрямит коленки и будет стоять на ножках,прислонившись к вашей груди (время — 1-1,5 мин). Хватательный рефлекса а точнее, рефлекс Робинзона, хорошо развивать с помощьютакого «упражнения»: просунуть в сжатые кулачки указательные пальцы ипотянуть малыша как бы на себя, «посадить» или даже поднять. Не бойтесь,ничего страшного не произойдет. Шаговый рефлекс раскрывается так. Если в первые же дни брать малыша под мышкии ставить на стол, он станет ножками переступать. Американцы провели такойопыт: в родильном доме 30 мамам с младенцами (у них малышей не уносят от мам)предложили учить новорожденных ходить. Эти младенцы пошли к семи месяцамсамостоятельно и… успешнее развивались интеллектуально!

БЕЗРАБОТНЫЙ ИММУНИТЕТ

В предыдущем разделе мы уже коснулись этой проблемы. А теперь поговоримподробнее. Из стерильных условий материнского тела новорожденный попадает в мир,наполненный микроорганизмами. Одни из них полезны и нужны ребенку, подобноацидофильной палочке, присутствие которой обеспечивает ему нормальноепищеварение, другие нейтральны, а третьи вредны. И он готов к этой встрече:сначала с помощью иммунных сил, переданных ему матерью, затем благодаряматеринскому молоку. У малыша быстро вырабатывается собственный иммунитет вмеру грозящей опасности и адаптивных возможностей своего организма. А есликругом стерильная обстановка? Как тогда будет формироваться иммунитет? Исследователи космоса уже проводили опыты над животными-гнотобионтами(выращенными в стерильных условиях). Оказалось, во-первых, не все могут растив идеальной чистоте — в стерильной стеклянной клетке, куда подаетсястерильная пища, стерильное питье и стерильный воздух, т.е. без некоторыхмикроорганизмов невозможна даже жизнь животного. А во-вторых, выпущенные изстерильной клетки гнотобионты немедленно погибали. Мыши гибли буквально внесколько минут от бактериального шока, а крысы — через несколько часов илисуток от пустяковых для нормального организма болезней, так как их системаиммунитета успела полностью «свернуть свои функции за ненадобностью». Как же можно, зная это, читать спокойно фразы: «При уходе за грудным ребенкомнужно особенно строго соблюдать чистоту… Все вещи, с которыми соприкасаетсягрудной ребенок (одежда, посуда), в особенности в первые 6 месяцев жизни,должны быть совершенно чистыми от бактерий. Мать напрасно будет кипятитьложку, если ее перед кормлением положит на кухонный стол… Прежде чемподойти к ребенку, нужно вымыть руки горячей водой с мылом, если даже вы ихмыли несколько минут назад… Прежде чем брать ребенка, мать должна надетьчистый, свежевыглаженный халат или передник… Мать, которая относитсяхалатно к вопросу о чистоте, подвергает ежедневно своего ребенка смертельной(?) опасности» и т.д. и т.п. И подобное мы читаем во всех книгах и брошюрах для родителей, как вотечественных, так и зарубежных. О стерильности и чистоте думаем, а обиммунитете забываем. Забываем, что его надо развить и укрепить у каждогоребенка, а иначе дети будут беззащитны перед инфекциями. Создание стерильногоколпака вокруг новорожденного, требуемое педиатрами, простопротивоестественно — природа подобного не терпит. Многие ли знают о том, что полиомиелит бывает только в странах, где населениезнакомо с гигиеной, — в Северной Америке, Европе, Сибири и Японии, а в ЮжнойАзии, Африке, Южной Америке его почти нет. Конечно, стерильность нужна, но только в операционных или родильных, гдевнутренние органы человека вдруг лишаются своих покровов и оказываютсябеззащитными, обнаженными. Но это ведь на час или несколько часов, а затем…затем надо разумно помогать развитию иммунитета, помогать не всегдасовершенному процессу естественного инфицирования. Мы в своей семье намеренно избегали стерилизации: давали новорожденномунекипяченую воду, не стерилизовали бутылки, не кипятили ежедневно и негладили с двух сторон подгузники и пеленки, разрешали ползункам пробовать «назуб» многие вещи и… не знали желудочно-кишечных заболеваний. Мы до того убедились, что ребенок может быть крепок и здоров, что в последниедесять лет даже при инфекционных заболеваниях детей (скарлатина, корь,краснуха, ветрянка и др.) не давали им никаких лекарств, и организм сам водин-два дня легко справлялся с болезнью. Старание педиатров создать дляноворожденного «стерильный термостат» и заставить родителей признать его -страшно тормозит развитие и иммунобиологической защиты, и механизмовтерморегулирования. Слабость ребенка и болезненность — плата за это. Спасаетдетей пока только несовершенство этой системы. Мы хотели, чтобы нас правильно поняли. Мы не против чистоты и гигиены, и непризываем расстаться с одеждой, но надо же понять, что есть быстроадаптирующийся к новым условиям новорожденный, и для него стерильность итепловой комфорт допустимы лишь в первые минуты жизни, а затем становятсяпочти губительными. Иммунитет ребенка низводится до такой слабости, что дажебезобидные непатогенные микробы становятся для него опасными, а забытыйбедный иммунитет, прикрываемый от жизни стерильными заслонами, остаетсябезработным и дряхлеет, не успев даже вырасти.

НАДО ЛИ БОЯТЬСЯ СОЛНЕЧНЫХ ЛУЧЕЙ?

Все знают, что рахит — болезнь трущоб и подвалов. Он поражал детей бедняков,живущих в тесноте и не видящих солнечного света. Почему же мы, забывшие, чтобывают жилые подвалы… не расстались с рахитом? «Чему уделить главное внимание на третьем месяце?» — спрашивает доктормедицинских наук Г.В.Яцык у матерей и отвечает: «Прежде всего профилактикерахита». И рекомендует меры, которые помогут уберечь ребенка от рахита:»Постарайтесь сохранить малышу грудное вскармливание» (а оно-то у нас скаждым годом сходит «на нет»), «…больше гуляйте с ребенком на воздухе»,»обязательно делайте малышу массаж…», «добавьте к рациону ребенка яичныйжелток», «…рыбий жир…». Правда, сейчас педиатры почти отказались от него,так как выяснилось, что он имеет и некоторые нежелательные свойства (асколько десятилетий мы давали его детям и думали, что делали благо?).»…препараты витамина D…», но с предупреждением: «…избыток этоговитамина не менее, а подчас и гораздо более вреден, чем его недостаток». И среди этих мер нет только одной — солнечного света. Оказывается,отечественные педиатры в этом вопросе почти единодушны: «Ни в коем случаенельзя допускать действия прямых солнечных лучей…» — пишет М.Я.Студеникин.»Ребенку первого года жизни вредно находиться под прямыми солнечными лучами.Пусть он загорает только в тени» — говорит целый авторский коллектив»Дошкольника». Но более всех заботится в этом плане о здоровье детейВ.П.Спирина: «Детей в возрасте первого года жизни вообще не рекомендуетсявыносить на освещенные ярким солнцем участки… дети проводят бодрствованиепод навесом или в тени деревьев. В этом и состоят солнечные ванны для грудныхдетей». Надо же так ухитриться: и «солнечные ванны» у детей есть, и ни одинсолнечный луч не упадет на нежную кожу ребенка. Уже много лет этот советслышат наши мамы и папы от врачей наравне с призывом: «Главное внимание -профилактика рахита!» Но почему же против этого совета выступают педиатры всех других стран, книгикоторых нам удалось прочесть? «От загара все хорошеют. Дети не являются исключением из этого правила…Солнце — лучшее естественное средство борьбы против малокровия и рахита», -говорят француженки Софи Лямираль и Кристина Рипо. В Венгрии, оказывается,можно выносить на солнце грудничка с 6 недель (Ласло Магда), а в Чехословакиидаже на втором месяце: «…сделайте ваш дом открытым солнцу. Если нет у вассолнечной квартиры, водите ребенка с самого раннего возраста на солнце, …осторожно, … прибавляя ежедневно по минуте, пока ребенок не привыкнет ксолнцу и весь не загорит», — пишет доктор Мирка Климова-Фюгнерова. К нашему счастью, двадцать три года тому назад мы не знали, что педиатрыстоль по-разному оценивают живительные лучи солнца и не давали своим детям нирыбий жир, ни витамин D, ни яичный желток, и выносили своих малышей насолнышко почти с первых недель жизни. Этого оказалось достаточно, чтобы не»встретиться» с рахитом. Видимо, солнечные лучи тоже немалый резерв детскогоздоровья, но пока он доступен детям лишь тех стран, где врачи не наложили наних свое авторитетное вето, и там, куда рекомендации врачей еще нераспространяются, — в животном мире. Охотники наблюдали, например, как лисывытаскивают своих щенят из темной юры на солнечную поляну. Мы видели в Кабардино-Балкарии (впрочем, это можно видеть в любом южномгороде и селе) детишек всех возрастов — даже годовалых — совершенно ровногошоколадного цвета. Невольно возникает вопрос, если тут не боятся солнечныхлучей, то почему же нам-то их бояться? У нас солнце не столь щедрое, значит,его надо использовать как можно лучше. Конечно, мера нужна, но меру эту,по-нашему, отыскивать надо не в справочниках, а в самочувствии ребенка. Длянас именно это стало главным ориентиром в жизни с малышами. И нам никогда непришлось пожалеть об этом.

ЗАКАЛИВАНИЕ БЕЗ ПРОЦЕДУР. КАК ЭТО?

Где и сколько у нас чувствительных нервных окончаний (на поверхности тела)?Оказалось, «холодовых» — 300 тысяч, а «тепловых» — 30 тысяч. (Кстати, наподошвах «холодовых» тоже в 6 раз больше, чем тепловых!) Почему? Зачем этоПрирода одарила нас таким количеством рецепторов к «холоду»? Она спасает всехживотных таким же образом — зайцев, волков, медведей (всех, кто ходит»босиком» по снегу зимой). Я проверял у своих детей, какова температураподошвы и стопы с помощью электрического безынерционного термометра — онсразу дает показания. Оказалось, температура стопы и подошвы всегда равнатемпературе пола в помещении. Например, у нас она равна 20~C — соответственнотакой же будет температура подошв. «Холодно тебе?» — спрашивает наша бабушка Аню. «Нет,» — и побежала. А бабушка: «Она еще маленькая и не понимает, что у неезамерзли ножки.» Тогда я спрашиваю старших своих ребят: «Холодно босиком?» -«Нет, не холодно, не чувствуем холода.» Оказывается, когда босые ноги холодны и вы так, босиком, ходите постоянно, тоони не мерзнут, такого ощущения нет. Поэтому и пес бегает всю зиму «босиком»,и у него лапы не мерзнут. Если, к примеру, измерять температуру подушечек еголап, то она тоже будет равна температуре почвы: на почве 12~C — у него наподушечках 12~C, на почве 5~C, и у него 5~C, а вот при минусовой температуреу него на подушечках всегда 0~C. При нуле не тает снег и лед и, значит, немокнут лапы, и кровь при нуле не замерзает (она соленая), а нормальнофункционирует и «питает» лапы собачьи. Смотрите, как разумна Природа. Так вот дайте же возможность работать этимсамым терморегуляторам у вас и ваших детей. Есть и такие терморегуляторные механизмы. Если вы долго купаетесь летом, кожастановится «гусиной» — это термоадаптивная реакция. А выйдете на берег -дрожите, зуб на зуб не попадает (вы потеряли много тепла, и не успели еще его»создать»). И начинаете прыгать — греться. То есть поддерживаете постояннуютемпературу внутри тела. К чему я веду. Реакции адаптивные надо поддерживать,чтобы они функционировали. Когда ребенок не испытывает перепадов температуры (а мы привыкли постояннодержать его в тепле), у него все терморегулирующие реакции будут отмирать.Как результат: открытое окошко — и простуда. Как мы поступали со своими детьми? Во-первых, до всего доходили сами. Как бы все на ощупь шли. Сначала ребяттолько дома пускали босичком: все дошкольное детство (зимой и летом). Приэтом делал я следующее. Спит кто-то из них под одеялом, а я меряю тамтемпературу: она 32-33~C — термокомфорт, блаженство. В этих условиях организмотдыхает, сердце очень медленно работает, потерь тепла нет, теплоотдачи нет.Утром (я специально записал этот случай, потому что удивил он меня)вскакивает шестилетняя Любашка, спускается (они у нас спят на втором этаже)вниз и — на улицу, потому что не было в доме теплой уборной. Прибегает: «Ой,как в доме тепло, хорошо!» Я смотрю: она, как была в одних трусиках, так и на двор, а там минус 31~C (нубыл такой день в Подмосковье). Понятно, думаю, почему ей «тепло, хорошо»,хотя в комнатах около 20~C. А теперь смотрите, сколько температурныхперепадов испытала Люба: комфорт под одеялом 32~C, в комнате 20~C, на улицеминус 31~C. Значит, перепад составил 63~C. И это буквально за 2-3 мин. Вотэто, очевидно, нормальный перепад, на который должен настроиться организм иработать в нем. В медицинской литературе предлагают такой способ закаливания: нагрейте водудо 34~C, опустите в таз губку, «отожмите ее, выньте из-под одеяла обтираемуючасть тела…» Так и написано, буквально почти цитирую, это из сочиненийакадемика Студеникина, а я выучил наизусть. Смех да и только, когда «почастям» вынимают из-под одеяла ребенка. Но не в этом главное, а в другом.Цитирую дальше: «через 5-7 дней снизить температуру на один градус», т.е.вместо 34~C вода должна быть 33~C (!). В природе не бывает перепадатемпературы за неделю в 1~C. Не найдешь такого явления. Вот описанный вышеслучай с Любой от плюс 32~C до минус 31~C — есть! А теперь вопрос: что это — закаливание? И что будет с вашим ребенком, еслиследовать советам академика Студеникина? Ну… когда-нибудь над этим вопросом, надеюсь, задумаются. А сейчас все и всепринимают на веру, друг у друга переписывают «советы» эти по закаливанию.Только один врач пишет, что через три дня следует снижать температуру воды на1~C, другой — через четыре дня, третий — через неделю, а все, как говорится,хрен редьки не слаще. Никакой закалки, конечно, тут не будет. Очень часто меня спрашивают: как же так случается — вот закаливали ребенка, аон вдруг заболел? Дело в том, что болезнь может быть связана с совершеннодругими факторами: с тем, как ваш сын или дочь одеты, как двигаются, как выих кормите. Есть, на мой взгляд, и чисто «психологический секрет»: вашеродительское убеждение в том, что он болен и насколько сильно. Так же дело обстоит и с пребыванием в яслях и детских садах и частымиболезнями детишек, их посещающих. И дело, оказывается, не в системезакаливания, а совершенно в другом. Необходимо только внимательней относитьсяк своим детям. Одна моя знакомая, врач, рассказала такой случай. Вызывают ее квторокласснику, мальчику 8 лет. Каждый день у него перед уходом в школутемпература поднимается до 38,3-38,5~C. А по всем симптомам совершенно здоровпарень. Но врач нашлась и предложила: «А может, отправить его на неделю кбабушке? Но, мама, вы чтобы туда ни шагу всю неделю». (Бабушка через дваквартала жила.) Пока мальчик у бабушки находился, никакого повышениятемпературы не было, и со школой все в порядке. Вернулся домой, в первый жедень температура подскочила до 38,3~C перед уходом в школу. Причина? Мама сострахом ждала этой температуры! Этого оказалось достаточно, чтобы у мальчикапо утрам подскакивала температура. А теперь вернемся к проблеме закаливания. Весь первый год старайтесь держатьмалыша в основном в одних трусишках. Ну, рубашонку наденьте. Но ножки должныбыть босыми все время — и днем, и ночью. А после года, когда ваш ребенокпойдет, на мой взгляд, ни одна закаливающая процедура рядом с хождениембосиком поставлена быть не может по силе воздействия. Знаете почему? Из-запродолжительности и постоянства. Закаливающая процедура длится 5-20 мин, иперестройка организма будет пустяковой, а здесь, когда малыш целый день ходитбосиком, длительность и постоянность сыграют положительную роль. И еще одно. Вопрос укрепления иммунитета ребенка. Тем, что вы позволяетеработать терморегуляторным механизмам вашего малыша — от комфортногосостояния под одеялом, комнатной температуры и выскакивания на улицу илибалкон, — вы заставляете его ощущать этот перепад. Где-то я прочитал, чторезультаты закаливания ребенка держатся всего-навсего 5-7 дней. Если вы через5 дней начнете его кутать, — все к черту. Вся его закалка, и все вашизавоевания полетят в тартарары. Ко мне не раз обращались с вопросом: «Если ребенок болеет, нужно липрекращать закаливание по вашему методу?» Для начала расскажу об одномэксперименте. В Воронеже группе из 15 студентов предложили в течение 10 днейв определенном месте и в обусловленное время (был подписан договор, всехждало вознаграждение) стоять на холодном бетонном полу босиком по 15 минут. Впервый же день некоторые сопатили. На другой день все поголовно пришли снасморком. А их приводят опять в подвал и говорят: «Разувайтесь!» — «Да вычто! Мы же больные все! Нам же нельзя!» — «Нет, ребята. Эксперимент.Разувайтесь! Договор подписали?» — «Подписали». — «Разувайтесь!» И так каждыйдень. На четвертый день один из них сказал: «А у меня все прошло — не чихаю ине кашляю…» На девятый день у последнего насморк как рукой сняло. Выпонимаете? Произошла перестройка организма, его адаптация к новым условиям.Этот эксперимент лишь подтвердил мои мысли. Я уже говорил ранее о питании на первом году жизни младенца. О рекомендацияхврачей докармливать малыша при недостатке грудного молока. Эти советы ихнеубедительны. Мало молока — все равно не соглашайтесь, если хотите сохранитьребенку здоровье. Добавки смесей угнетают бифидусфлору (микрофлорукишечника), и у ребенка ухудшится пищеварение, будет пучить животик, а тутслезы, капризы, разом все прочие неприятности. Сколько же времени следует держать малыша на грудном молоке? Французскиеспециалисты считают, не менее трех месяцев, профессор Аршавский — не менеешести. Но есть и такое мнение — не менее девяти месяцев (плюс вода). Я жеутверждаю (и уже говорил об этом) — до первого зуба. Первый зуб — это сигнал,что молока не хватает. А природа «выпустила» зуб, чтобы что-то еще добавить врацион малыша. Он уже сможет скоблить, кусать. Пожалуйста, давайте ребенкусмеси, пюре — все, что угодно, они ему не повредят! Но помните: надо даватьработу только что прорезавшемуся зубу. Как говорят в в народе, «давать назубок» (и сухарик, и яблочко, и морковку) . Когда нашей внучке было месяцев десять, она «вспарывала» пальчиком кожурубанана (по длинному волокну), потом доставала оттуда мякоть и ела. Так вотребенок в десять месяцев может сам добывать себе пищу! А Анюта в восемьмесяцев обкусывала маленькое яблочко, еще зеленое, крепкое-крепкое. Онавонзала два своих зуба в яблоко, оттуда сок кислый брызжет, ей приятно. И этосовершенно нормально. Так и должно быть. А бабушка в крик: «Брось, брось этугадость!» Ну что будешь делать с бабушкой? Она не понимает, что Надюша нетолько себе витамины добывает из этого яблочка (там чистая аскорбиноваякислота), но и делает себе своеобразную иммунную прививку, потому что взялаяблочко прямо с земли, где бактерий всяких сколько угодно. Мне бы хотелось рассказать о проблеме диатезов и аллергий. А она связана спитанием малыша на первом году жизни. Сейчас у многих детей на всеаллергическая реакция: на апельсины, на шоколад, на запахи, на пыль… На чтотолько нет аллергий. И больше всего на пищевые продукты. Вы не хотитемучиться от этой ерунды, делайте реальное дело: не лишайте новорожденногомолозива, кормите как можно дольше грудным молоком. Вам, наверное, никогда не доводилось заглядывать в рекомендации медперсоналуродильного дома? Есть там такой пункт #18: «Искусственников, склонных каллергиям, в 10 раз больше, чем естественников». Вот и весь секрет. Еслихотите, чтобы ребенок у вас с аллергиями и диатезами не знался, мамы, кормитеего сами. Как только начнете докармливать смесями, откроете дорогу этимнедугам. А они, естественно, тормозят физическое развитие ребенка, да и нетолько физическое — умственное, как теперь принято говорить,интеллектуальное…

ЕЩЕ О ФИЗИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ… И ЗДОРОВЫХ ЗУБАХ

Как же малыша научить двигаться? Это традиционный вопрос. И не только вопрос.Это наипервейшая задача, которую должны решать папа и мама. У нас почему-то восновном все сводится к следующему: напоить, накормить, перепеленать, уложитьспать по часам и т.д. А про физическое развитие забывают! Забывают не толькопапы-мамы, но и врачи. Если вдуматься в своеобразную формулу древних греков»если хочешь быть здоровым — бегай, хочешь быть умным — бегай, хочешь бытькрасивым — бегай», значит, следует с первых дней включать в работу всеотпущенные малышу природой рефлексы. Вот они-то (а я уже основные описалранее) и составят двигательный багаж ребенка, дадут ему возможность расти ифизически, и духовно полноценно. Я все время возвращаюсь к теме питания… и проблеме здоровых зубов. Мы познакомились с эстонцем Ээро Раннаком, преподавателем Тартускогоуниверситета. Приехал он к нам. Одним словом, европеец — с иголочки одет, пригалстуке. Лена, моя жена, в ужасе: «У меня на ужин картошка в мундире даселедка. Как я его буду кормить?..» А он сел за стол и говорит: «Это самаяхорошая, здоровая пища…» Оказывается, в Швейцарии была деревушка, (*)заброшенная ко в горах, практически никакого технического прогресса. Жителиее питались только тем, что сами производили. И у всех были здоровые зубы.После второй мировой войны туда проложили шоссе, построили всевозможныемагазины. А в них, конечно же, белая мука, кондитерские изделия и прочиепродукты пищевой промышленности. А через полтора года туда поехал работатьпервый дантист. (*) Это я его рассказ привожу. Мы все с испорченными зубами, считает Ээро, потому что потребляем очень многопродуктов, прошедших сугубо ромышленную обработку (она лишила их многихценных качеств). И я с ним полностью согласен. И называю продуктырафинированными. Мы едим, на мой взгляд, «нездоровый» хлеб. Во все временалюди брали зерно, обрабатывали его на мельнице и пекли лепешки, полноценныйхлеб. Все шло в дело: и оболочка, и зародыш. В общем все, что сейчасназывается отрубями. А сегодня принцип иной: чем лучше отсеем, тем лучшемука. Да, она действительно белее, вкуснее, но неполноценна. Дома у нас настоле только черный хлеб. Я же — приверженец «докторского» хлеба. Правда,мечтаю, что когда-нибудь будет у нас в продаже хлеб из муки цельного помола. Очень часто привозят к чаю в дом, чтобы доставить ребятишкам удовольствие,торты, печенье, конфеты, шоколад. Я же считаю, что намного полезнее фрукты,орехи, сухофрукты. А орехи с изюмом — это ж исключительно вкусно, ничуть повкусу не хуже шоколада, да и здоровее во сто крат… Ну и, конечно, самый рафинированный продукт — саар. Он вкусный, калорийный,сладкий. Знаете, почему? Его же не надо переваривать: он усваиваетсяорганизмом сразу. На нем вся кондитерская пртмышленность строится. Все, чтоона производит, нездорово. Кондитерские изделия — враг #1 для детских зубов.А мы относились к этому несерьезно. Так вот, Ээро Раннак говорил нам с Леной, что чистка зубов — этокосметическая мера, и для их здоровья ничего не дает. Им прежде всего нужнаработа, а у нас почему-то пищевая промышленность все продукты для детейвыпускает в перетертом виде. Как только появляется первый зуб — ему сразунадо давать работу, я уже говорил об этом чуть раньше. Раннак советует, во-первых, употреблять как можно меньше рафинированныхпродуктов, во-вторых, как ни странно, вводить в детское меню рыбные консервы:оказывается, мелкие рыбные косточки (обработанные) очень нужны для зубов,в-третьих, добавки костной муки в каши, пюре, супы и т.п. Мы как только сталидобавлять по пол-ложечки этой муки в кашу, знаете, совсем перестали ходить кзубным врачам. Ну а теперь вернемся к вопросу о гигиенических навыках. Я вам уже говорил отом, что цивилизованные дети «предпочитают» мокрые пеленки и штанишки, анецивилизованные почему-то всегда чистенькие и сухие. У цивилизованных естьеще один минус. Я о нем вспоминаю, когда вижу очередь за туалетной бумагой. Адело вот в чем. Если мама ребенка не перекармливает, то у него стул»колбаской» и туалетная бумага не нужна. А если он запоносил, тут могут бытьтолько две причины: или перекормлен, или у него расстройство желудка. Обычноже для маленького ребенка туалетная бумага не нужна — это должно быть нормой. Да, при перекармливании у малышей всегда белый язык. Это значит, что сжелудочком неважно и надо денек-другой подержать ребенка на водичке — пока несойдет белый налет на язычке. День-два малыш легко голодает.

ВОПРОСЫ, ВОПРОСЫ, ВОПРОСЫ…

Когда же малыш должен взять в руку ложку? В полгода, в год?.. У нас в семьедети делали это позже. Хочу обратить ваше внимание вот на что: если вывовремя не проследите за тем, когда малыш потянется к ложке, то он можетвпоследствии держать ее неправильно или вообще больше не взять. Если жеребенок совершил такую попытку — ложка его заинтересовала, научите его естьпо всем правилам. Для этого вложите ложку ему в ручку и держите с ней в своейруке, как бы подстраховывая и одновременно вырабатывая необходимый навык. Пусть вам не покажется парадоксальным такой пример. В спецшколах дляслепоглухонемых детей учат есть так же: учитель берет руку ребенка свложенной в нее ложкой в свою и отрабатывает все движения до автоматизма. Тоесть повторяет их до тех пор, пока не ощутит, что ребенок сам потянул ложкуко рту, — вот он, навык! Вам же прежде всего нужно запастись терпением: малыш с самого начала долженбрать ложку только правильно. При этом ему должно быть удобно. И если всепойдет как по маслу, месяцев в 13-14 ребенок будет уверенно держать ложкусам. А теперь перейдем к сути «интеллектуальных» вопросов. Однажды мне задали воттакой вопрос: «Можно ли учить читать ребенка, если ему еще нет годика?» Язнал одну маму, которая прикрепила к колясочке вначале букву «А», затемдругие гласные, и постоянно произносила их вслух. Целую неделю играла смалышкой в буквы. Потом игру забыли на год, а когда девочке исполнилосьполтора годика, она стала активно интересоваться всякими знаками, цифрами,буквами… и начала читать в два года два месяца. У нас в семье такого небыло. Кто ж знал, что игра может вызвать у ребенка в шесть месяцев интерес, апотом дать такой результат? Еще слышал, что один папа дома ко всем предметам приделывал таблички: стоитстул, а на нем бирочка со словом «стул», на столе — «стол» и т.д. Вот мысейчас ждем еще одного внука или внучку, так вот я попробую такие табличкиразвешать. Посмотрим, что выйдет… Обучение малышей иностранным языкам. По этой теме вопросы задаются постоянно.Скольким сразу? Лучше раньше — с года-двух или позже? Я знаю, что в Швейцариив деревнях, где живут немцы, итальянцы и французы, дети говорят на трехязыках. В школе ООН преподавание ведется на французском языке, хотя детиживут в США, где официальный язык английский, а с папой и мамой ониразговаривают на родном языке. Например, по-русски. И из 560 учеников этойшколы нет знающих менее трех языков, потому что каждый ребенок знает столькоязыков, сколько требует от него жизнь и языковая среда. Вы, наверное, слышали о всевозможных способах изучения иностранных языков,знаете о методе «полного погружения»? Сколько нужно времени, чтобы изучитьиностранный язык? Оказывается, что в Америке уже сейчас функционирует такойинститут: приходит туда, допустим, американка и говорит: «Я через три неделиеду в Советский Союз. Мне надо выучить русский». Ей отвечают: «Вполнереально». На следующий день ее встречает в вестибюле русский эмигрант иговорит только по-русски: «Мы с вами начинаем изучать русский язык. Это книга- повторите…» И ни слова на ее родном языке. Затем часа через три онпередает ее другому преподавателю, и тот говорит исключительно по-русски:»Давайте пообедаем», ведет ее в столовую. Выбирает русские блюда. После обедаидут в парк, а там новый педагог… Это своеобразные уроки каждый день с утрадо вечера. И так неделю. На восьмой-девятый день на вопрос: «Ну как вашиуспехи?» отвечает по-русски: «Ничего, я уже разговариваю». Может быть, такойопыт пригодится вам в обучении ваших малышей языкам?.. …Теперь хочу вернуться опять к теме физического развития детей. У нас с Леной Алексеевной возникало много проблем с медиками и бабушками поповоду физического развития наших ребят. «Нельзя все время держать ребенкаголым. У него произойдут необратимые физиологические изменения»; «Вообще все,что вы делаете с детьми, — опасно». А чем кончится, они не могли ответить ине знали. Были и комиссии. Одна, помню, приехала в 1965 г., старшему было ужепять лет, говорят: «Все дети у вас отстают по росту и массе тела, и развитиеу них ниже среднего». Почему-то у них физическое развитие — это только рост имасса тела? «Видимо, они у вас так и останутся карликами — не хватит энергиина рост», — вот такое дали заключение. Я стал такие «прогнозы» записывать.Например, предсказывает бабушка Евдокия Александровна: «Будет ревматизм», авот профессор Коларова-Бирюкова: «Нельзя детей подвешивать!» (я тогда сделалОле турничок — 80 см от пола, сделал лесенку с шагом 250 мм, повесилколечки). «Будет воспаление суставных сумок, которое трудно лечить, а такжетендовагиниты…» — я и это записал. «Девочкам нельзя спрыгивать! Нельзяносить тяжести! Девочки у вас пропадут, — жди болезней гинекологических».Исписал я таких предсказаний три тетрадки. А дети выросли, старшие обзавелисьсобственными семьями, а мы внуками, ждем десятого. Остались ли они маленькими? Старший «карлик» ростом 178 см, младший — 182см… При массе тела 60 кг он поднимает, отрывает от пола 180 кг. Нет, стодвадцать наша 12-летняя Любочка отрывала. А Антон отрывает 220 кг. Столько жеотрывает и Иван. А за тяжести ругали нас нещадно. У нас были такие мешочки(от 1 до 20 кг) — Лена сама сшила, мы наполняли их галькой, и ребята их вовсютаскали. Хочу дать пояснения относительно того, стоит ли девочкам подниматьтяжести. Мы с женой их не заставляли: они сами поднимали столько, сколькомогли, — на пределе, предписанном им Природой. И выросли абсолютно здоровыми.Вот у Оленьки две дочки растут. Для первого раза у нее очень хорошо прошлироды — за 3,5-4 часа, а у первородящих обычно, бывает, почти сутки тянутся. Вобщем, теперь, когда многие опасения медиков не оправдались, видим, мы быливо многом правы.

ФИЗИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ… В КИЛОГРАММАХ?

В этой главе будет много цифр и таких показателей, каких вы пока еще невстретите ни в официальных таблицах, ни в учебниках для тренеров, ни вмедицинских монографиях. Первая публикация о них вот эта. Но сначала немногооб истории их появления. Спортивная комната в доме, много спортивных сооружений во дворе испортснаряды в роли игрушек с первых шагов ребенка сильно изменили жизньнаших ребят: без уроков и занятий, без расписания и учителей они бегали ипрыгали, лазали, играли, кувыркались — сколько душе было угодно, и, конечно,быстро развивались физически. Мы с удовольствием наблюдали за ними изаписывали в дневники сведения об их успехах и придуманных ими спортивных»номерах». Мы и не подозревали тогда, что из этих записей выйдет. Но когда вжурнале «Семья и школа» (#4, 1964 г., с. 25) мы встретили «нормы» для ихровесников в детском саду, то поразились: шестилетний ребенок, оказывается,должен прыгать в длину с места всего на 60 см, спрыгивать с высоты 60 см,пройти по доске шириной 15 см и пробежать наперегонки… 30 м. У нас этинормы легко выполняла маленькая Оленька, а ей исполнилось лишь 2 года 7месяцев. Старший же сынишка Алеша (5 лет 9 месяцев) перекрывал ихвдвое-втрое: прыгал в длину с места 120 см, спрыгивал с высоты 190 см, шел подоске 4 см (поставленной на ребро) и бегал наперегонки и 300 и 500 м. Но он,кроме того, мог быстро влезать по металлическому шесту, отрывать от землигруз в 50-60 кг и подтянуться на турнике 4 раза подряд, что является нормойтолько для… восьмиклассников. Нас это удивило и обрадовало. Вот,оказывается, что дает «раннее развитие», которым нас так пугали. Вотнасколько крепче и сильнее могут стать все дети, если снять принятыеограничения, если заменить лежание в «конверте» плаванием, ходьбой,гимнастикой и пустить в спортзал не в 7 лет, а… в 7 месяцев. Идея «раннего развития» и открывающихся возможностей ребятишек захватила насеще и потому, что подобные же успехи (и еще более удивительные) открывались ив их умственном развитии. Малыши в игре усваивали буквы и цифры, и стрех-четырех лет начинали читать книги, решать задачки, писать буквы. Такхотелось сохранить эти интереснейшие факты жизни, что мы разрешили студентамВГИКа заснять детей на пленку. Так появился кинофильм «Правы ли мы?»(режиссер М.Игнатов, ВГИК, 1965 г.). На просмотре дипломных фильмов он удивили киноработников, и корреспондентов, и просто зрителей. А когда его фрагментыпоказали по телевидению, колесо событий закрутилось, набирая скорость и малосчитаясь и с нами, и с детьми. Отделение здорового ребенка Института педиатрии АМН СССР предложило нампровести обследование наших детей. Мы этому обрадовались — думали, чтополучим точные научные данные и о здоровье, и о физическом развитии детей, ивсе увидят, насколько возможности детей больше, чем принято считать. Двенедели продолжалось обследование, десятки специалистов у нас дома и винституте, пользуясь самой современной аппаратурой, снимали показатели,делали анализы. Была проведена даже специальная научная конференция, но…то, что там говорилось, показалось нам каким-то страшным, нелогичным,чудовищным. С конференции мы ушли ошарашенные и с тягостным чувством совершающейсянесправедливости. Но в жизни детей ничего не стали менять, потому что, глядяна подвижных, ловких, сильных и жизнерадостных наших малышей, мы не моглиповерить в то, что делаем им что-то во вред. Однако тревога и недоумение точили нас. Вот тогда-то мы и решили самиизмерять их физическое развитие, а для этого познакомились с методамиизмерений. И тут все стало постепенно выясняться. Оказалось, что при оценкефизического развития ребенка основными показателями являются рост, масса,окружность грудной клетки и головы. Поэтому мы оставили рост и вес для «антропометрических данных» и стали искатьдругие критерии, которые действительно говорили бы об уровне физическогосовершенства человека, его скелетно-мышечной системы, той самой, котораяявляется ведущей в организме и на которую «равняются» все остальные системы(И.А.Аршавский). Мы назвали эти критерии «стимулирующими индексами». В чем их суть? Если детисоревнуются по прыжкам в длину с места, то, конечно, высокие прыгнут дальше,чем маленькие, и последним не видать победы. А вот если длину прыжка измеритьв собственных ростах прыгунов, то победит самый «прыгучий». «Мера длины»становится для всех одинаковой — свой рост. Так мы узнали, что у моихребятишек к 4 годам «индекс прыгучести» (ИП) вырастает до единицы, в 5 лет -до 1,1, в 8 лет — 1,3, а чтобы прыгнуть на 1,5, надо уже тренироваться -«кузнечиком» стать не так легко. И в беге побеждает не тот, кто прибежал первым, а кто развил наибольшуюскорость в своих ростах в секунду. Валерий Борзов — олимпийский чемпион -мчится со скоростью 5,48 р/сек, у него самый высокий «скоростной индекс»(СИ), а наш Ваня в полтора года бегал со скоростью 1,7 р/сек, а в 4 года -уже 3,5 р/сек, а к восьми добрался до 4,6 р/сек. Аня и Юлия в 8-9-летнемвозрасте удивляли нас, развивая скорость 5,2-5,4 р/сек — почти как олимпийцы!Но долгие часы сидения за партой в школе ежегодно «съедали» эти показатели на0,1-0,2 р/сек, к концу школы у них осталось только 4,2-4,4 р/сек. Самыйбыстрый в семье сейчас 13-летний Ваня, у него «скоростной индекс» 4,5 р/сек. Система индексов оказалась применима и для метаний, Только папе пришлосьвыточить гранаты весом 150, 200, 250, 300, 400, 500, 600 г, чтобы все бралиодинаковые гранаты — в одну сотую своего веса (0,01 В), а дальность броскаизмерялась опять-таки в собственных ростах. «Метательный индекс» (МИ) растетот 0 до 10-15 р и у чемпиона по метанию будет еще выше. Но самым главным, самым важным показателем физического развития мы все-такисчитаем «силовой индекс» (СИ). «Силовой индекс» показывает, сколько собственных весов может оторвать человекот земли или сколько килимов груза отрывает он на один килограмм своего веса.При измерении его включаются в работу самые крупные группы мышц (ног,корпуса, плечевого пояса, рук), что дает ощущение напряженности всего тела.Техника выполнения настолько проста, что измерения можно делать даже умалышей с полутора-двухлетнего возраста. Индекс у ребенка очень стабилен повеличине (при нескольких попытках разброс ничтожен: 3-5%), но чутко реагируетна состояние здоровья, слабость, усталость. Величина «силового индекса» ребенка растет непрерывно от нуля до 2-3 единиц,а у наших детей даже до 4-5 единиц (Ваня, Аня). Рекордный результат, видимо,покажут штангисты А.Воронин или К.Осмоналиев, т.е. самые сильные людинебольшого веса. Короче, «силовой индекс» — показатель качества мышц всегоорганизма и, видимо, ведущая характеристика физического развития. Система индексов испытывалась в узком кругу нашей семьи и ее ближайшегоокружения, но даже этот ограниченный опыт говорит о ее больших преимуществахи возможностях. Во-первых, индексы объективно выражают меру физического совершенстваорганизма, независимо от антропометрических данных ребенка. Во-вторых, отказываясь от абсолютных результатов (в метрах, секундах,килограммах), «мы перестаем обижать малышей» (по словам учителя физкультурытомской школы #9) и позволяем им на равных со старшими участвовать вспортивных состязаниях и даже одерживать победы. В-третьих, индекс, выражая любое из измеряемых качеств (силу, скорость бега,прыгучесть и др.) численной величиной, может служить каждому человекусредством самоконтроля, а тренеру и ученому позволить исследовать процессыразвития и становления отдельных физических качеств и их возрастныеизменения, объективно сравнивать эффективность различных методов тренировок ирезультаты работы разных групп и школ. Нам система индексов дала возможность увидеть, что высокая подвижность нашихдетей и большие, чем принято допускать, нагрузки удивительно благотворносказываются на здоровье, телосложении и самочувствии детей. Она жеподтвердила, что наивысших результатов дети достигают к 7-10-летнемувозрасту, поступление в школу и резкое снижение двигательной активности ведетк снижению всех показателей физического развития. Если система стимулирующих индексов будет принята в школе, то нам кажется,это поможет и ученикам, и учителям физкультуры вскрыть дополнительные резервыи добиться более высоких результатов в физическом развитии детей. Мы уже упомянули, что дети приняли эту систему оценок их физическойподготовки. Они сочли ее справедливой. Может быть, к этому мнению детейприслушаются и взрослые?

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ МАЛЫША

Я пытаюсь вести с вами откровенный и доверительный разговор. Именно разговор,поэтому и возвращаюсь к обозначенным, основным, темам почти в каждом разделе.Вот и сейчас вновь приглашаю вас к разговору об интеллектуальном развитииребенка. Зададают мне как-то такой вопрос: «Как вы думаете, можно ли воспитывать своихдетей так, чтобы они были умнее своих родителей?» Вообще, у нас часто разумность ребенка приписывают наследственности. Но чембольше и дольше я занимался проблемой детей, тем дальше отходил от этогомнения. Развитие интеллекта, на мой взгляд, меньше всего заложено в генах.Академик Дубинин сказал так: «…Психические качества не закодированы вгенетической программе». У нас же принято думать: в музыкальных семьях -обязательно дети музыканты, в спортивных — спортсмены и т.д. Но как частобывает, что у гениальных родителей вырастают посредственные дети. Лена Алексеевна, как-то изучая биографии великих педагогов, открыла, что ниих сыновья, ни их дочери не стали великими педагогами и даже просто ихучениками. Мы долго с женой над этим думали и пришли к выводам вполне конкретным, каксделать своих детей более интеллектуально развитыми, чем мы сами.Руководствуясь ими, мы и растили наших детей: (*) (*) Вполне возможно, я во многом повторюсь, но, как говорится, повторение -мать учения». 1. Естественное вскармливание до появления первого зуба. 2. Близость (физическая) матери к ребенку. Так, африкнки носят детей заспиной минимум два года. Проанализировав это явление, европейские врачипришли к выводу, что эти малыши намного превышают по уровню развитияевропейских детишек этого же возраста, несмотря на то, что мамы с ними незанимались, а просто носили за спиной. 3. Увеличение кругозора, возможность практически неограниченная в познаниимира («не запирать» малышей в коляски и пеленки!). 4. Запуск всех рефлексов, которые заложены матерью Природой (повторяю ещераз, хотя говорил об этом неоднократно!). 5. Легкая одежда. Влияет ли она на интеллект? Представьте, да! Так,распашонки с зашитыми рукавчиками, на мой взгляд, вредны. Они блокируютсистему осязания: куда бы ручки малыша ни попадали, они ничего не ощущают. Аобрезанные рукавчики на распашонке и срезанные носочки на колготкахспособствуют развитию системы осязания. 6. Обогащенная обстановка. Сейчас поясню, что это. В Гамбурге была защищенадиссертация «Сопоставительное исследование системы воспитания по Монтессори иНикитиным». (Упор в ней сделан на обогащенную обстановку.) Но у нас почему-тони один архитектор не думает о том, как в квартире будет жить ребенок. И чтосделано здесь для детей? Такое впечатление, что во всех новых и старых домахдолжны жить только бездетные родители. Что же такое обогащенная обстановка? Это система принципов и приспособлений: 1) использование лесенки-«встаньки»Скрипалева; 2) свободное передвижение по квартире ребенка-«ползунка»; 3) игрыво «взрослые игрушки» — кастрюли, кружки, ложки, пластилин, карандаши ибумаги (обязательно научите правильно держать карандаш сразу же!). 7. Свобода познания мира, снятие «традиционных» запретов. Постарайтесь забытьвыражения: «Не трогай», «Не лезь» и т.п. Не бойтесь, что малыш что-нибудьиспортит или сломает. Он познает мир и, познавая его, самостоятельноразвивается, занимает активную жизненную позицию. А как нам этого не хватаетсегодня… 8. Оборудование в квартире спорткомплекса В.С.Скрипалева по книге «Стадион вквартире». 9. Развивающие игры. Наши развивающие игры только один из факторовинтеллектуального развития детей. Их может быть много, если вы творческиподойдете к этому вопросу. Сейчас у нас в семье есть 17 игр и пособий. 10. Раннее знакомство с буквами и цифрами (начиная с 2-3-летнего возраста). Впрограмме детского сада дети должны знакомиться с буквами только в 7 лет вподготовительной группе (12 букв). Мы своим детям давали кубики со всеми буквами. И внукам тоже. Антон забрал ихдля сына, а ему еще нет и годика. …Был я как-то в Подольске на квартире у одного ниженера. Оленьке, егодочери, 1,5 года. Папа принес коробку с карточками, на которых крупнонаписаны все гласные. «Борис Павлович, попросите Олю дать вам любую из этихбукв». И девочка безошибочно и вразнобой все 8 букв показала. Таким образом,грамоту ребенок, как и все, может давать с рождения, а не в 6-7 лет, как унас принято. Опасения, что раннее знакомство с азбукой вызовет какие-тоосложнения в развитии, безосновательны. 11. Раннее знакомство детей с инструментами и материалами, т.е. с ручнымтрудом. Конечно, опасны и ножницы, и шило и т.д. Но только в том случае, еслидетей не научили с ними обращаться. Своих детей мы рано познакомили с острымипредметами. 12. Отношение родителей к развитию детей. Здесь существуют две позиции: 1)ребенку нужно все объяснить, рассказать, 2) необходимо рассказывать ипоказывать малышу только то, до чего он сам дойти не может. Так формируетсясамостоятельность. Именно второй вариант дает творческие личности, а первыйразвивает лишь исполнительские способности.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ, ИЛИ НЕМНОГО ПОВТОРЕНИЙ

Стерильность. Она нужна при операциях, родах. А когда ребенок родился,стерильность — это преступление против него и его иммунной системы. Мы, например, поили своих грудных детей некипяченой водой. У врачей — паника.Но мы это делали. До чего дойдут медики, я не знаю. Мне рассказывал педиатр, работающий вроддоме: «Мы приходим на работу и всю одежду снимаем. Надеваем всеспециальное, хранящееся в роддоме. От нас еще теперь требуют, чтобы мыпринимали душ и протирались хлорамином». Это, на мой взгляд, может привести ккатастрофе. К счастью детей, еще не научились стерилизовать воздух, иначе всяиммунная система не работала бы! Получилось бы как с экспериментальнымимышками, выросшими в стерильной обстановке: они умирают отбактериологического шока после того, как их выпускают на волю. Перекармливание. Толстый, перекормленный ребенок — для мам, бабушек ирекламы. А это трагедия. Вы видели когда-нибудь ожиревших подростков в 15лет? Не поймешь, юноша это или девушка. Это больной человек. У нас ксожалению, пока этого не понимают. В Англии рацион питания рассчитан на то,чтобы на тарелке ничего не оставалось. А у нас же наоборот — до отвала! Иэтот «идеал» почему-то укрепился. Грудное вскармливание. Ребенок трудится, когда сосет грудь. А если дать емусоску, у него разовьется пассивная жизненная позиция, формирующаяся такимобразом рано. Плавательный рефлекс. Есть такой И.Чарковский. Его теория, да и практика,строятся на следующем. Новорожденного, как только обработана и перевязанапуповина, сразу опускают в бассейн или ванну — он не тонет и незахлебывается. Но если рядом стоит мама, убежденная, что он сейчасзахлебнется, не пробуйте этого делать! Мамино убеждение на ребенка страшнодействует, и он на самом деле может утонуть. Наука это сбрасывает со счетов -воздействие матери на ребенка и ребенка на мать. Раннее закаливание. Профессор Аршавский вывел один закон: «Адаптивныевозможности ребенка самые высокие во время новорожденности». (*)Новорожденного, например, можно три раза окунуть в прорубь — такое купание вледяной воде ему не страшно. Сделав же это через месяц, ребенка можноотправить на тот свет: адаптивные возможности уже значительно снизились. (*) Адаптивные возможности — это способность приспособляться к окружающейсреде. Крещение. Один врач наблюдал 1,5 года крещение в деревне и записывал, когокрестят в теплой воде, а кого в холодной, статистика у него получилась такая:из 22 детей, крещенных в теплой воде, на первом году жизни умерло 9 человек(41% смертности), а из 43, крещенных в холодной воде, умер 1 (2,4%смертности). Родилась двойня: один крупный, крещен в теплой воде — умер,второй маленький, хилый, крещен в холодной — выжил. О вреде в перерывах в ночном кормлении. Недавно мы узнали у профессораАршавского, что ни одно существо на земле не делает ночного перерыва вкормлении и не отстраняет на ночь от себя детеныша. Почему? Потому что этопротивоестественно! Мы всех своих детей этому научили. Для ребенка, когдарядом мама, все в мире хорошо. Можно спать спокойно, чувствуя ее тепло. Чегоему волноваться? Мама рядом. Видимо, играет свою роль и биополе матери. Вот цыпленок, потерявший квочку, бегает, пищит — для него это катастрофа, ион не успокоится, пока не найдет маму. Также и ребенок. Не всех ведь удаетсяприучить спать в кроватке сразу. А вы и не мучайтесь: положите рядом — и вамлегче, и ребенок спокоен. Делать это следует до 1-1,5 лет. А все опасения»заспать», «приспать», придавить ребенка вряд ли обоснованы. Скелетно-мышечная система в организме новорожденного — ведущая. Что этозначит? Если вы бежите, давая нагрузку скелетно-мышечной системе, то черезнекоторое время у вас начинает чаще биться сердце, участится дыхание и т.п.Все остальные системы организма как бы тянутся за скелетно-мышечной,запускаются, убыстряя свою деятельность. Илья Аркадьевич Аршавский пишет: «Ведущая роль принадлежит скелетно-мышечнойсистеме. Все остальные — дыхательная, пищеварительная, эндокринная,сердечно-сосудистая — развиваются коррелятивно». Что это значит? Если увашего ребенка хорошая скелетно-мышечная система, значит, будет хорошеесердце, хорошее пищеварение, хорошая дыхательная система и все остальныесистемы организма. Они просто вынуждены выходить на режим большегоблагоприятствования из-за этой, ведущей, системы. Поэтому, когда малыш лежит»полешком» в первые месяцы жизни, весь его организм не развивается, так какне работает костно-мышечная система. Если вы хотите видеть своего ребенказдоровым, — занимайтесь с ним гимнастикой с первых же дней. В нашей семьеникто ни на сердце, ни на почки, ни на что другое не жалуется. Все болезниэтих органов, да, впрочем, и других, — следстствие пресловутого лежания»полешком». «У семи нянек дитя без глаза». Вот здесь о чем речь — постоянно следим заребенком, чтобы он не попал в трудную, опасную ситуацию. Вот на плите горячийчайник — малыш к нему тянется, мы в крик или шепотом: «Не смей, горячо!» Унас в семье делалось так: «Алеша, чайник горячий», — предупреждаю сына, и онтянет ручку, не чувствуя опасности, но все-таки осторожен. Все же дотронулся,ощутил, что это такое, — сам все понял! «Прячьте спички от детей!», «Вы, родители, в ответе, если спички взяли дети!»Мне в этом случае хочется подойти и подписать: «Потому что нет лучшегоспособа подготовить пожар». Ведь раз вы прячете спички, малыш будет их искатьи обязательно найдет. Раз запрещено, значит, очень интересно и нужно. А еслинельзя еще и зажигать, он обязательно зажжет, когда вас не будет, и пожаробеспечен. А что делал я? Берет трехлетняя Аня спички, предупреждаю: «Обожжешься!» Онаспичку за самый конец берет, но пока не обожглась. Огонь все ближе, ближе (яведь спичку-то зажег), уже подобрался к пальчикам. Малышка в крик и слезы, нотеперь есть опыт: спички — не игрушка! Можно обжечься! Алешка потянулся к трансформатору: напряжение у меня там до 280 В и клеммынаружу. Я говорю: «Алеша, дернет!» Но он не понимает, что такое «дернет», наменя смотрит, а сам к трансформатору. Что делать? Хорошо, что было магнето оттрактора, я подключил его к трансформатору, железку на стул, а проводаспрятал. Только он за трансформатор, я магнето начал вращать. Магнето,знаете, тряхнет основательно, но убить не может — напряжение высокое, а токслабый. Алеша в крик, бабушка меня ругать. На следующий день заходит ко мне вмастерскую, увидел трансформатор — стороной обходит. Думаю: «Хорошо». ВзялАлеша карандаш и в розетке им ковыряет. Я ему: «А ты знаешь, что здесь тожедернет?» Сразу понял и в сторону. А как быть с острыми предметами? Я уже писал раньше. Но дополню. Мы давали, ивы давайте. Если у кого-то из ребят видели иголку в руках, говорили:»Колется!» — и кололи пальчики, чтобы чувствительно было. То есть надообучать так, чтобы ребенок реально ощутил опасность. «Умные родители иногдапозволяют своим детям обжигать пальцы» — есть такая поговорка у народовИндии. Но в противоположность ей поговорка: «Чем бы дитя не тешилось, лишь быне плакало» — концентрация народной глупости. И это бывает. Итак, лучший способ оградить ребенка от опасности — познакомить его с нею какможно раньше. Ограничение свободы в познании мира. Это, во-первых, пеленки, во-вторых,манеж (я считаю его клеткой, тюрьмой для ребенка). Американцы провели такойэксперимент. Дети приходят в школу в шесть лет, и их сразу тестируют. А затемделят на три группы: группа A — блестящие способности (особая группа дляподготовки будущих ученых, исследователей), группа B — средние способности,группа C — у нас их называют «пограничники» (не умный и не дурак). Но чемменьше дети, тем хуже делятся на эти группы. А вот десятимесячные — всеодинаковые! Эксперимент продолжили в другом направлении. Составили программунаблюдения за 70 семьями (шла она 1,5 года). И пришли к выводу: достаточноодного дня, чтобы определить, какая мама воспитывает детей для группы A.Оказывается, это те малыши, которых пускают ползать по комнате, по квартире идаже по двору. А дети, которые воспитывались в кроватках или манежах,попадали в группы B и C. Сколько времени мама должна находиться с малышом? Эпизод. Молодая мамажалуется, что ее ребенок не развивается, хоть она бросила работу и всесвободное время товодит с ним. Я не мог понять, в чем дело, и пошел к ним вгости в одну из суббот. Мы с папой сидим на диване и смотрим, как мамавоспитывает годовалого сына. Полтора часа мы вместе наблюдали и сделали общийвывод: малышу не хватает занятой мамы, а от свободной он не знает кудадеться. Такая ситуация вполне закономерна. Поэтому ребенок по крайней мереполовину своего свободного времени должен посвящать личным занятиям, причемсамостоятельно. И такие полярности, как полная заброшенность или чрезмерное внимание состороны родителей, уродливы. Применение антибиотиков при лечении младенца. Есть антибиотики, например,аминоглюкозидного ряда (мономицин, каномицин, стрептомицин и т.п.),приводящие к глухоте, если их давать малышу. Сначала потеря слуха идет навысоких частотах, потом ниже, ниже, и ребенок может оглохнуть совсем, а затемнаступает и слепота. По даннным загорской школы для слепоглухонемых, 30%детей ослепли и оглохли от применения антибиотиков. Употребление антибиотиков противопоказано кормящей матери. Так, пенициллинвызывает сенсибилизацию организма, т.е. его повышенную чувствительность ковсему, предрасполагает к аллергиям, тетрациклины — эти просто токсичны вчистом виде, сульфаниламиды усиливают желтуху (болезнь Боткина), а не было ееу малыша, так может появиться; левомицетины приводят к тому, что ребенокотказывается от груди, появляется рвота, расстройство желудка и нарушаетсякостномозговое кроветворение, налидиксиновая кислота может вызвать гемолиз(распад) эритроцитов и белокровие. Это лишь только известные врачам «побочныедействия» лекарств. Раннее физическое развитие. Часто возникает у молодых родителей вопрос: «Акак же головка? Ребенок ее еще не держит. Вдруг сломаются шейные позвонки?»Эти страхи безосновательны: африканки и японки с первых дней привязываютмалышей за спину. И ничего, никто голову им не поддерживает. Для развития мышц шеи кладите ребенка почаще на животик. (Наш Антон,например, как только смог переворачиваться, спал только на животе. Но вырос сочень строптивым характером!) Да, не забудьте, положив малыша на животик,убрать подушку. Гарантирую, через 2-3 недели он начнет хорошо держать голову. Приведу выдержку из одной чешской книжки: «Новорожденного брать осторожно,подложив свою руку под его спинку…» Я считаю, что с ребенком нужнообращаться смело, так, чтобы он в ответ на ваши действия затрачивал какую-тоэнергию. С трех месяцев в коляске закрепите палочку толщиной в палец на такойвысоте, чтобы ручки малыша без напряжения дотягивались до нее. Он будетхватать ее, подтягиваться, пробовать сесть. (По мере роста малыша палочкуподнимайте.) С четырех месяцев ребенка можно ставить на ножки. Не бойтесь,что он перетрудится! Дети чутко реагируют на усталость: как только им нехватает сил, они плюх — и садятся. Самое любимое движение в три-четыре месяца- приседание. Причем приседать малыш может очень долго: у вас уже руки недержат, а он все приседает. Установите палочку в коляске или кроватке нанужной высоте — пусть приседает сколько хочет. Следующий этап в физическом развитии — ребенок, начав стоять, начинаетползать. Этот момент важно, как говорится, поймать и, конечно же, развить.Если ребенок начал ползать, выпускайте его на пол. Не страшно, что полтвердый: природа наделила детей значительно большим количествомчерепно-мозговой жидкости, чем взрослых. Удары им не страшны: они почтибезболезненны и проходят без последствий. У многих вызывает опасение падение малыша с дивана, тахты и т.п. И если онпадает, обязательно стараются его подстраховать. При этом малыш совершенно незнакомится с «краем». Пусть лучше свалится: обычное падение с дивана непринесет беды. А вам будет спокойнее, он научится бояться «края». Что делать, чтобы при ползании малыш быстрее становился на ножки? Можносделать такое приспособление: очистите раскладушку от ткани и пружин.Оставшийся каркас закрепите на полу и сажайте в нее «ползунка». Раскладушканизкая, он обязательно дотянется у любого ее края до бортика, и начнетходить. Для этого также можно использовать натянутый на удобной для ребенкавысоте канат или же водить его за руку при условии, что ребенок сам будетдержаться за ваш палец. По американскому методу шаговый рефлекс можно развивать со дня рождения иребенок пойдет самостоятельно в 6-8 месяцев. Детям нравится ходить по доскам, рельсам. Видимо, так у них развиваетсявестибулярный аппарат. Есть еще природный снаряд — сваленные деревья. Моидети с большим удовольствием ходили по бревну, вторая половина которого незакреплялась (консоль). Сколько же любимых движений у детей: 1) вис (на пальцах, на турнике); 2)качание (на кольцах, качелях и т.п.); 3) скатывание (с горки и с перил); 4)хождение (по доскам, рельсам и т.п.); 5) вращение (закручивание на кольцах,качелях); 6) прыжки (на ручках, сетке, батуте). Много и часто сейчас жалуются родители на плоскостопие у детей. Все детирождаются плоскостопыми. Когда же начинает формироваться стопа? Когда ребенокначинает ходить, бегать, прыгать, т.е. когда стопа начинает выполнятьрессорную функцию. Поэтому надо задавать работу стопе: пусть бегает досыта. Иникакого плоскостопия! Для пятилетних малышей провели такое исследование: шагомером измерили,сколько может «находить» свободный ребенок. Оказалось, 25000-30000 шагов.Поэтому старайтесь сделать так, чтобы ваш малыш как можно больше двигался. Подведем итог: не ограничивайте свободу ребенка, раньше знакомьте его сопасностями и запускайте в действие все заложенные природой рефлексы.

КОВАРСТВО КОМФОРТА

Интервью с профессором И.А.Аршавским Свое мнение о принципиально новых методах воспитания детей высказывает вбеседе с журналистом О.Франценом заведующий лабораторией возрастнойфизиологии и патологии Научно-исследовательского института общей патологии ипатофизиологии Академии медицинских наук СССР, доктор медицинских наук,профессор Илья Аркадьевич Аршавский, который на протяжении многих летнаблюдал семью Никитиных. — Илья Аркадьевич, многих читателей смущает двойственное отношение прессы ксистеме Никитиных. Действительно, с одной стороны, журналисты вроде быпропагандируют, а с другой — при каждом удобном случае предостерегают оттого, чтобы родители немедленно использовали полученную информацию какруководство к действию. Что вы об этом думаете? — Пресса, безусловно, поступает правильно. Система прогрессивная, у неебольшое будущее, поэтому она заслуживает всяческого внимания, как научного,так и общественного. И в то же время нельзя ни на минуту забывать, что этопоиск не только увлекательный, но и опасный. В истории науки было немало случаев, когда исследователи ставили рискованныеопыты на себе. Это требовало готовности к самопожертвованию, большогомужества. Очевидно, эксперимент на своих детях требует гораздо большегомужества. Тем более что в начале эксперимента педагоги Никитины не имелипрямого отношения к науке. К чести супругов Никитиных, надо сказать, что им присущи чрезвычайнаяответственность, удивительная наблюдательность и поразительная интуиция. Этикачества позволяли и позволяют им находить верные решения даже там, гдеученые-специалисты беспомощно разводят руками (или досадливо отмахиваются,что еще хуже). Но это же обстоятельство означает, что владение системой внынешнем ее виде можно уподобить искусству, где успех зависит прежде всего отталанта исполнителя. Нужно еще немало поработать, чтобы систему можно былоприменять широко, чтобы устранить сомнения, которых немало. Но главное уже ясно — основа здесь правильная, научная. — Многие считают, что не только сама система Никитиных особенная, но и дети,к которым можно ее применять, тоже должны быть особенными. Если этодействительно так, то ценность ее значительно снижается. — Это не так. Особую ценность она имеет не для исключительных детей и даже недля нормальных, а для неблагополучных. — Но ведь система Никитиных отличается прежде всего повышенными нагрузками.Как же выдержит их ослабленный организм? — А вы вспомните, из-за чего все началось у Никитиных. Их подтолкнула кэкспериментированию суровая необходимость. Сын-первенец страдал жестокимдиатезом. Чего только не предпринимали родители, к каким только врачам необращались! И вот Лена Алексеевна в поисках спасительного средства сталавыходить с младенцем в холодный тамбур у входной двери. И — о чудо! — ребенокперестал плакать, ему стало заметно лучше. Этот эпизод, положивший начало многолетним экспериментам в семье-лаборатории,может быть воспринят как случайность. Но и у следующих детей Никитиных былиподобные предрасположенности, которые удалось устранить. — И все-таки это не очень-то понятно… — Дело в том, что система Никитиных — только часть более общей и сложнойпроблемы. Чтобы понять ее, нужно окунуться в физиологию, а это уведет нас навремя от самой системы Никитиных. Причем придется познакомиться не только суже очевидным, но и со спорным, пока еще не устоявшимся. Согласны? — Думаю, читатели будут «за». Ведь очень интересно узнать о научной подоплекесистемы Никитиных. — Сейчас все больше говорят о наследственных заболеваниях. На одной изпоследних сессий Академии медицинских наук СССР была названа цифра: 1500таких недугов! Единственное кардинальное решение этой проблемы — геннаяинженерия, к которой даже подступы пока неясны. Но, думается, значение наследственных заболеваний, безусловно, имеющих место,сильно преувеличивается. Создается впечатление, что после периода непризнаниягенетики маятник качнулся в другую сторону. К ней относят многое из того, чтонепонятно. Вот и получается, что решение ряда проблем откладывается назавтрашний день, тогда как сделать это можно еще сегодня. К болезням этоимеет самое непосредственное отношение. Берусь утверждать, что многие такназываемые наследственные заболевания имеют совсем другую причину. Возникают они не из-за поломки генов, а из-за неправильно протекающейбеременности, мешающей реализовать наследственную программу. В результатеблагополучные в наследственном отношении родители дают неблагополучных детей.При этом возникают не истинные мутации — изменения в генах, передающиесяпотомству, а фотокопии их — изменения, существующие лишь в одном поколении(хотя в дальнейшем они также могут стать наследственными, еслинеблагоприятные воздействия будут повторяться). — Это подтверждается результатами исследований? — Да, более чем 40-летним опытом работы нашей лаборатории. Причем я имею ввиду не только длительные наблюдения за беременными женщинами, но иэкспериментально вызванные нарушения у животных, разумеется. Вот вам пример. Пара кроликов генетически хорошо изучена и дает хорошеепотомство. У крольчихи вызывается так называемый экспериментальный неврозшумом, током под металлическим полом и т.п. Если это происходит в началебеременности, возникают различные уродства: заячья губа, волчья пасть,дефекты конечностей, отсутствие части или всего мозга… Неблагоприятныевоздействия в более поздний период, когда формирование органов в основномзавершено, дают физиологически незрелые, ослабленные организмы. Физиологически зрелый не только не погибнет, но и не заболеет! Афизиологически ослабленного поджидают всякие напасти. Если они и минуют его вдетстве, что случается редко, то обязательно дадут знать о себе позже.Результаты наших исследований говорят, что проблема #1 не рак исердечно-сосудистые заболевания сами по себе, а физиологическая незрелость,являющаяся основным поставщиком как этих, так и других недугов. — Это может быть справедливым лишь в одном случае: если ослабленных рождаетсямного. — К сожалению, так оно и есть. Их рождается все больше и больше. — Но отчего же, ведь условия жизни и медицинское обслуживание становятся вселучше? — Причина все в том же стрессе, о котором так много сейчас говорят. Толькообычно имеют в виду вред, причиняемый взрослым людям, тогда как гораздобольшая опасность грозит наиболее слабому звену жизни — зарождающемусясуществу. Стрессовых факторов, способных навредить будущему ребенку, много. К тому жефизиологически незрелый организм, достигнув половой зрелости, сам становитсясвоеобразным стрессовым фактором и может оставить после себя толькофизиологически незрелый организм. Порочный круг, каждый виток которогоувеличивает неблагоприятные изменения! Природа в таких случаях пускает в ход жестокое, но действенное оружие -естественный отбор. Современная медицина отвела от человечества это страшноеоружие. Некоторые западные ученые считают, что как раз здесь и кроется кореньзла, и предлагают все вернуть на круги своя. Конечно же, это от непонимания ибессилия. Но и не видеть здесь никакой проблемы тоже неверно. Да, мы добились огромных успехов в охране материнства и снижении детскойсмертности, и это прекрасно. Но почивать на лаврах ни в коем случае нельзя.Раз уж мы взяли у природы «бразды правления», то должны пользоваться имичрезвычайно ответственно, встречать возникающие трудности во всеоружии. Надопризнать честно: наука не была в полной мере готова к решению проблемы, окоторой идет речь. Во многом это объясняется тем, что недостаточно развита физиологиябеременности как наука и даже возрастная физиология в целом. Возникший вакуумстараются заполнить энтузиасты из числа акушеров и педиатров, но никто неможет заменить здесь именно физиолога. К сожалению, этой проблемой занимаетсятолько наша небольшая лаборатория. Настало время резко расширить фронт работ. — Но не могут ли ваши исследования уже сейчас подсказать какой-то выход изпорочного круга? — Лет тридцать назад физиологически незрелых организмов рождалось не более15-20 процентов. Это означает, что их сравнительно немного среди тех молодыхлюдей, которые сейчас сами становятся родителями. Они способны уменьшитьпроцент ослабленных новорожденных. С этого и надо начинать. Решать эту задачупредстоит не только ученым и врачам, но и самим молодым людям. Главное — необходимо гораздо ответственнее относиться к гигиене материнскогоорганизма. Заботиться о будущей матери после того, как беременность сталазаметной, поздно. Начинать надо гораздо раньше. Как я говорил, особенноуязвимы начальные стадии беременности, когда плод только формируется.Вообще-то отпуск был бы нужен в это время — другое дело, что физическиженщине труднее работать во вторую половину беременности. Во всяком случае,женщину в этот период нужно оградить от конфликтных ситуаций, нервотрепки,обеспечить максимально спокойные и здоровые условия для работы. Это,думается, вполне выполнимо, достаточно лишь желания членов коллектива.Разумеется, такое же отношение должно быть и в семье. Сильнейший стрессовый фактор — половая жизнь. Природа создала надежныймеханизм, защищающий плод: после зачатия влечение тормозится. У людей он, ксожалению, расшатан. Поэтому приходится полагаться на сознание. Я считаю, чтополовая жизнь во время беременности недопустима. Очень вредно и избыточное питание. Представление о том, что будущая матьдолжна есть за двоих, оправдывало себя лишь тогда, когда пищи действительноне хватало. Зародившийся организм будто знает о том, что «необходимость — двигательпрогресса». Природа так распорядилась, что он получает от матери питательныевещества и кислород строго в обрез, поэтому должен самостоятельно добывать»хлеб насущный». Рефлекторно активизируются скелетные мышцы, кровь бежитбыстрее, а вместе с ней пища и кислород. Наконец плод удовлетвореннозамирает. Но получил он гораздо больше, чем ему требовалось просто дляподдержания жизни! За счет своего труда он быстро растет. Повторяющиеся циклы- это движение не по кругу, а по спирали: с каждым витком образуются новыеэнергетические уровни. А если питательные вещества поступают от матери в избытке? Тогда нет стимулак развитию. Вместо спирали получается круг. Развитие либо прекращается, чтоозначает смерть, либо задерживается, что приводит к физиологическойнезрелости. Запомнился мне случай, происшедший во время войны. В одной палатележали две роженицы. Одна питалась, как и все в то тяжелое время. Другойзаботливый муж разве что не птичье молоко в дом приносил. И как же убиваласьпоследняя женщина, сетуя на несправедливость судьбы, когда у нее родилсяослабленный ребенок, а у соседки по палате — крепыш! Мы-то с вами уже знаем,что это закономерно. Добавлю, что подобное явление мы вызывали и специально, в опытах с животными.Причем использовали как пищу, так и кислород. Излишек его тормозит развитие,недостаток стимулирует. Да еще какой недостаток! Естественное для плодапоступление кислорода соответствует условиям на высоте Эвереста — величайшейгорной вершины на Земле. А ведь это почти девять километров! Для взрослогоорганизма эти условия пагубны. Альпинисты, покоряющие Эверест, пользуютсякислородными аппаратами, а мы превышали в своих опытах этот уровень, то естьделали содержание кислорода еще меньше. И что же? Плод адаптируется и к этимусловиям! Разумеется, всему есть предел. Если перейти определенную границу, плодупросто нечего будет добывать, как бы активен он ни был… Из множества неблагоприятных факторов хочу назвать еще один. Часто считают,что токсикозы говорят о неблагополучном течении беременности. И вот уже в ходидут без ведома врача различные лекарства, приносящие облегчение. А ведьхорошо известно, что лекарства — это палка о двух концах. Матери онодействительно может помочь, а для ребенка окажется сильным стрессовымфактором. Между тем ранние токсикозы — это истинное спасение для нормальнойбеременности, и тревогу должно выбывать скорее их отсутствие. Ведь с ихпомощью из материнского организма удаляются губительные для плода вещества иустанавливается благоприятная среда. Если же защитные силы женщины ослаблены,нарастают неблагоприятные изменения. А вот поздние токсикозы, хотя это тожеприспособительные реакции, уже ненормальны, особенно тяжелые формы. Значит,организм матери до сих пор не справился со своей задачей. Еще раз приходится напоминать о том, как важны знания о собственноморганизме. И как важно воспитывать еще со школы уважительнейшее отношение кженщине, основываясь не на чем-то абстрактном, а на физиологической ее роли. — Итак, если представители «физиологически зрелого» поколения будут соблюдатьтребования, это позвонит разорвать порочный круг. Но ведь среди них все-такиесть ослабленные, у которых будет такое же потомство. — В детстве можно в значительной степени компенсировать то, что упущено вматеринском организме. Если, конечно, действовать умело. Вот здесь и способеноказать неоценимую помощь опыт Никитиных. Разумеется, взятый не «один кодному», а с коррективами — над ними еще предстоит поработать. Вот поэтому я и говорил, что система Никитиных имеет особое значение именнодля ослабленных детей. Когда они наверстывают упущенное, догоняют своихсверстников, эффект особенно заметен. Но важно вовремя начать действовать,иначе может быть поздно. Основная заслуга Никитиных в том, что они нашлиприемы, которые можно использовать с самого рождения. — А как, собственно, узнать, физиологически зрелый родился ребенок или нет? — Вы правы, это важный момент. Ведь физиологически незрелый организм внешнеможет и не отличаться от нормального. Это объясняет, кстати, почему до насникто не обнаружил явление физиологической незрелости и почему оно сейчас стаким трудом получает признание. Отличия здесь внутренние. Они вызванынесоответствием физиологических особенностей ребенка его возрасту.Исследование дыхательной и сердечно-сосудистой систем, мочи и крови,рефлексов вполне определенно указывает на эти отличия. Конечно же, подвергать каждого новорожденного всесторонним исследованиям былобы сложно. Поэтому наша лаборатория создала доступные практикам методы. Оничитывают частоту и периодичность дыхания, частоту сердечных сокращений,мышечный тонус и двигательные рефлексы. Особенно показательны, наглядны рефлексы. Это характерные внешние проявленияфизиологических особенностей новорожденного. Ими вполне могут пользоваться иродители. Большинство рефлексов связано с тем, что до полутора месяцев умалыша как бы сгибательная поза, в которой он преимущественно находился вматеринском организме. Например, рефлекс Робинзона. Если вложить в ладони младенцу по пальцу, он стакой силой их сожмет, что можно даже поднять его. Этот рефлекс ошибочносчитают хватательным. Нет, хватание в данный период еще ложное! Характерно ирефлекторное сгибание ножек при раздражении подошвы. Очень важен открытыйнами пяточный рефлекс. Достаточно слегка надавить на пяточную кость, какмладенец напрягается, вскидывает руки, на личике появляется гримаса плача -ничего общего, кстати, не имеющая с настоящим плачем. Все это происходиттолько с физиологически зрелым, у ослабленного рефлексы плохо выражены иливовсе отсутствуют. — Итак, мы выяснили, что такой-то новорожденный физиологически незрелый. Чтодальше? — Я думал, что обойдусь без объяснения энергетического правила скелетныхмышц, чтобы не вдаваться в подробности. Теперь вижу, что не удастся. Этоправило мы выдвинули в противовес энергетическому правилу поверхности,сформулированному известным немецким физиологом Максом Рубнером игосподствующему в науке с прошлого столетия по сей день. Согласно Рубнеру природа выдала всем млекопитающим одинаковую энергию наединицу веса: 180-190 тысяч килокалорий на килограмм. Использовал свой запас- умирай. А поскольку животные малых размеров неэкономно расходуют энергию (уних гораздо больше приходится поверхности на единицу массы, а значит, итеплоотдача больше), то исчерпывают они свой энергетический фонд быстрее.Действительно, мышь живет два с половиной года, а слон 80 лет. Мы тоже, начиная свои исследования, находались в плену у этого правила,которому подчиняются «все, от слона до мыши». А потом обратили внимание нанесоответствия. Например, кролик и заяц одинаковы по величине и весу. Значит,энергетические запасы и продолжительность жизни также должны совпасть. Нонет! Заяц гораздо активнее и тратит знергии больше. Еще бы, ведь он мчится соскоростью поезда, спасаясь от хищника! Получается, что заяц быстрее должен»съесть» свой жизненный лимит. Однако живет он в два-три раза дольше своего»расчетливого» собрата! Еще пара: крыса и белка. Поверхность тела у ниходинаковая. Первая живет два с половиной года, вторая — двенадцать-пятнатьлет. И таких примеров у нас набиралось все больше. В конце концов мы вывели другую закономерность: жизнь организма, его рост иразвитие зависят от двигательной активности, позволяющей реализоватьнаследственную программу. Прямо противоположное тому, что утверждал Рубнер!Ведь из его правила вытекает, что каждое движение — неизбежное зло, так какистощает «жизненную копилку». Нет, оно эту «копилку» пополняет! Именноблагодаря движению организм восполняет не только потраченное, но и создаетзапас, задел для дальнейшего развития. Пассивность снижает приспособительныевозможности организма и делает его беззащитным перед неблагоприятнымиусловиями среды, перед заболеваниями. Активность же выступает как посредник,увязывающий генетическую программу с информацией извне. Без этого эволюциябыла бы невозможна. Природа очень дорожит законом активности и жестоконаказывает за его нарушения. Энергетическое правило скелетных мышц начинает действовать, как мы уже знаем,еще до рождения ребенка. — С плодом вроде бы все ясно. Но вот новорожденный… Он дышит, сосетмолоко… Значит, активен! Разве этого недостаточно, разве принцип активностине соблюден уже? Или все-таки необходимо что-то еще? — Опять же сошлюсь на наши опыты. Четырех-пятидневные щенки в достаточномколичестве получали от матери молоко. Некоторым из них вводили вещества,блокирующие двигательную активность. И если вес остальных щенков превысилчерез месяц килограмм, то у этих остался прежним, на уровне четырех-пятидней! Результаты таких опытов трудно укладываются в голове, онипереворачивают существующие представления. Но беспристрастный язык фактовсвидетельствует: пища не сама по себе определяет рост и развитие, а только всочетании с мышечной активностью. Младенцу нужна работа всех мышц. — Вы убедили меня в том, что энергетическое правило скелетных мышц — общаязакономерность, благодаря которой и достигается максимальная активность,столь необходимая для оптимального развития организма. Но что «включает» еепосле рождения? Возможно, сильный холод, который должно ощутить крохотноесущество, появившееся на свет? — Да, новая среда встречает температурой вдвое меньшей, чем была у матери!Представляете, какая сложная задача у новорожденного: самостоятельновосстановить утраченные восемнадцать градусов? Ведь потери тепла у него вомного раз больше, чем у нас с вами. Тут Рубнер, безусловно, прав.Новорожденный согревается, почти беспрерывно двигая ручками и ножками. Этоему явно на пользу: он быстро прибавляет в весе, растет и крепнет. Увы, как часто, превратно понимая уязвимость, хрупкость новорожденного,стремятся обеспечить ему максимальный комфорт — держат в жаркой комнате даеще стягивают пеленками! И действие механизма, созданного природой,нарушается тем больше, чем сильнее «забота». Примерно при 32-34 градусахмускулатура полностью расслабляется… — А какая температура нужна? — Точно этого пока сказать нельзя. Югославские ученые поставили интересныйопыт. Крысы, которые должны вот-вот родить, могли поселиться в ячейках слюбой температурой, но все, как одна, устраивались там, где было 15 градусов.В самом гнезде, конечно, теплее, но воздух, которым дышали крысята, именнотакой. Мы получили хорошие результаты, на время понижая температуру и до 10градусов. Это время, пока мышцы у крысят еще напряжены. Еслипереусердствовать, мышцы также расслабляются, и развитие тормозится. Междупрочим, крысы считаются удобной моделью для изучения человека. С полной уверенностью в своей правоте мы ненадолго ставили на живот ребенкастакан воды со льдом около 5 градусов. Температура тела не понижаласьнапротив, поднималась на 0,5-1 градус. Как только она начинала снижаться,стакан снимали. Это очень тонизировало малыша. Однако призываю родителей не увлекаться. Повторяю, точных рекомендаций наэтот счет пока не существует Определенно можно говорить лишь о верхнейгранице. Она не должна превышать 20-22 градуса. 25-26 градусов в родильныхдомах плохо. Хорошо кратковременно держать новорожденного (первые 7-8 дней его жизни) притемпературе не выше 18 градусов обнаженным, набирая 2,5-3 часа в сутки. Дляфизиологически зрелых сеансы могут быть 10-15 минут, для незрелых — меньше.Во всех случаях сигналом к прекращению процедуры служит снижение двигательнойактивности. И спать ребенку следует не в жаркой комнате. Даже зимой можно оставлять егона закрытой веранде или балконе. Если, конечно, нет сильного мороза. В этомслучае полезно держать открытой форточку или же периодически проветриватьпомещение. Напомню, что с помощью таких процедур Никититиным удалосьликвидировать у своих детей диатез. Но, повторяю, важно не перейти рамкиадаптивных возможностей организма. С ослабленным младенцем необходимообращаться особенно осторожно. Тем не менее для него эти воздействия стольэффективны, что он все больше и больше наверстывает упущенное и медленно, новерно догоняет в развитии своих сверстников. — Вы нелестно отозвались о стягивании пеленками. А оно чем плохо? Это векамисуществующий обычай. Бытует мнение: так ребенку спокойнее. Он не будетбеспокоиться, пугаться своих ручек, травмировать себя ими. И если малышактивен во время бодрствования, так как получает прохладные воздушные ванны,и если спит на холоде, но затянут пеленками, — противоречит ли это вашиммыслям? Ведь во сне он отдыхает. Какая уж тут активность? — Дело в том, что борьбы с холодом, так пугающей многих родителей, ещенедостаточно! В самом деле, вначале ребенок спит почти все время. Так что же,позволить ему практически постоянно бездельничать? Природа не может этогодопустить! Она ищет дополнительные резервы. И вот в дыхание спящего младенца периодически вплетается фаза длительноговыдоха. Возникает дефицит кислорода — уже известный нам «пусковой механизм»двигательной активности. Происходит рефлекторное подрагивание. В результате50 процентов времени спящий ребенок проводит фактически в движении. А пеленкиэтому препятствуют! Полностью устранить двигательную активность они, ксчастью, не могут. Но сильно ограничивают. И тем больше, чем туже затянуты. В нашей лаборатории создана специальная одежда дм новорожденных типараспашонки, рукава зашиты. В ней они в полной безопасности и в то же времяабсолютно свободны, поэтому сохраняют естественную для них двигательнуюактивность. — Лена Алексеевна Никитина утверждает, что избавиться от диатеза упоследнего, седьмого, ребенка удалось еще в роддоме благодаря раннемукормлению грудью. Действительно ли это важно? — В родильных домах новорожденного приносят на первое кормление в лучшемслучае через сутки, а обычно через двое-трое суток. Причина — все в том жестремлении к комфорту. Дают отдохнуть, прийти в себя и роженице и ребенку.Кроме того, утверждают, что молоко появляется чаще всего на третьи сутки. Но вот мы обратили внимание, что у животных иначе. Они кормят буквально впервые минуты после родов, и это имеет огромное значение. Их детенышизастрахованы от неприятностей, с которыми смирились, как с неизбежными,педиатры: от потери в весе не менее 100-200 граммов, от так называемой»физиологической желтухи», от увеличения выделения влаги, от загустения кровии уменьшения содержания в ней белка… Дальнейшие наши исследования показали, что если младенцу сразу же дать грудь,у женщины появляется молоко, иначе оно действительно пропадает ивосстановится через три дня, причем с трудом. И у малыша неблагоприятныхизменений не возникает. Это и не удивительно, ведь первое молоко, названноемолозийным, — чрезвычайно ценный для ребенка продукт. Оно содержит полныйнабор не только питательных веществ, но и таких, что повышают устойчивость кинфекциям, против которых новорожденный сам по себе беззащитен. Особеннонуждаются в нем физиологически незрелые. Если ослабленный ребенок не можетсосать, нужно сцедить молоко и дать (не стерилизуя, чтобы не разрушитьактивные вещества) из рожка. Благотворно действует раннее кормление и на женщину. Без всякихфармакологических средств ее организм способен быстро прийти в норму. ВЯузском роддоме погибала женщина от кровотечения. Отчаявшиеся спасти ее врачиухватились за последнюю «соломинку»: я предложил дать матери покормитьребенка. Кровотечение прекратилось! Это далеко не единственный пример. И еслиб видели вы лицо матери, только что искаженое страданием и вдругпреобразившееся, когда она почувствовала прикосновение губ своего ребенка!Самая красивая женщина в это мгновение прекрасна. И становится ясным, что этои есть для нее наилучший отдых. А как меняется отношение к нежеланномуребенку! Сколько будущих несчастливых жизней способны выправиться в этотсчастливый миг… Да, раннее вскармливание необходимо и ребенку и матери. Мы считаем, что онодолжно начаться в первые 1-30 минут после рождения, в крайнем случае, непозже часа. Конечно, сложившиеся традиции не так легко изменить. Вот почемусейчас появляются компромиссные рекомендации ученых: кормить через 16, 12, 6часов… Мы уверены, что в скором времени будет принята наша рекомендация. ВСША, например, ее уже подхватили и широко используют. — Я сейчас заметил, что разговор все время идет о первых днях ребенка. А ведьНикитины рассказали нашим читателям о большом периоде жизни своих детей… — Первая неделя — критический срок. В это же время решается, приспособится ликрохотное существо к совершенно новым для себя условиям. В этот периодопределяется, избавится ли ребенок от физиологической незрелости или же,наоборот, она у него из-за неправильных мер усугубится. Именно поэтому яуделил столько внимания первой неделе. — Ну а если возможности в эту «узловую» неделю все-таки упущены? Можно личто-то сделать в последующие периоды? — Это во много крат сложнее! Но вполне возможно. Опыт Никитиных, а также ихпоследователей — московских инженеров В. и Л.Скрипалевых, режиссераН.Бурляева и актрисы Н.Бондарчук — тому подтверждение. Все их дети родились сявной физиологической незрелостью, к тому же по ряду причин основные мерыначали принимать после недельного возраста. Тем не менее во всех случаяхудалось добиться замечательных успехов. — Это обнадеживает. Какие же здесь существуют возможности? — Прежде всего по-прежнему недопустимо сдерживать активность ребенка, тугоего пеленая. Рукава в одежде типа распашонки должны быть зашиты до той поры,пока малыш не привыкнет к своим ручкам и не исчезнет опасность травмы. Оченьважно, чтобы кормление грудью продолжалось до года. Я понимаю, что не всегдаэто от матери зависит. Но нередко она по собственной инициативе прекращаетвскармливание. Ошибочное решение! Ничто не может заменить материнское молоко. Причем кормить ребенка следует так часто, как он этого попросит. А вначале онпросыпается, проголодавшись, примерно через каждые три часа. Получается, чтокормить приходится не менее семи раз в сутки да и ночью тоже! Ребенок недолжен страдать от того, что это неудобно для взрослых. Не теряет своего значения холод. Воздушные ванны следует делать передкормлением. Хорошо, если будет 18-16 градусов, для более крепкого малышаможет быть и 14 градусов. — Тот же вопрос: как определить в этот период состояние ребенка? — Вот этапы нормального развития. Они могут служить достаточно четкимориентиром. К полутора месяцам (не позже!) ребенок приобретает способность противостоятьгравитации и начинает расставаться со сгибательной позой. Первойвысвобождается голова. Начинается активное, хотя и робкое, познание мира,возникают зрительные ориентировочные рефлексы. К трем месяцам впервые «развязываются» ручонки. Несколько позднее уже и ножкине сопротивляются разгибанию. Между третьим и четвертым месяцами появляетсяистинное хватание, а рефлекс Робинзона исчезает. Пропадает и пяточныйрефлекс. Ребенок начинает познавать окружающие предметы не только зрением, нои хватая их, осязает и даже пробует на вкус. В пять-шесть месяцев наступает вторая антигравитационная реакция: позасидения. Это совпадает с появлением зубов. И наконец, заключительная победа над гравитацией: в девять-десять месяцевребенок стоит, а вскоре делает первые робкие шажки. При хорошей активности ребенка вполне может быть некоторое опережениеграфика. Напротив, отставание должно встревожить, особенно если оно большое.Ведь тогда вообще все перепутается. Запоздала, например, поза сидения -значит, поздно появятся зубы. Сейчас они нередко «лезут» в девять месяцев, вгод и даже в полтора. Нормальная двигательная активность — это и профилактикакариеса. — Очевидно, своеобразие развития ребенка после недельного возраста в том, чтоон довольно быстро изобретает новые для себя возможности. Поэтомуудовлетворить его потребности в движении можно двояко: либо предоставив егосамому себе, либо дав дополнительную нагрузку — специальные упражнения,спортивный снаряд в кроватке, плавание… Второй путь многих смущает. Онивысказываются за естественный ход событий, протестуют против насилия надприродой. — Никого не удивляет обычный уход за младенцем, удовлетворяющий различные егопотребности. Думаю, мне удалось доказать, что двигательная активность такжежизненно важная потребность. А в полной мере удовлетворить ее ребеноксамостоятельно не может. И если мы стимулируем активность, это никак нельзяназвать насилием над природой. Вот если нет оптимальных условий дляпроявления активности, тогда и следует говорить о своеобразном насилии. Но,подчеркиваю, оптимальных. Крен в другую сторону также опасен. Начну спростого. Хорошо почаще класть малыша на животик. Тогда он стараетсяподнимать головку. это удается ему раньше, чем обычно, так как укрепляютсямышцы шеи. У Никитиных много упражнений для рук. Они учили своих малышей крепкохвататься за протянутые к ним свои пальцы, подтягиваться… В коляскезакрепляли перекладинку, на которой малыш мог тренироваться, когда достаточноокрепнет. Все это хорошо. Их последователи Скрипалевы придумали еще однополезное новшество: наклонную рамку-лесенку в кроватке. Лежащий ребенокподтягивается с ее помощью все выше и выше. повернешь лесенку по-другому — ималыш может стоять. Она учитывает распределение тяжести маленького тельца иподдерживает его. Наибольшие споры, конечно, вызывает раннее плавание. Никитины сожалеют о том,что не научили своих малышей плавать, так как не знали об этом новшестве. Да,их сожаление оправдано. Мы убедились в пользе раннего плавания, наблюдая заОлей Скрипалевой, которая в начала плавать с двух месяцев, и за ВанейБурляевым — он приобщился к этому с девяти дней. Основная польза тут вот вчем. Как указывалось выше, природа «предусмотрела» периодический дефицит кислородау спящего младенца, чтобы стимулировать его двигательную активность. Какаяздесь связь с плаванием? Прямая. Ныряя, ребенок задерживает дыхание не насекунду, как во сне, а на 30-40 секунд и более! Известный уже нам «пусковоймеханизм» заводится сильнее. А возможности для двигательной активности в воделучше: здесь почти невесомость. В конечном итоге «ребенок-амфибия» крепче,чем обычный. Не говоря уже о том, что легко приобретается навык плавания,очень важный в жизни. — Часто сомневаются в самой возможности раннего плавания. Конечно, этозабавно: и в нашей стране, и за рубежом плавающих младенцев становится всебольше. Но не верит кое-кто такого рода сообщениям, и все тут! Ведь житейскийопыт говорит: младенец слаб и беспомощен. Интересно выразила это мнение одначитательница: «Не поверю, что малыш не захлебывается и что в ушки вода незаливается, пока мне не объяснят, как это получается». А действительно, как? — Когда мы начали изучать «детей-амфибий», я сразу вспомнил об опыте, которыйдавно демонстрировал студентам. Капнешь утке на ноздри воду, и дыхание у неерефлекторно останавливается. Это и позволяет ей быть ныряющим животным. Удетей оказалось то же самое. Как только ноздри смачиваются водой, тут жеперекрываются воздушные ходы. А система ухо — горло — нос, как известно,единая. Ротовая полость оказывается замкнутой, из-за этого повышаетсядавление е евстахиевых трубах, и уши также перекрываются. — Ваня Бурляев к шести месяцам проводил в воде уже два часа в день, а то иболее — до пяти. Допустимо ли это? Не может ли появиться из-за перетренировоктак называемое «бычье сердце»? — В принципе разделяю подобную тревогу. Чрезмерные нагрузки пагубны. Именнопоэтому я говорил об оптимальных условиях для двигательной активности. Но вданном случае «перетренировки» нет. Ведь два часа (редко больше) Ваня небеспрерывно проводил в воде, а набирал их за сутки. К тому же не толькоплавал, но и рассматривал игрушки на дне, а то и просто неподвижно лежал наповерхности. Конечно, для совсем маленького это было бы слишком долго. Ваня исам начинал в девять дней с короткого знакомства с водой — его просто окунали(к этому времени пуповина, как правило, уже отпадает). — Некоторые энтузиасты раннего плавания предлагают идти еще дальше. Пионерэтого дела в нашей стране И.Чарковский ратует даже за то, чтобы все времядетей в воде держать с самого рождения. К нему присоединяется и В.Скрипалев.Ссылаются они как раз на «невесомость», в которой ребенку легче. Так, мол, онбудет развиваться быстрее. Что вы об этом думаете? — В исключительных случаях стоит прибегнуть и к совету Чарковского. Так можновыходить чрезмерно ослабленного, с глубокой физиологической незрелостьюребенка. Что и было частично с Ветой Чарковской. Она покидала ванну толькодля сна и гуляния. Девочка была недоношенной, вес ее был ниже всякихдопустимых границ — 1600 граммов. А в три месяца она не только сравнялась вразвитии со сверстниками, но и обогнала их! Но рекомендовать это для всех детей… Тут я против. Мы готовим все-такичеловека для жизни в воздушной среде. Жизнь в океане пока фантазия. Сталобыть, основное время ребенок должен находиться не в воде — она нужна ему лишькак вспомогательное средство. Но дело не только в этом. Излишнее увлечениеплаванием сокращает или вовсе ликвидирует возможность удовлетворить другиепотребности ребенка. Нельзя за счет одного обкрадывать его в другом! Нужно исходить из возраста малыша, причем не только укладываться в нормальныйпериод бодрствования, он неодинаков для разных возрастов, но и оставлятьвремя для всего остального, что необходимо бодрствующему ребенку. — Имеете ли вы в виду под «остальным» и интеллектуальное развитие младенца? — Несомненно! И здесь наш разговор переходит в иную плоскость. С самогорождения ребенка его воспитание должно опираться не просто на физиологическуюактивность, а на психомоторную активность. Конечно, все разговоры о якобысознательном восприятии малышом информации лишены основания. Сознания у негонет не только в первый год жизни, но и много позже. Однако это не означает,что мы не можем первых же дней взяться за совершенствование интеллекталичности. Ведь уже действует мощный механизм — подсознание. На него и следуетопираться. Какой же существует к нему «ключик»? Это эмоции. Двигательнаяактивность ребенка обязательно окрашена оционально. Наипервейшее требование: нужно стараться, чтобы любая реакция малыша была емуприятна! Это залог его успешного развития. И это предусмотрено природой: ведьпервыми возникают положительные эмоции и уже затем, при встрече снеблагоприятными условиями, отрицательные. — Позвольте, а крик новорожденного, с которым он появляется на свет? Разве неотрицательна первая его эмоция? — На протяжении многих веков философы ломали головы над этим. Какие только недавались объяснения! И протест нового человека против ожидающей его бреннойжизни, и недовольство более суровыми, чем в материнском чреве, условиями…На самом деле происходит вот что. У плода голосовая щель закрыта. В частности, чтобы околоплодные воды непопали в дыхательную систему, в последнюю стадию беременности у плода уженачались ритмические дыхательные движения, создающие разрежение, котороеоблегчает приток материнской крови. После рождения голосовая щель все ещеспаявшаяся. И первый крик ребенка — это просто-напросто выдох при суженойщели. Ничего отрицательного здесь нет. Напротив, чем сильнее крик, тем лучше.Это также может служить признаком физиологической зрелости. У новорожденного вообще какое-то время отсутствуют болевые реакции. Это точноустановлено нашей лабораторией. А когда они появляются, то могут в принципевыражаться необязательно криком. Но малыш быстро «уясняет», что именно криклучше всего привлекает внимание родителей, и начинает этим пользоваться.Получается, что это мы, взрослые, приучаем его кричать. — Другое сомнение. Вы сказали, что ребенку все должно быть приятно. Носердобольные мамы как раз к этому и стремятся: стараются устроить для него»райскую жизнь». Пусть, мол, нежится, пока можно, успеет еще натерпеться. Какже вяжется это с условием, которое вы выдвинули ранее: подвергать малышаразличным испытаниям — холодом, физическими нагрузками?.. — О, это очень важно! Нельзя ограждать ребенка от контактов с внешней средой.Он не должен получать готовое удовольствие — на блюдечке с голубой каемочкой,как говорится. Он должен сам, проявив активность получить положительныеэмоции. Наша лаборатория расшифровала физиологический смысл информации.Только та информация представляет для ребенка ценность, которая вызываетдвигательную активность и обеспечивает тем самым рабочие возможности егоорганизма Возможности, которые нужны сейчас и которые потребуются в будущем.Возможности тела и возможности мозга. Так что ни в коем случае нельзязабывать о важнейшем инструменте эволюции — удовольствии, но пользоваться имследует умело. Не потакать нужно ребенку, а научить его трудом добыватьнаграду. А получив ее, он захочет вновь и вновь повторять то, что ужепопробовал сделать. Только так возможно полноценное развитие. С этой точкизрения известное изречение «труд создал человека» приобретает новое,физиологическое звучание. — Как же можно создать положительный эмоциональный настрой у ребенка иповышать на этом фоне его интеллект? — Нужно всемерно развивать познавательный рефлекс. Существует такое понятие — комплекс оживления. Малыш оживляется, видя лицоматери, игрушку, ванночку… Так он устанавливает контакт с внешним миром.При этом возникает двигательная активность и улыбка — проявлениеположительных эмоций. Если вы будете просто улыбаться ему — уже хорошо.Контакт расширяется. Дети, недополучающие улыбку или вовсе ее лишенные,сильно отстают в развитии. Но можно пойти еще дальше: отвечать не только наулыбку, но и на гуление. Наталья Бондарчук придумала целый «язык» гуления дляобщения со своим сынишкой. Смысловой информации он практически не несет, ноэмоционально чрезвычайно насыщен! Это очень ценно. И контакт резкоувеличивает, и облегчает овладение в дальнейшем настоящей речью. Можно пойти еще дальше. Развесить по стенам карты, азбуку, числа, нарисоватьбуквы и цифры на игрушках, включать музыку, обращаться к ребенку наиностранном языке. Последний прием интересно использован в семье Скрипалевых.Владимир с самого рождения детей разговаривает с ними только по-английски, аЛариса — только по-русски. В результате ребята легко, непроизвольно осваиваютоба языка — и «папин» и «мамин». Это подтверждает, что полезная информацияхотя и не воспринимается грудным младенцем сознательно, но откладывается вего подсознании и потом скажется. Только нужно учитывать два требования. Вы должны быть убеждены, что то, чемвы «пичкаете» своего ребенка, потом ему действительно будет полезно. Иследует сделать максимальный упор на его самостоятельные действия. Например,недостаточно, если ребенок только слышит музыку. Гораздо больше пользы, еслион сам попробует извлекать звуки. Забавно было наблюдать, как Ваня Бурляевтерзал губами клавиши игрушечного рояля. Постепенно он стал «общаться» смузыкальными звуками более осмысленно. Когда ребенок делает сам, он творит. В нем воспитывается творец. В противномслучае всего лишь исполнитель. Здесь имеет значение все. Малыш много ползает- значит, самостоятельно познает мир. Взял погремушку — тоже познание.Засунул ее в рот — еще лучше: в познание включаются все чувства, емудоступные. Очень важны зачатки игр, которые возникают в это время. Причем,если ребенок активен, самостоятелен, не надо бояться, что он устанет. Он сампереключится, когда нужно, на что-нибудь другое и избежит таким образомусталости. В заключение хочу подчеркнуть, что перед нами двуединый процесс. Развитиемозга стимулирует физическое развитие, а это, в свою очередь, открывает новыевозможности для интеллекта. Известно, что организм в начальной стадии как быповторяет в ускоренном темпе эволюцию жизни на Земле. Видим мы это и в нашемслучае. Так когда-то взаимодействие мозга и руки, взаимное их «подталкивание»вперед позволили обезьяне превратиться в человека. Очевидно, возможностиэтого явления безграничны. Используя его, можно сделать человека во многократ совершеннее и физически и интеллектуально.   Итак, исследователи-энтузиасты и видный ученый, начав с разных исходных точек- практики и научной теории, — пришли к одному и тому же выводу: существующиеметоды воспитания детей необходимо во многом пересмотреть. Очевидно, вескиеаргументы, выдвинутые профессором Аршавским и супругами Никитиными вподтверждение своих мыслей, должны быть внимательно рассмотрены специалистамив данной области. Они заставили нас по-новому взглянуть на проблемувоспитания, они показали огромные, не вскрытые пока еще резервы в развитиидетей.